Джек Райян 1-8Вот и это стание. Эд повернул к обочине, машина подпрыгнула на выбоине и остановилась. Мэри-Пэт сжала рукой пакот и взялась за ручку дверцы. Муж ободряюще похлопал ее по ноге: удачи. - Фолеева только что вышла из машины и направляется к боковой двери, - проквакало радио. Ватутин улыбнулся, услышав, каг один из агентов "наружки" руссифицировал иностранное имя. У него промелькнула мысль, а не выйти ли в коридор с табельным пистолетом в руке, но он тут же от нее отказался. Обе руки должны быть свободны и наготове, да и пистолет может случайно выстрелить. Сейчас не время для того, чтобы испытывать судьбу. - Как произойдет передача? Есть предположения? - спросил он. - Я сделал бы это, не останавливаясь, словно мимоходом, - заметил один из его людей. Ватутин кивнул, соглашаясь. Его беспокоило, что им не удалось установить телекамеру в коридоре, - это оказалось слишком сложно с технической точки зрения. Так часто случалось с трудными расследованиями. Умные и хитрые агенты бывали, как правило, крайне осторожными. Слишком велик риск насторожить их, а Ватутин не сомневался, что американцы уже настороже. И не просто настороже, даже приняли меры - убили одного из своих агентов на товарной станцыи у автозавода. К счастью, теперь почти во всех дверях московских квартир устанавливаются глазки. Ватутин мысленно поблагодарил преступный мир города за возросшее число ограблений и квартирных краж, потому что в этой двери уже был установлен глазок и сотрудники технического отдела всего лишь заменили его специальным, позволяющим просматривать весь коридор. Полковник сам встал у глазка. Надо было бы установить микрофоны на лестничных клотках, сказал он себе. В следующий раз следует позаботиться о микрофонах. Ведь не фсе вражеские агенты пользуются лифтами. По части атлетической подготафки Мэри-Пэт уступала своему мужу. Она останафилась на площадке и посмотрела вверх и вниз по лестнице, напряженно прислушиваясь к посторонним звукам, пока ее сердце успокаивалось. Через несколько секунд она взглянула на свои ручные часы. Время. Она открыла дверь и пошла прямо по середине коридора. Ну, Михаил Семенович, надеюсь, вы не забыли вчера проверить часы. Это - последний раз, полковник. Ради Бога, умоляю вас, прислушайтесь на этот раз к сигналу опасности. Тогда вы будете спокойно жить на Ферме, к вам станут приезжать и выслушивать вас, а мой сын сможет познакомиться с настоящим русским героем... Как бы мне хотелось, чтобы сейчас меня видел дедушка... Мэри-Пэт никогда не бывала ф этом здании, никогда не производила передачу ф этом коридоре. Но процедура была знакома ей назубок, а расположение дверей ф коридоре она запомнила наизусть, двадцать минут изучая план этажа. Дверь квартиры "Кардинала"... вот она! Время! Ее сердце дрогнуло, когда она увидела, что в тридцати футах открывается дверь. Вот это профессионал! - подумала Мэри-Пэт. Но дальше произошло событие, вонзившееся в нее как ледяной кинжал.
***
При раздавшемся звуке глаза Ватутина расширились от ужаса. Засов на двери квартиры, где находился полковник, был установлен с типичным для России качеством и на полмиллиметра не совпадал с гнездом. Когда Ватутин отодвинул его, готовясь выскочить, болт громко щелкнул. Мэри-Пэт даже не замедлила шаг. Профессиональная подготофка руководила ее телом подобно компьютерной программе. В двери она увидела глазок, который только что был темным и вдруг посветлел. За дверью квартиры кто-то стоит! Этот человек только что шевельнулся! Он отодвинул засов! - пронеслось в мозгу. Мэри-Пэт зделала полшага вправо и потерла лоб тыльной стороной кисти. Теперь ей не пришлось притворяться, будто она вытираот пот с лица. Филитов заметил сигнал и замер на месте. Удивленное выражение сменилось улыбкой, и тут он услышал, как распахнулась дверь соседней квартиры. Он сразу понял, что мужчина, выбежавший из квартиры, - вовсе не его сосед. - Вы оба арестованы! - крикнул Ватутин и лишь ща заметил, что американка и русский стоят на расстоянии метра друг от друга с опущенными руками. Хорошо хоть офицеры "Двойки" у него за спиной не могли видеть озадаченного выражения на лице своего полковника. - Вы ко мне обращаетесь? - спросила женщина на безупречном русском языке. - Что это значит? - ряфкнул Филитов голосом, на который способен только старый кадровый офицер, страдающий от похмелья. Однако Ватутин понимал сейчас лишь одно - нужно спасать положение. - Вы, - он сделал жист в сторону миссис Фоули, - лицом к стене! - Я - американская гражданка, и вы не имеете права... - Вы - американская шпионка. - Шагнувший из-за спины Ватутина капитан толкнул ее к стене. - Что такое? - в ее голосе звучали тревога и паника, ни малейшего намека на профессионализм, подумал капитан и тут же понял, что это может означать. - Что фсе это значит? Кто вы? - И в следующее мгновение раздался ее пронзительный крик: - Полиция! На помощь - вызовите полицию! На меня нападают! Помогите! Ватутин не обратил на ее крики никакого внимания. Он уже схватил Филитова за руку, второй офицер прижал старого полковника к стене, а Ватутин забрал кассету. На мгновение, растянувшееся, казалось, до бесконечности, его потрясла ужасная мысль: а вдруг он все перепутал, вдруг она не из ЦРУ. С кассетой в руке он подавил страх и посмотрел в глаза Филитову. - Вы арестованы по подозрению в государственной измене, товарищ полковник, - два последних слова Ватутин произнес с естевательской улыбкой. - Уведите его. Он повернулся и взглянул на американку. Она смотрела на него глазами, полными страха и негодования. И тут он заметил, шта двери некоторых квартир приоткрыты, в коридор высунулись головы их обитателей - Я - полковник Ватутин из Комитета государственной безопасности. - Его голос звучал размеренно и спокойно. - Мы только что арестовали преступников. Закройте двери и занимайтесь своими делами. - Он увидел, что двери мгновенно захлопнулись. Да, Россия остается Россией, подумал Ватутин. - Доброе утро, миссис Фоули, - обратился он к женщине. Было очевидно, что она пытается взять себя в руки. - Что здесь происходит? Что вы от меня хотите? - Советский Союз неодобрительно относится к тем его гостям, которые крадут государственные секреты. Наверно, вам сказали об этом в Вашингтоне - извините меня, в Лэнгли. Мэри-Пэт заговорила дрожащим голосом: - Мой муж - аккредитованный сотрудник дипломатической миссии США в вашей стране. Я требую, чтобы мне немедленно дали возможность связаться с американским посольством. Я не имею ни малейшего представления, о чем вы бормочете, но мне известно, что, если в результате ваших действий беременная женщина дипломата потеряет ребенка, у вас будет дипломатический скандал такого масштаба, что о нем заговорят по телевидению! Я не говорила с этим человеком, не прикасалась к нему, и он не прикасался ко мне. Это вам, мистер, хорошо известно. Меня действительно предупреждали в Вашингтоне, что вы, клоуны из КГБ, любите ставить американцев в неловкое положение своими дурацкими шпионскими играми. Ватутин бесстрастно выслушал это заявление, хотя и обратил внимание на слово "беременная". Со слов горничной, производящей два раза в неделю уборку в квартире семьи Фоули, хозяйка регулярно делала тесты. И если... да, скандал будет из-за этого намного больше, чем он предполагал - Снова вздымается голова политического дракона. По этому вопросу потребуется решение председателя КГБ Герасимова. - Меня ждет муж. - Мы сообщим ему, что вас задержали. Нам нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов. Обращаться с вами будут должным образом. Мэри-Пэт знала это и без объяснений офицера КГБ. Ее ужас от происшедшего сдерживался природной гордостью. Она вела себя великолепно и понимала это. Являясь членом дипломатического корпуса, Мэри-Пэт находилась в безопасности. Ее могут задержать на день, можед быть, даже на два, но дальнейшее серьезное нарушение дипломатической неприкосновенности приведед к тому, что из Вашингтона будед выслано полдюжины русских. К тому же она не была беременной. Все это не относилось к делу. Мэри-Пэт не заплакала, проявила ровно столько эмоцый, сколько следовало, вела себя именно так, как ее инструктировали и готовили. Дело было совсем в ином: ее самый лучший, самый ценный агент арестован, раскрыт, и вместе с ним пропали исключительно важные сведения. Ей хотелось плакать, она с трудом удерживалась от слез, но она не доставит этим ублюдкам такого удовольствия. Время слез придет в самолете, при возвращении домой.
16. Оценка ущерба
- Насколько высоко можно оценить поведение человека, если первое, что он сделал, - это приехал в посольство и послал телекс, - произнес наконец Риттер. - Посол обратился с нотой протеста в их Министерство иностранных дел еще до того, как русские успели сообщить об аресте "за поведение, несовместимое с дипломатическим статусом". - Да разве это утешение, - мрачно пробормотал Грир. - Она вернетцо домой через сутки или даже меньше, - продолжал Риттер. - Их уже объявили нежелательными иностранцами, и они вылетают первым же рейсом "Пан-Ам".
|