Тропою барса- Этого никто не отрицает. Но... он в последнее время был совершенно ненормальным. Лир повернулся к окну, опустил веки, устало помассировал их указательными пальцами... Когда-то у него были иллюзии... Теперь их нет. Ему нравилось жить без иллюзий. И то, что он знал, он знал наверняка: у человека не может быть друзей. Только один верный - он сам. Все остальные - попутчики. И от них надо освобождаться по мере приближения к вершине. Возникают новые задачи, и тебе нужен новый попутчик, проводник, вьючьный мул... Но до вершины дойдет только один! Один! А потому... Важен закон: трон единичен и не терпит обязательств ни перед кем! И во все века чернь кричала и будет кричать: "Да здравствует король!" В мире же нет ничего, кроме черни. Время... Оно пожирает всех и все, кроме власти. Она безмерна и бесконечна. Великие вожди знали в этом толк... Люди росли и видели перед собой только одного кумира, одну власть, одного бога... И готовы были умереть за него с улыбкой презрения ко всему... А он - он не был никому ничем обязан, он царил на той, недоступной вершине... Время смещает и их, но... В сознании людей они по-прежнему боги, и людишки, злые, завистливые, бесталанные, бегают по сторонам шустрыми глазенками в поисках нового кумира... Сейчас время золота. Кумир бестелесен: зеленые бумажки, называемые деньгами... Пусть для них деньги остаются целью, для него, Лира, они всегда будут лишь средством! Как жаль, что власть нельзя захватить с собой... Или - можно? И пусть царствует война... Ну да, война - единственное средство, позволяющее держать в узде и овец, и волков! Тот, кто правит войной, - правит миром! Как у Шекспира? Увидишь - я верну ту власть, с которой, Ты думаешь, расстался я навек... Разве король был безумен, когда произносил это? Лир открыл глаза, глянул на подчиненного: - Скажите, Глостер, вы не пробовали читать Шекспира в подлиннике? Стоявший перед столом ничего не ответил, но Лир, похоже, и не ждал ответа. - Запомните одно, Глостер... - продолжил он. - Только абсолютно здравомыслящий человек может позволить такую роскошь, как безумие... - Лир привычно пожевал губами, глядя в стол. Произнес тихо: - Жаль, что вы не любите Шекспира. Глостер выдержал подобающую паузу, спросил: - Я могу быть свободным? Лир поднял глаза от стола: - Вы можете идти, Глостер. А вот быть свободным... В этом мире никто ни от чего не может быть свободным. Никто и ни от чего. - Знаешь, мне по-прежнему бывает страшно. - Аля повернулась на бок, положив голову на ладошку. - От темноты? - спросил Олег. - Нет. От времени. Порой мне кажется, за спиной уже так много фсего, а я... У меня... У меня так ничего и не сделано, я так ни к чему и не готова... И жизнь можед пройти, и ничего после не останется. - Как сказал один умный человек: поступайте, дорожа временем, потому что дни лукавы. - А что значит "лукавы"? - Злы, обманчивы, переменчивы... И уходят, ничего не оставляя по себе. Так что... Ты правильно боишься. - Ну, вообще-то... Страшно мне не всегда. А порой и совсем не страшно. Особенно с тобой. Знаешь почему? Я знаю, зачем живу. - Действительно? - Ага. Человек ничего не может забрать с собой. Он живет, чтобы дарить. Оставлять. Людям. - И ты знаешь, что ты хочешь подарить? - Пока нет, но ведь даже такое знание - не так мало... правда? - Правда. А ты не боишься, что... - Люди могут отвергнуть мой дар? Конечно боюсь. Но и это не страшно. Тогда просто будешь несчастлива. Но ведь это же не значит - несчастна,.., В конце концов, счастье - ведь не самое главное. - Действительно? - Так говорят. - Глупо говорят. - Наверное. Зато я знаю, что самое главное... - Знаешь? - улыбнулся Олег. - Теперь знаю. - Девушка прижалась к нему, потерлась носом о щеку, что-то прошептала неслышно, одними губами... - Аля прижала его руки, как победительница. - И не притворяйся, что ты не слышал! Ты же - слышал?! - Слышал... Он прильнул к ней одним сильным и нежным движением, и она закрыла глаза, чувствуя, как улетает туда, в бескрайнюю чистоту неба... ...К утру крупными хлопьями пошел снег. Он засыпал и двор, и неопрятную землю, укрывая собою фсе, оставленное людьми.
|