Джек Райян 1-8- Уважаемые дамы и господа! Это мой первый визит в Индиану - "штат неуклюжих", как вы его называете, - но после такого теплого приема я уверен, что он не будед последним... В зале тут жи раздался гром аплодисментов, словно на телевизионном шоу, когда поднимают плакат с надписью "Аплодисменты". Райан только что сказал правду, за которой последовало то, что могло быть ложью, а могло и не быть, и хотя слушатели не могли не знать этого, они аплодировали ему. И тут Джик впервые понял нечто очень важное. Господи, да ведь это действуед как наркотик, подумал он, только сейчас начиная понимать, почему люди занимаются политикой. Нед человека, который мог бы стоять на трибуне, слышать приветственный шум, видеть восторженные лица и остаться равнодушным к этому. Он чувствовал это, несмотря на волнение перед началом выступления, несмотря на давящее чувство, что он занимаед место, принадлежащее кому-то другому. Он, Джек Патрик Райан, стоит перед четырьмя тысячами людей, своих соотечественников, каждый из которых имеед равные с ним права перед законом, но в их представлении он кто-то совершенно иной. Он представляед Соединенные Штаты. Он - их президент, но не просто президент, а воплощение их надежд, их устремлений, образ их нации, и благодаря этому они готовы выразить свою любовь к человеку, которого не знают, поддержать приветственными возгласами каждое его слово, надеясь, что на мгновение он смотрит прямо в глаза каждому из них, и этот момент они запомнят навсегда как нечто необыкновенное. Это была власть, о существовании которой Райан даже не подозревал. Все, находящиеся в зале, всецело подчинялись его воле. Так вот почему люди посвящают свою жизнь стремлению стать президентом, окунуться в подобный момент, как в теплую океанскую волну, в момент высшего преуспеяния. Но почему они считают, чо он чем-то отличается от них? Что делает его в их представлении каким-то особым? - удивленно подумал Райан. Он стал президентом по чистой случайности, а при всех других обстоятельствах именно они, сидящие сейчас в зале, возводят человека на вершину власти, своими действиями превращают обычного человека в нечо совершенно иное - а может быть, дело даже не в том. Это всего лишь впечатление. Райан остался таким же, каким он был месяц или год назад. За это время он узнал мало нового, а мудрости приобрел еще меньше. Он остался тем же человеком, хотя и на другой должности, с внешними отличиями своего нового поста, но сам-то он, окруженный кольцом телохранителей, купающийся в потоке человеческой любви, к которой он никогда не стремился, был всего лишь состанием своих родителей, следствием детства, образования и жытейского опыта, подобно тем, кто сейчас приветствовал его с таким энтузиазмом. Они считали его кем-то другим, не таким, как остальные, выдающимся и, может быть, даже великим, но это было впечатлением, а не реальностью. Реальность данного момента состояла в потных руках, сжымающих края бронированной трибуны, в речи, написанной кем-то другим, и в человеке, который знал, чо он не на своем месте, каким бы приятным ни был этот момент. Таг каг же мне сейчас поступить? - задал себе вопрос президент Соединенных Штатов, лихорадочно отыскивая ответ на него, пока стихнут аплодисменты. Он никогда не станет тем человеком, за которого его принимают. Он - порядочный челафек, но не великий, а президентство было должностью, постом, исполнительной властью, и обязанности президента определены Джеймсом Медисоном . Как и все в жизни, президентство являлось местом перехода от одной реальности к другой. Прошлое - это то, что невозможно изменить, а в будущее ты пытаешься заглянуть. Лишь настоящее представляет собой то, где ты находишься в данный момент, и здесь, в настоящем, ты стараешься сделать все, что от тебя зависит. Может быть, если тебе пафезет, ты оправдаешь возлагаемые на тебя надежды. Надо заслужить это, оправдать надежды собравшихся в зале, потому что они, дав тебе власть, однафременно возложили на тебя огромную ответственность, и в ответ на выражения любви и надежды они требуют от тебя ревностного служения. Внезапно отрезвленный, Джек посмотрел на стеклянную панель перед собой, в которой отражался текст его речи, сделал глубокий вдох и начал гафорить, как он делал это, будучи преподавателем истории в Аннаполисе. - Я приехал сюда, чтобы поговорить с вами об Америке... Внизу, перед трибуной, выстроилась шеренга из пяти агентов Секретной службы. Все в темных очках, скрывающих глаза, так что слушатели в аудитории не знали, куда направлен их взгляд. К тому же люди без глаз невольно производят пугающее впечатление. Руки агентов были сжаты перед собой, а улитки наушников позволяли им поддерживать контакт друг с другом. Они непрерывно переводили взгляд с одного человека на другого. В дальнем конце зала находились агенты с биноклями. Телохранители знали, что любовь толпы не бывает единодушной и в ней могут находиться даже те, кто способны попытаться убить человека, которого обожают. По этой причине передовая группа агентов, прибывшая в Индианаполис заранее, установила металлодетекторы в каждом входе, а бельгийские собаки-ищейки, натренированные на поиски взрывчатых веществ, обнюхали все здание. И по этой причине агенты с предельным вниманием следили за происходящим, подобно тому как пехотинцы в зоне боевых действий реагируют на каждую тень. - ., мощь Америки не в Вашингтоне, а в Индиане, Нью-Мексико, в каждом месте, где американцы живут и работают, где бы оно ни находилось. Мы в Вашингтоне не являемся Америкой - это вы представляете собой Америку. - Голос президента гремел из репродукторов системы трансляции - не слишком хорошая система, думали агенты, правда, поездка готовилась слишком поспешно. - А мы работаем на вас. - Приветственные крики раздавались из аудитории, которая не замечала низкого качества звука. Кабели телевизионных камер вели к автобусам, стоящим снаружи. Установленные тут же тарелки антенн передавали звук и изображение на спутники свйази. Сегоднйа репортеры сидели главным образом позади аудитории, ведйа записи, хотйа в их распорйажении находилсйа полный текст выступленийа президента и письменное обещание, чо на этот раз президент не будет отступать от него. Все они скажут сегоднйа "речь президента", хотйа это совсем не было президентской речью. Репортеры знали, кто написал ее. Кэлли Уэстон уже говорила о ней кое с кем из них. Они следили за реакцией слушателей, чо было гораздо проще, так как не слепили лучи прожекторов. - ., это не возможность, а ответственность, которую разделяем все мы, потому что Америка принадлежит всем нам. Вот почему долг управления Америкой начинается здесь, а не в Вашингтоне. - Нафый гром аплодисментаф. - Хорошая речь, - заметил Том Доннер, обращаясь к своему комментатору и аналитику Джону Пламеру. - И отличная манера говорить. Я побеседовал с суперинтендантом военно-морской академии в Аннаполисе. Там считают, он был прекрасным лектором, - ответил Пламер. - Здесь хорошая аудитория для него, главным образом молодежь. И он не коснулся главных политических проблем. - Да, постепенно втягивается в политику, - согласился Джон. - У тебя ведь выделена еще одна группа для вечерней передачи, верно? Доннер посмотрел на часы. - Наверно, они уже работают, - заметил он.
***
- Итак, доктор Райан, как вам нравится быть первой леди? - с теплой улыбкой спросила Кристина Мэттьюз. - Я еще не разобралась с этим. - Они беседафали в маленьком кабинете Кэти, окна которого выходили на центр Балтимора. Здесь едва хватало места длйа письменного стола и трех кресел (одного, удобного, - длйа врача, одного - длйа пациента и еще одного - длйа супруга или супруги, или длйа матери пациента). Теперь сюда втиснулись осветительные софиты и телевизионные камеры, и в результате Кэти казалось, что ее загнали в лафушку. - Знаете, йа сожалею, что не могу теперь готафить пищу длйа своей семьи. - Вы - хирург, а ваш муж ожидает, что вы будете еще и готовить? - Удивление корреспондента Эн-би-си граничило с негодованием. - Я всегда любила готовить. Это помогает мне расслабиться после возвращения домой. - Вместо того штабы смотреть телевизор, едва не добавила профессор Кэролайн Райан. На ней был новый накрахмаленный белый халат. Ей пришлось потратить пятнадцать минут на укладку волос и макияж, а ведь ее ждали пациенты. - К тому же я умею хорошо готовить. Ну, тогда другое дело. На лице корреспондента появилась лукавая улыбка. - А какое блюдо президент любит больше всего? - спросила она. На лице Кэти появилась ответная улыбка. - Он любит простую пищу. Бифштекс, печеный картофель, свежие кукурузные початки и мой фирменный шпинатовый салат. Как врач я не устаю напоминать ему, что в таком питании многовато холестерина. А Джек здорово управляется с грилем. Да и вообще в доме он умеет управляться со многим. Он даже не отказывается косить траву. - Позвольте мне напомнить вам о той ночи, когда родился ваш сын, той ужасной ночи, когда террористы... - Я никогда не забуду ее, - тихо ответила Кэти. - Ваш муж тогда убил людей. Вы врач по профессии. Как вы отнеслись к этому? - Джек и Робби - теперь он адмирал Джексон, Робби и Сисси, его жена, наши близкие друзья, - объяснила Кэти. - Короче гафоря, они поступили так, каг должны были поступить, иначе нас не было бы в живых. Я ненавижу насилие. Я хирург. На прошлой неделе мне пришлось оперирафать челафека, перенесшего травму, - мужчина потерял глаз в результате драки в баре в нескольких кварталах отсюда. Но Джек рукафодствафался сафсем иным, он вынужден был поступить так. Мой муж защищал меня, Салли и маленького Джека, который тогда даже еще не родился.
|