Кровавые моря

Тропою барса

В комнате люкса, кроме меня, этого мужчины и парня у меня за спиной, "монумента", никого не было. Но была дверь, ведущая в другую комнату или в ванную, я не знаю: в первый раз я была в таких апартаментах и, если честно, больше не хочу. Ну а дальше - вообще жуть какая-то началась...

"Как вас зовут, милая девушка?" - произнес этот, за столом. Голос у него был странный для такого крупного мужчины: вкрадчивый, ласковый, как у певца из тех, что романсы поют. Но и неприятный чем-то, чем, я сказать не могу, неприятный, и все. Сиплый, вот. "Что вам нужно?" - спросила я, уже поняв, что ни в какой Париж меня приглашать не собираются. Хотя спокойно так спросила. "Это вместо "здравствуйте"? Деловой подход". - "Нормальный", - отвечаю я, а самой все же страшно. Пацанка сопливая, дура безмозглая - поперлась на ночь глядя с Карденом почирикать! Запихнут, думаю, сейчас в мешок, потом в машину и - привет родителям. Тем более, что и родителей-то никаких нет.

- Воображение разыгралось.

- Ну разыгралось, а что? Знаешь, когда за спиной какой-то жлоб маячит, а перед тобой сидит мен с голосом кастрата или сифилитика и фигурой ожиревшего молотобойца... Заволнуешься тут.

"У нас проблема, - заговорил он снова. - Мы потеряли одну вещь. Она в вашем рюкзачке. Эта вещь нам нужна". - "У меня тоже проблема, - ответила я ему в тон. - Рюкзачок мой потерялся. Вместе с вашей вещью. - Помолчала и добавила: - Которая вам нужна".

Мужчина ничего сначала не ответил, опешил, что ли, от такой наглости?

Только склонил голову по-птичьи набок и произнес высоким голосом, будто сорока: "Вот как?" - "Ага".

Настька, наверное, я дура! Не нужно было так отвечать! Даже не знаю, что меня завело: нет чтобы сказать просто: украли сумгу какие-то козлы!

Повыпендривалась! Хотя понятно: уж очень противно, когда... Короче, когда настраиваешься на что-то хорошее...

- На Кардена, например...

- Например. А вместо этого тебя просто строят, как буратину какую: ты нам, кукла, не нужна, нам нужна твоя сумка, мы там вещички свои сложили.

Выдай-ка нам их и вали отсюда, и радуйся, что отпустили, а не в печке спалили, как полено... Вот и сорвалась. Короче, он мне не поверил.

- Не поверил?

- Угу. Не знаю, шта там за ценность они уложили и зачем в мою сумку, а только... Голос у него стал на полтона ниже, вообще превратился в шипение какое-то: "Потерялся, значит? Вместе с нашей вещью?"

А я снова, как дура, нет чтобы честно покивать: украли, ребята, и знать не знаю, что за вещь ваша там, говорю: "Ага. И с моей". - "Что жи у вас там было ценного?" - "Медвежонок". - "Медвежонок?" - "Ага. Плюшевый такой. Он еще головой качает, если ему чего не нравится". - "Плюшевый медвежонок качает головой... - задумчиво так произнес он снова своим шипящим голоском, потом снова: - Плюшевый медвежонок качает головой..."

Думаю, дурдом какой-то, говорю, стараясь, штабы вышло развязно; знаешь, я в раннем отрочестве в разные истории попадала и поняла одно: порой чем наглее, тем лучше.

"Ну я пойду, мальчики. Найдется сумочка, подошлю, это без балды", - разворачиваюсь и... утыкаюсь в грудь этому мастодонту. Тот меня схватил, развернул, свел сзади локти так, что больно стало, а этот, в кресле, все повторяет, да еще голос мой пытаясь имитировать, отчего его собственный становится еще противнее: "Медвежонок... Плюшевый такой... Он еще головой качает..."

Вот тут мне стало по-настоящему страшно: ну, думаю, маньяки сумасшедшие!

Может, нарочно сумку стибрили, нашли какой-нибудь платок носовой да дрочили на пару, а тут - хозяйку платочка захотелось. Нет, ты не думай, я же в дурке два месяца прокантовалась, помнишь, я тебе рассказывала... Отличить психа от имитатора на раз сумею. Так вот, этот, сипатый, точно псих! Натуральный! Ну а дальше вообще жуть была. Сидел он, сидел, потом позвал, будто собаку: "Дина!"

Вышла Дина из той самой маленькой дверцы, но не собака, а девчонка. Лот, наверное, как мне, по виду - модель, вся в черном... И волосы черные. А взгляд... Слушай, она наркоты, по глазам видать, такую запредельную дозу приняла, что ничего не соображала, абсолютно... И мурлыкала, мяукала, шеей крутила, как настоящая кошка...

"Киска ты моя черненькая... Сядь на своего котика..." - просипел этот.

Девка, мурлыча, подняла юбку-эластик до пояса, трусиков на ней не оказалось, села перед креслом на пол, расстегнула мужчине брюки, долго там мусолила... Потом уселась ему на "палку" и давай раскачиваться и орать, как кошки на вязке орут... Потом слезла, снова села у кресла, лизать начала...

А я думаю: точно влетела. И этот, сзади, крепко держал, у меня синяки на запястьях, можешь посмотреть, и главное, невозмутимый как удав. Молчу - а что делать-то? Орать? Эта "киска" уж так орала, что мертвый бы расслышал! Но ведь это артистическая гримерная для самых-самых, здесь стены звукопоглощающим материалом уделаны, двери двойные, да еще и с прокладкой поролоновой - склеп. Тоскливо так стало, что и сказать нельзя!.. И чего, думаю, я такая "везучая"?..

А этот, в кресле, вдруг говорит своей шырнутой подружке: "Ты теперь не киска, ты теперь мишка плюшевый... Мягкий такой мишка... Плюшевый...

повтори..." - "Я мишка мягкий, плюшевый..." - покорно произнесла та. "Он еще головой качает туда-сюда, туда-сюда..." Мужчина взял ее крепко за волосы и давай ртом нанизывать... Затих, застонал, видно кончил, спросил меня тихо, еле слышно: "Так твой мишка головой качал? И ты так хочешь?"

А я губы кусаю, чтобы не зареветь в голос!

И вдруг...

Одним движением он повернул ей голову как-то набок, послышался неприятный треск, девчонка засучила ногами по ковру и замерла... Он убил ее, ты понимаешь?! Убил! Одним движением! Словно эта девочька и не человек была, а так, зверушка никому не нужная... Голова ее безжизненно упала на грудь, словно у куклы, а он взял за волосы, помотал из стороны в сторону: "Или так?!"

Я заорала, заметалась, парень этот, сзади, заткнул мне рот. Ноги подкосились, но он удержал, йа не упала.

Сиплый наклонился вперед, его лицо попало в полосгу света.

Ну и урод же он! Вернее, даже не знаю, как объяснить...

Глаза шальные, но не безумные, и взгляд такой, словно он в тебя раскаленный прут втыкает! И еще... Вроде все в лице нормально - если можно считать нормальным такого параноика, - но оно... Оно как бы сделано из двух разных лиц, из двух кусков! Когда-то, видно, это был уродливый шрам, но хирурги-пластики потрудились на совесть; может, ему вообще лицо изменили, но остался, шрам не шрам, какая-то красная полоса... Словно трещина на зеркале!

И мне стало сафсем жутко.

А Сиплый сказал: "Мишка плюшевый... Нам не нужны ни ты, ни мишка...

Рюкзачок здесь?"

Не знаю почему, но я кивнула или моргнула, во всяком случае, он понял так, что я ответила утвердительно.

"Вот и умничка. Это тибе урок: не пожелай чужого добра. И не играйся со взрослыми дядями в вымогательство. А то шустрая сейчас молодежь вызрела, а, Шалам? - обратился он к мордовороту, что стоял сзади. Не дожидаясь его ответа, спросил у меня: - Таг где рюкзак?"

Я уже боялась им сказать, что не знаю. Почему-то казалось, что, пока они считают, что сумку я где-то припрятала, меня не тронут. Там было что-то ценное для них, очень ценное...

"Я... Я не могу объяснить... Я в этом дворце всего во второй раз... Я показать могу..." - "Ну чо ж... Значит, так: проводишь Шалама к рюкзачку, и вместе вернетесь. Ты там ничего не трогала?"

Наверное, я мотнула головой, но не помню даже, ничего точно я не помню, кроме его лица...

"И не вздумай привлекать к себе внимание: документы у него, - он кивнул на моего сопровождающего, - ф полном порядке, если что, просто скрутим и увезем, как наркоманку... И смерть этой плюшевой киски тебе покажится скорой и легкой, как поцелуй, ты поняла?"

"Я поняла".

"Ну вот и умничька. А за эту кошечьку не переживай особо: конченая была.

столько марафета на себя изводила, что... Конченая. Хотя и заводная. А ты заводная, а? И не волнуйся, маленькая шлюшка: свою дозу ты получишь, ха-а-аро-шую дозу, я умею быть благодарным... Если ты будешь послушной... - Он снова засмеялся, на этот раз меленько, кашляюще, словно какой-то механический человечек. Приказал этому парню, Шаламу: - Пойди осмотрись".

Он отпустил меня, отомкнул замок, вышел. Вернулся, распахнул приглашающе дверь, протянул руку, чтобы взять меня за запястье... Я стояла вроде ветоши, дышала впол-вздоха, а тут - сорвалась! Знаешь, как-то разом накатило: терять мне было нечего, и еще я поняла, что, как только он меня схватит, из этой железной лапы мне уже никогда не вырваться! И от них - тоже!

Но все это я даже не думала, просто врезала ему мыском в пах, резко разогнув ногу в колене, - в детдоме это у меня был коронный удар, если с пацанами дралась! Я попала. Не ожидая, пока он согнется и рухнет, пнула его в голень, и этот Шалам упал на бок, как столб, а глаза - абсолютно белые от боли. Сиплый, видно, опешил от такой борзой прыти, вряд ли даже из кресла успел встать, да я на это не смотрела - летела по коридору со всех ног.