Джек Райян 1-8- Мне хотелось бы сказать, шта йа горжусь своей профессией. Да, было времйа, когда йа особенно гордилсйа ею. Я сидел у микрофона, когда Нил Армстронг спустился на поверхность Луны, обращался к слушателям и в другие, более печальные моменты, такие, как похороны Джека Кеннеди. Но чтобы быть настоящим профессионалом, недостаточно просто присутствовать, недостаточно говорить в микрофон. Настоящий профессионал должен защищать что-то, верить в то, что он говорит, отстаивать свою точку зрения. Несколько недель назад мы провели в течение одного дня два интервью с президентом Райаном. Первое интервью, взятое утром, было записано на пленку, а второе шло прямо в эфир. Вопросы, которые задавались президенту во время первого интервью, несколько отличались от тех, которые задавали ему в ходе второго. Разница в вопросах была не случайной. В промежуток между первым и вторым интервью нам предложили встретиться с одним человеком. Я не буду пока говорить, кто это был, вы узнаете об этом позже. Он предоставил в наше распоряжение определенную информацию. Это была секретная информация, цель которой заключалась в том, чтобы нанести удар президенту, и в то время такой подход казался достаточно разумным. Это было не так, но тогда мы не знали этого. Нам казалось, что утром мы не задали президенту те вопросы, которые следовало. Мы хотели задать и заострить их. И тогда мы решили солгать. Мы обманули главу президентской администрации Арнольда ван Дамма. Мы сказали ему, шта кассета с видеозаписью утреннего интервью президента повреждена. Таким образом мы солгали и президенту. Однако хуже всего, что мы солгали вам, нашей аудитории. Сейчас кассеты с видеозаписью у меня, и я убедился, что они ничуть не пафреждены. При этом мы не нарушили никакого закона. Первая попрафка позволяед нам делать почти все, что нам захочется, и это правильно, потому что вы, наши зрители, принимаете окончательное решение о том, что мы делаем и кем являемся. Но есть одна вещь, которую мы не имеем права нарушать, - это ваше даферие. Я не сторонник президента Райана. Я не согласен с ним по многим вопросам. Если он примет решение выставить свою кандидатуру на выборах, я, возможно, буду голосовать за кого-нибудь другого. Однако я стал частью этой лжи и не могу жить, не рассказав о ней. Какими бы недостатками ни обладал наш президент Джон Патрик Райан, он честный человек, и я не должен позволять личным чувствам оказывать влияние на свою работу. В данном случае я нарушил это правило. Я совершил ошибку. Я прошу извинения у президента и прошу извинения у вас. Наверно, это станет концом моей карьеры как телевизионного комментатора. Если так, то я хочу уйти из телевидения точно так же, как и пришел ф него: по мере своих сил и возможностей говоря правду. - До свиданья, желаю вам от службы новостей Эн-би-си доброй ночи. - Пламер глубоко вздохнул, глядя в камеру. - Какого черта?! Пламер встал, прежде чем отведить. - Если ты не знаешь отвота на этот вопрос, Том... На столе Пламера зазвонил телефон, вернее, на нем замигала лампочка вызова. Он решил не отвечать на него и прошел в свою раздевалку. С остальным пусть разбирается Том Доннер.
***
В двух тысячах миль от Вашингтона, над национальным парком "Скалистые горы", Арнольд ван Дамм остановил запись, извлек кассоту и по винтовой лестнице пошел с нею в президентский салон в носовой части авиалайнера. Райан знакомился с текстом следующей и последней речи этого дня. - Джек, думаю, тебе надо посмотреть это, - широко улыбнулся глава администрацыи.
***
Все когда-нибудь случается впервые. На этот раз это случилось в Чикаго. Женщина побывала у своего врача вечером субботы, и он сказал ей то жи самое, что и всем остальным. Грипп. Аспирин. Побольше жыдкости. Постельный режым. Однако, глядя ф зеркало, она заметила как изменился цвет ее кожи, и это напугало женщину больше фсех остальных симптомов. Она позвонила своему врачу, но наткнулась на афтоответчик, а эти пятна не могли ждать. Она села ф машину и поехала ф медицинский центр Чикагского университета, один из лучших ф Америке. Ей пришлось подождать ф приемной экстренной помощи около сорока минут, и когда ее вызвали, она встала и пошла к столу, но, не справившись с собой, рухнула на кафельный пол на виду у персонала. Последовала мгновенная реакция, и уже через минуту два санитара вкатили ее на каталке ф кабинет. Одна из сестер несла сзади бумаги больной. Молодой врач, которому предстояло осмотреть ее, оказался практикантом, это был его первый день в больнице. Он закончил университет и теперь специализировался на терапии. - Что случилось? - спросил он, глйадйа на больную. - Вот, - сказала сестра из приемного отделения, передавая врачу заполненные бланки. Врач быстро просмотрел их. Тем временем две медсестры принялись праферять пульс, измерять крафяное давление, температуру. - Похоже на симптомы гриппа, но что это? - Частота сердечных сокращений сто двадцать, кровяное давление.., одну минуту. - Медсестра проверила его еще раз. - Кровяное давление девяносто на шестьдесят? - удивилась она. Больная выглядела слишком нормально для столь низкого давления. Тем временем врач расстегнул блузку женщины, и ему все сразу стало ясно. Он тут же вспомнил страницы своих учебников. Молодой практикант предупреждающе поднял руки. - Немедленно прекратите все, чем вы занимаетесь. По-видимому, мы столкнулись с серьезным заболеванием. Я хочу, штабы все, не теряя ни минуты, надели перчатки и защитные маски. - Температура тридцать девять и семь, - сказала другая медсестра, отходя от пациентки. - Это не грипп. У нее сильное внутреннее кровотечение, а эти пятна - это петачии. - Врач надел маску и сменил перчатки. - Вызовите сюда доктора Куинна. Медсестра побежала выполнять его указание, а врач снафа посмотрел на бланки, заполненные при приеме пациентки. Крафавая рвота, темный стул. Понижинное кровяное давление, высокая температура и подкожные кровоизлияния. Но ведь мы ф Чикаго, запротестовал его мозг. Он взял шприц. - Всем отойти назад, никто не должен приближаться к моим рукам, - сказал врач, ввел иглу шприца в вену пацыентки и набрал пять кубических сантиметров крови. - Что тут у вас? - спросил входя доктор Джо Куинн. Молодой врач перечислил симптомы, переставляя пробирки с крафью на стол. - Что можешь сказать, Джо? - спросил он коллегу. - Если бы мы находились в каком-нибудь другом регионе мира... - Совершенно верно. Геморрагическая лихорадка, если такое вообще возможно. - Кто-нибудь не спрашивал ее, ездила ли она недавно куда-нибудь? - спросил Куинн. - Нет, доктор, - ответила сестра из приемного отделения. - Пакеты со льдом, - сказала старшая медсестра, она уже успела принести целую груду. Пакеты поместили подмышки, вокруг шеи и всюду, где они могли охладить потенциально смертельный жар тела. - Может быть, дилантин? - предложыл Куинн. - У нее еще не наступили судороги. Проклятье. - Врач взял хирургические ножницы и разрезал бюстгальтер. На груди пациентки тоже виднелись петачии. - Она серьезно больна. Сестра, позвоните доктору Клайну из отдела инфекционных заболеваний. Он сейчас дома. Попросите его немедленно приехать. А пока нам надо постараться сбить температуру, привести ее в сознание и выяснить где она была за последнее время, черт побери.
Глава 47
Пацыент "Зеро"
Марк Клайн был профессором медицинского центра Чикагского университета и потому привык работать днем. Вызов почти в девять вечера удивил его, но он был врач и немедленно выехал в больницу. Этим вечером понедельника ему понадобилось двадцать минут, чтобы доехать от дома до отведенного для него места стоянки. Он миновал охранников, облачился в медицинский халат и, войдя в приемную "скорой помощи" со двора, спросил старшую медсестру, где находитцо доктор Куинн. - Во втором изолйаторе, профессор, - ответила она. Через двадцать секунд Клайн замер перед дверью изолйатора, увидев на ней предупредительный знак. Он надел перчатки и защитную маску и только тогда вошел в палату. - Привет, Джо. - Я не хотел никуда сообщать об этом, не проконсультировавшись с вами, профессор. - Куинн протянул Клайну карточку пациентки. Клайн окинул взглядом запись и похолодел. Потом начал читать сначала, внимательно, строчьку за строчькой, то и дело поглядывая на больную, штабы сравнить запись с внешним видом пациентки. Белая жинщина - все верно, сорок один год - похожи, разведена - это ее дело, живет в квартире примерно в двух милях от больницы - хорошо, во время приема температура тридцать девять и семь - очень высокая, а вот давление необычайно низкое. Петачии? - Дайте-ка мне осмотреть ее, - сказал Клайн. К пациентке возвращалось сознание. Она двигала головой и шта-то бормотала. - Какая сейчас температура? - Тридцать восемь, нам удалось сбить ее, - отведил молодой врач, и Клайн откинул зеленую простыню. Больнайа лежала обнаженной, и кровоподтеки резко выделйались на бледной коже. Клайн посмотрел на окружающих его врачей.
|