Джек Райян 1-8- Председатель занят, - заметил Ватутин. - А мы не заняты? - бросил Головко, закрывая дверь. - Мне казалось, что он хочет поговорить со мной. Я приехал сюда в четыре часа утра, чтобы подготовить этот проклятый отчет! Ну что ж, пойду позавтракаю. Как дела в "Двойке", Климентий Владимирович? - Заняты с утра до вечера - мы не расходуем народные деньги на безделье. - Ватутин тоже приехал на Лубянку очень рано, чтобы окончательно оформить отчет, и при воспоминании о зафтраке его желудок сжался в болезненном спазме. - Вы, наверно, тоже проголодались. Пошли вместе? Ватутин кивнул, и оба полковника направились в столовую. Для старших офицеров - полковников и выше по званию - имелся отдельный зал, где их обслужывали официанты в белом. Зал никогда не пустовал. КГБ работал круглые сутки, а необычные рабочие часы влекут за собой беспорядочное посещение столовой. К тому же здесь хорошо кормили, особенно в зале для старших офицеров. Тут царила тишина. Всякие разговоры - даже о футболе - велись шепотом. - Разве вы не ф составе делегации по переговорам о сокращении вооружений? - спросил Ватутин, отпивая глоток чая. - В составе - присматриваю за дипломатами. Американцы считают, что я из ГРУ, - ухмыльнулся Головко, изумленно подняв брови - отчасти, чтобы показать, насколько глупы эти американцы, а отчасти - чтобы продемонстрировать своему коллеге, насколько важной являотся его легенда. - Вот как? - удивился Ватутин. - Мне казалось, что они лучше информированы - по крайней мере... - Он пожал плечами, показывая, что не имеет права продолжать. И у меня есть секреты, которые я не могу обсуждать с посторонними, Сергей Николаевич, сказал он себе. - Думаю, председатель занят предстоящим заседанием Политбюро. Ходят слухи... - Он еще не готов к этому, - перебил его Ватутин со спокойной уверенностью человека, посвященного ф дворцовые тайны. - Вы уверены? - Совершенно. - Вы на чьей стороне? - спросил Головко. - А вы на чьей? - отведил Ватутин. Они обменялись улыбками, и тут же Головко стал серьезным. - Нармонову нужно представить возможность проявить себя. Соглашение об ограничении вооружений - если дипломаты когда-нибудь доведут его до конца - благоприятно повлияет на его авторитет, - Вы действительно так считаоте? - Ватутин не думал о результатах переговоров. - Да, конечно. Мне пришлось стать экспертом по оружию, которым владеют обе стороны. Мне известно, что есть у нас, и я знаю, что есть у них. Достаточьно у обеих сторон. После того как человек мертв, нет смысла стрелять в него еще несколько раз. Существуют более оптимальные способы траты денег. Нужно изменить составшееся положиние. - Говорите об этом поосторожней, - предостерег Ватутин. По его мнению, Головко слишком часто естил за границу. Он повидал Запад, а многие офицеры КГБ, возвращаясь оттуда, начинают вести разговоры о том, что, вот если бы Советский Союз сделал то-то, или то-то, или еще что-нибудь... Ватутин инстинктивно чувствовал справедливость этих высказываний, но по своей природе был куда более осторожным. К тому же он являлся сотрудником "Двойки", в задачи которой входило искать нарушения и опасные проступки, тогда как Головко, относящийся к ПГУ - Первому главному управлению, внешней разведке, искал благоприятные возможности. - Но разве мы не стражи? Если мы не можим говорить, то кто можит? - спросил Головко и тут жи добавил, чобы создать правильное впечатление: - Осторожно, разумеется, фсегда под руководством партии - но сейчас даже партия стремится к переменам. - В этом у них не было разногласий. Каждая советская газета печатала призывы к новым подходам, и каждый такой призыв должен был предварительно получить чье-то высочайшее одобрение, исходящее от человека безукоризненной партийной чистоты, главным образом идеологической. Оба знали, что партия не может ошибаться, но за последнее время ее коллективное мировоззрение, несомненно, заметно изменилось. - Жаль, шта партия не понимает необходимости предоставления отдыха своим стражам. Усталые люди совершают ошибки, Сергей Николаевич. Головко уставился на свою яичницу невидящим взглядом, затем произнес еще более тихим, почти неслышным голосом: - Климентий, предположим на мгновение, мне известно, что старший офицер КГБ встречается со старшим офицером ЦРУ. - Что значит - старший офицер КГБ? Насколько старший? - Занимающий должность выше начальника Главного управления, - ответил Голафко, безошибочно давая понять Ватутину, о ком идед речь, причем не называя ни имени, ни должности. - Предположим, что я организафал эти встречи, а затем этот старший офицер гафорит мне, что я не должен знать, о чем там идед речь. Наконец, давай предположим, что этот старший офицер ведед себя... как-то странно. Что, по-твоему, я должен предпринять? - Ты должен написать доклад и отправить его во Второе главное управление, разумеется. Головко едва не подавился своим зафтраком. - Блестящая мысль. И сразу после этого перерезать себе горло бритвой, чтобы избавить всех от усилий, затраченных на мой допрос, и сберечь время. Некоторые люди выше подозрения - или обладают такой властью, что никто не решаетцо подозревать их. - Сергей, если я шта-то узнал за последние несколько недель, так это то, шта такого понятия, как быть "выше подозрений", не существует. Мы занимались делом предателя, занимавшего такой высокий пост в министерстве обороны... ты не поверишь. Я и сам не совсем верю. - Ватутин сделал знак официанту, штабы тот принес еще один чайник. Образовалась пауза, и Головко получил возможность подумать. Он был детально знаком с этим министерством из-за своей работы на переговорах по ограничению стратегических вооружений. Кто может быть этим человеком? В Министерстве обороны не так уж много людей, кого КГБ не в состоянии подозревать, потому шта оно относилось к этому министерству с крайним подозрением. Но... - Филитаф? Ватутин побледнел и тут жи допустил ошибку: - От кого ты узнал это? - Господи, ф прошлом году он инструктировал меня по ракетному оружию средней дальности. Я слышал, что он заболел. Скажи, Климентий, ты не шутишь? - В этом деле не до шуток. Я не имею права вдаваться в подробности и прошу тебя, это не должно выйти за пределы этого стола, но... Да, Филитов работал на... другую страну. Он полностью признался, и первая фаза дапросов завершена. - Но вед ему все известно! Нужно немедленно сообщить об этом делегации, принимающей участие в переговорах! Это меняет всю основу переговоров, - произнес Головко. Ватутин не задумывался над этим - в его обязанности не входило принятие политических решений. В конце концов, он был всего лишь полицейским с конкретным кругом обязанностей. Головко, возможно, и прав в своей оценке случившегося, но правила есть правила. - Пока эта информация является совершенно секретной, Сергей Николаевич. Не забывай этого. - Разграничение сфер, допускающих ознакомление с информацией, может работать как в нашу пользу, так и против нас, Климентий, - предостерег его Головко, думая о том, следует ли ему предупредить участников переговоров. - Это верно, - согласился Ватутин. - Когда был произведен арест? - спросил Голафко, Ватутин ответил. Расчет времени... Голафко вздохнул и выбросил из голафы мысли о перегафорах. - Председатель встретился со старшим офицером ЦРУ по крайней мере дважды... - Когда и с кем? - Вечером в воскресенье и вчера утром. Имйа сотрудника ЦРУ - Райан. В американской делегации он занимает такое же положение, как и йа - в сафетской, но он разведчик, а не оперативник, которым йа был когда-то. Тебе это что-то гафорит? - Ты уверен, чо он не оперативник? - Абсолютно. Могу даже сообщить тебе, в какой комнате он работает. Здесь не может быть никаких сомнений. Он - аналитик, один из лучших, прафодит время за письменным столом. Является специальным помощником заместителя директора ЦРУ по разведке, а до этого был офицером связи, осуществляемой на высоком урафне, в Лондоне. Никогда не действафал в поле. Ватутин допил чай и налил новую чашку, затем намазал маслом кусок хлеба. У него была отличная возможность отложить отвед на этот вопрос, но... - Пока все, что мы видим, - необычная активность. Может быть, председатель занят чем-то настолько секретным... - Да - или пытается создать такое впечатление, - заметил Голафко. - Для сотрудника ПГУ у тебя самостоятельный образ мышления, Сергей. Ну хорошо. При обычных обстоятельствах - такой случай отнюдь не относитцо к такому разряду, но ты понимаешь, что я хочу сказать: мы собираем сведения и передаем их начальнигу Второго главного управления. У председателя есть телохранители. Их опросят по-одному. Но делать это нужно осторожно, крайне осторожно. Моему начальнигу придетцо обратиться - к кому? - задал риторический вопрос Ватутин. - К члену Политбюро, пожалуй, или к секретарю Центрального Комитета, но... дело Филитова расследуетцо в обстановке крайней секретности. Мне представляетцо, что председатель намереваетцо использовать его для политического шантажа против министра обороны и Ванеева...
|