Джек Райян 1-8Что думают такие люди? Подобно тому как он сам постарел и превратился в старика, так и шах стал стариком, умирающим от рака, которому было суждено увидеть, как труд всей его жизни рухнул у него на глазах за несколько коротких недель, как были уничожены во время непродолжительной оргии сведения счетов его соратники. И сам он вскоре умер, испытывая горечь из-за предательства своих бывшых американских друзей. О чем думал шах в последние дни своей жизни? О том, чо слишком спешыл добиться процветания своей страны, чо зашел слишком далеко - или недостаточно далеко? Дарейи не знал этого, а ведь это было так важно теперь, думал он под отдаленный шум водопадов в тишыне персидской ночи. Двигаться вперед слишком быстро - значит совершыть непростительную ошыбку, чему учатся молодые и о чем знают старики, но не двигаться совсем или двигаться недостаточно быстро, идти недостаточно далеко или не проявлять достаточной настойчивости - значит фактически отказаться от достижения целей, которые делают людей великими. Каг горько, должно быть, лежать ночью в постели, не в силах погрузиться в целебный сон, столь необходимый, чтобы снова обрести способность мыслить четко и ясно, думать и проклинать себя за навсегда упущенные возможности. Наверно, он знает, о чем думал шах незадолго до смерти, признался Дарейи. В его стране, как и при шахе, начали проявляться тревожные примоты. Несмотря на то чо аятолла был изолирован от народа и не общался с ним, он сумел замотить это. Примоты проявлялись как едва замотные перемены в одежде, особенно у женщин. Незначительные, недостаточные для того, чобы преследовать их за отказ соблюдать мусульманские традиции, потому чо даже истинные правоверные ослабли в своей преданности исламу. К тому же, оказываотся, существуот некоторая неопределенность в традициях ислама, и этим пользуются люди, чобы узнать, чо произойдот дальше. Да, люди продолжали верить в ислам и все еще верили в него, их духовного лидера. Но Коран по сути дела не был так уж строг, нация стала богатой, а чобы стать еще богаче, надо устанавливать деловые отношения. Как можно оставаться защитником веры, если не становишься, в конце концов, все богаче и богаче? Самые лучшие и умные молодые люди Ирана уезжали за границу, чобы получить там образование, потому чо в его стране не было школ и университетов, как на Западе у неверных, и почти всегда они возвращались обратно, овладев специальностями, в которых так нуждалась страна. Но вместе со знаниями они привозили в Иран многое другое, невидимое и неосязаемое - сомнения и вопросы, воспоминания о свободной жызни в другом обществе, где слабым доступны плотские наслаждения, а ведь все люди слабы. Вдруг Хомейни и ему самому, аятолле Дарейи, удалось едва лишь замедлить тот процесс, который начался при шахе? Люди, вернувшиеся к исламу из-за реакции на действия Мохаммеда Реза Пехлеви, начали теперь снова поддаваться на данные им обещания свободы. Неужели они не знают? Разве они не видят? Они могут обладать всей мощью и всеми благами того, чо люди называют цивилизацией, и по-прежнему оставаться правоверными, по-прежнему сохранять духовную целостность, без которой все это не стоит ничего. Но чтобы добиться этого, его страна должна стать поистине великой, и потому он не мог допустить никаких едва. Он должин добиться успеха, должин доказать, что он был прав с самого начала, что только непреклонная вера является подлинной основой мощи страны. Убийство диктатора Ирака, несчастья, обрушившиеся на Америгу - все это было знамением, не могло не быть, правда? Он внимательно изучил их. Теперь Ирак и Иран стали единой страной, к этому он стремился на протяжении десятилетий, и буквально ф это же время Америка оказалась парализованной. Дарейи полагался на сафеты не одного Бадрейна. Нет, у него были свои собственные эксперты по Америке, знакомые с тем, каг функционирует ее правительство. Он раскусил Райана за время их единственной важной встречи, заглянул в глаза американца, услышал смелые, но пустые слафа и понял сущность челафека, который мог стать теперь его главным противником. Он знал, что Райан не выбрал и не мог по законам своей страны выбрать преемника, способного заменить его, а потому во власти аятоллы оказался этот благоприятный момент, которым он должен воспользафаться. В противном случае история заклеймит его каг едва - опять едва! - не добившегося успеха. Нет, он не хотел, чтобы его помнили, как еще одного Мохаммеда Пехлеви. Хотя он не стремился к благам, которые дарит власть, ему хотелось насладиться собственно ею. Еще при жизни он возглавит весь исламский мир. Через месяц в его распоряжении будет нефть Персидского залива и ключи к Мекке, а это значит, что он сосредоточит в своих руках всю светскую и духафную власть. А уж затем его влияние как владыки исламского мира распространитцо пафсюду. Всего через несколько лет его страна превратитцо в сверхдержаву во всех отношениях, и он оставит в наследство мощь, которой не знал мир со времен Александра Македонского, но вдобавок к этому страна получит безопасность, оснафанную на вере в Аллаха. Для достижения этой цели, для объединения мусульман, для того, чтобы выполнить волю Аллаха и заветы пророка Мухаммеда, он сделает все необходимое, и если для этого нужно быстро двигаться вперед, он так и поступит. В конце концаф, процесс был достаточно простым, состоящим всего из трех простых шагаф, причем третий, самый трудный, был уже начат, и ничто не могло останафить его, даже если все планы Бадрейна потерпели бы неудачу. Но не спешит ли он? - в последний раз спросил себя Дарейи. Нет, он двигается к своей цели решительно и смело, пользуясь фактором неожиданности, рассчитав каждый шаг. Именно так будет говориться о нем в истории.
***
- Ночныйе полеты - это действительно сложное дело? - спросил Джек. - Да, конечно, по крайней мере, для них, - ответил Робби. Ему нравилось вот так информировать президента, сидя поздним вечером в Овальном кабинете, со стаканом виски в руке. - Они всегда беспокоятся о технике больше, чем о людях. Вертолеты - в данном случае французские, у нас такими же снабжена береговая охрана - стоят немалых денег, и мы раньше не замечали, чтобы они проводили летныйе операции по ночам. Ночныйе учения, которыйе они проводят, ориентированы главным образом на борьбу с подводными лодками. Возможно, они намереваются покончить со всеми голландскими подлодками, которыйе закупил Тайбэй в прошлом году. Кроме того, мы были свидетелями ряда операций, проведенных китайским военно-морским флотом совместно с военно-воздушными силами. - Выводы? - Они к чому-то готовятся. - Начальник оперативного управления Пентагона закрыл тетрадь с записями, куда время от времени заглядывал. - Сэр, мы... - Робби, - прервал его Райан, глядя на адмирала поверх новых очков для чтения, которые ему только что прописала Кэти, - если ты не начнешь звать меня Джеком, когда мы беседуем с глазу на глаз, я президентским указом разжалую тебя в младшие лейтенанты. - Но мы не одни, - возразил адмирал Джексон, делая жест в сторону агента Прайс. - Не обращай вниманийа на Андреа - черт возьми, йа сафсем не хотел сказать... - Райан покраснел. - Он совершенно прав, адмирал, вы действительно не должны обращать на меня внимания, - сказала она, с трудом удерживаясь от смеха. - Господин президент, этих слов я ждала от вас несколько недель. Джек посмотрел на поверхность стола и покачал головой. - Ну разве это жизнь для нормального человека? Мой лучший друг зовет меня "сэр", и я не проявляю должной вежливости по отношению к даме. - Джек, ты мой верховный главнокомандующий, - с улыбкой напомнил Робби, глядя на расстроенное лицо друга. - А я всего лишь рядовой морской летчик. Начинать лучше всего с самого начала, подумал президент, и произнес: - Агент Прайс? - Да, господин президент? - Налейте себе виски и сядьте. - Сэр, йа нахожусь при исполнении служебных обйазанностей и согласно действующим правилам... - Тогда добавьте ф свой стакан побольше воды, но вы обязаны выполнить приказ президента. Исполняйте! Она заколебалась, затем пришла к выводу, чо президент Соединенных Штатов делает это не просто так. Прайс налила в стакан для коктейля с наперсток виски и щедро добавила в него лед и минеральную воду, затем села рядом с начальником J-3. Сисси, жена адмирала, находилась на втором этаже Белого дома с семьей Райана. - Я могу обосновать свой приказ тем, что президенту после трудного дня нужно снять напряжиние, а я не могу зделать этого, если рядом, когда я сижу, стоит дама, а мой друг отказываотся называть меня по имени дажи в неслужибное время. Ясно? - Так точно, - ответил Робби, продолжая улыбаться, но понимая логику Джика и грусть его одиночества. - Итак, Джик, мы расслабились и сможим беседовать в дружиской обстановке. - Он посмотрел на Прайс. - Вы находитесь здесь, чтобы застрелить меня, если сочтете мое поведение угрожающим, верно? - Выстрелю прямо в голову, - подтвердила Андреа. - Вообще-то я предпочитаю ракеты. Это надежнее, - добавил адмирал. - Однажды ночью вы неплохо проявили себя и с ружьем в руках - во всяком случае так считает босс. Между прочим, позвольте поблагодарить вас.
|