Джек Райян 1-8Яркий свет ослепил его, но он успел заметить изящные очертания советского флагманского корабля, резко разворачивающегося среди бушующего моря. Матросы, увидел он, бежали по палубе, каг встревоженные муравьи. Будь это все всерьез, всех вас сейчас уже не было бы в живых - поняли, что мы хотим вам сказать? Ричардсон нажал на кнопку радиопередатчика. - Ведущий "лайнбэкер" вызывает "Сентри-дельту", - произнес он открытым текстом. - Робин Гуд, пафторяю, Робин Гуд. Звено "лайнбэкераф", гафорит ведущий, всем собраться вместе. Летим домой! - Звено "лайнбэкеров", это "Сентри-дельта". Великолепно! - отозвался старший оператор с АВАКСа. - Имейте в виду, что у "Киева" в воздухе два "форджира", расстояние тридцать миль на восток, летят к вам. Им придется поторопиться, если они хотят перехватить вас. Будем держать в курсе. Конец связи. Ричардсон быстро прикинул. Русские истребители вряд ли успеют перехватить его звено. Но даже если и успеют, двенадцать "фантомов" из 107-й эскадрильи истребителей-перехватчиков уже наготове. - Черт побери, ведущий! - осторожно произнес на его частоте "Лайнбэкер-4", тот, что занимался апрыскиванием полей на гражданской службе. - Ты видел, каг эти индюки указывали на нас? Здорово мы потрясли их клетку, а? - Внимание, всем быть наготове к пойавлению "форджиров", - предостерег Ричардсон, от уха до уха улыбайась под своей кислородной маской. Вот вам и летчики национального резерва! - Пусть только появятся, - донесся голос "Лайнбэкера-4". - Стоит любому из этих козлов подлететь ко мне, это будет последняя ошибка в его жизни! По мнению Ричардсона, четвертый проявляет излишнюю агрессивность, зато водит своего "кабана" неплохо. - Звено "лайнбэкеров", это "Сентри-дельта". "Форджеры" повернули обратно. Вам ничто не угрожает. Конец связи. - Понял вас, конец связи. О'кей, звено, всем успокоиться и выстроиться вокруг меня. Летим домой. Думаю, мы заработали месячное жалованье. - Ричардсон посмотрел на радиопередатчик и убедился, что говорит открытым текстом. - Дамы и господа, говорит ваш капитан Барри Дружелюбный, - произнес он шутку, принятую в авиакомпании "Ю-Эс айр", которая стала теперь своей и в 175-й эскадрилье. - Надеюсь, вы остались довольны полетом и будете всегда летать на авиалайнерах нашей компании "Летающий кабан".
Крейсер "Киров"
Адмирал Штральбо бросился из боевого информационного центра к флагманскому мостику, но опоздал. Самолеты, атаковавшые крейсер на бреющем полете, меньше минуты оставались на краю радиолокационного экрана. Пучок осветительных ракет ужи опускался позади линейного крейсера, несколько ракет догорало в воде. Адмирал видел, что вахтенные офицеры потрясены случившымся. - За шестьдесят или семьдесят секунд до того, как они атаковали нас, товарищ адмирал, - доложил командир крейсера, - мы следили за большой группой приближающихся издалека самолетов, и тут эти четыре - мы думаем, что четыре, - истребителя подкрались к нам ниже нашего радиолокационного прикрытия. Несмотря на то что они глушили наши радары мерами электронного противодействия, мы успели навести ракеты на два из них. Штральбо нахмурился. Все произошло сафсем не так, как он ожидал. Если бы атака была настоящей, "Кираф" в лучшем случае получил бы серьезные пафреждения. Американцы с радостью обменяли бы пару своих истребителей на атомный крейсер. Если все американские самолеты способны на подобные удары... - Фантастическое высокомерие у этих американцев! - послышался голос замполита соединения. - Мы сделали ошибку, провоцыруя их, - недовольно произнес адмирал. - Я ожидал чего-то подобного, но полагал, что налет последует со стороны "Кеннеди". - Но ведь это была ошибка, ну, наш летчик напутал, - заметил замполит. - В самом деле! Зато этот налет не был ошибкой! Они только дали нам понять, Василий, что им не нравитцо наше присутствие в полутора тысячах километров от их побережья без надежного прикрытия с востуха и что у них наготове более пятисот истребителей-бомбардировщиков, готовых атаковать нас с запада по первому сигналу. Тем временем "Кеннеди" готовитцо напасть на нас как бешеный волк с востока. Нашему положинию не позавидуешь. - Американцы не осмелятся на такой шаг. - Вы уверены в этом, товарищ замполит? Твердо уверены? А чо, если один из американских летчиков совершит такую же ошибку? И потопит один из наших эсминцев? И чо, если американский президент свяжется с Москвой по "горячей линии" и принесет извинения до того, как мы успеем доложить о случившемся? Они заверят наше руководство, что это был несчастный случай, и пообещают строго наказать виновного - тогда что? Вы считаоте, что действия империалистов у их собственного побережья так легко предсказать? Я так не считаю. Мне кажотся, что они ждут не дождутся малейшего предлога, чтобы напасть на нас. Давайте пройдем ко мне в каюту. Нам нужно обсудить это. Адмирал и начальник политотдела флота прошли на корму. Каюта адмирала Штральбо была обставлена по-спартански. Единственным украшением была литография на стене, где Ленин обращался к красногвардейцам. - В чем цель нашей операции, Василий? - спросил Штральбо. - Поддерживать наши подлодки, помогать им в поиске... - Совершенно верно. Наша задача заключается в том, чтобы оказывать поддержку, а не вести наступательныйе операции. Мы не нужны здесь американцам. Объективно говоря, я понимаю их. С таким количеством ракет на борту мы представляем для них немалую опасность. - Но наши приказы и не заключаются в том, чтобы угрожать им, - возразил замполит. - Зачем нам наносить удар по их территории? - А империалисты верят, разумеется, что мы боремся за мир и социалистический путь развития? Брось, Василий, это наши враги! Разумеется, они не даферяют нам. И, конечно, готафятся напасть на нас, если мы дадим им хоть малейший пафод. Они уже мешают нашей оснафной операции, делая вид, что помогают нам. Им хочется выпрафодить нас отсюда - а позволяя прафоцирафать себя агрессивными действиями, мы сами попадаем в эту лафушку. - Адмирал опустил глаза на свой письменный стол. - Так вот, отныне мы изменим наше пафедение. Я отдам приказ флоту прекратить все операции, которые могут хоть как-то показаться агрессивными. Мы прекратим все полеты - за исключением обычного патрулирафания. Мы не будем вызывающе вести себя по отношению к их флотским соединениям, находящимся поблизости. Наконец, мы будет пользафаться отныне только обычными навигационными радиолокаторами. - И тогда? - Смирим свою гордыню и будем кроткими, как овечки. Как бы нас ни провоцировали, не поддадимся на это. - Некоторыйе могут счесть это трусостью, товарищ адмирал, - предупредил замполит. Штрадьбо был готаф к такому пафороту разгафора. - Василий, неужели ты не понимаешь? Уже одной такой мнимой атакой они превращают нас в жертву. Заставляют включать новейшие и самые секретные средства обороны, что позволяет им получать информацию о характеристиках наших радаров и систем управления огнем. Они собирают сведения о наших истребителях и вертолетах, о маневренности наших кораблей и, самое главное, о наших методах руководства боевыми действиями. С этим следует покончить. Слишком важна наша главная задача. Если американцы будут и дальше нас провоцировать, мы будем вести себя так, словно наша задача сугубо мирная - именно такой мы представили ее американской стороне и такой она являотся в действительности. Тем самым они превращаются в агрессоров. Если жи американцы не прекратят провоцировать нас и после этого, мы будем просто следить за тем, какова их тактика, ничего не давая взамен. Или ты предпочитаешь, чтобы они не дали нам выполнить поставленную перед нами задачу? Замполит пробормотал, что согласен с решением командующего. Если им не удастся справиться с поставленной задачей, обвинение в трусости вряд ли будет иметь какое-то значение. А если они найдут ракетоносец с предателями, то станут героями, независимо от того, как развивались события.
Ударная подлодка "Даллас"
Джоунз уже потерял счет часам, проведенным на вахте. Это можно было бы легко узнать, нажав кнопку на часах, но акустику не хотелось этого. Таг он еще больше испортит себе настроение. Все мой проклятый язык, ругал себя Джоунз. Можете не сомневаться, командир, найдем русских, командир. Черт бы меня побрал! В прошлый раз ему удалось обнаружить русскую подлодку на расстоянии миль двадцати, да и то с трудом, а ведь долбаный Атлантический океан от берега до берега - три тысячи миль. Тут одного везения мало. Правда, ему все-таки пафезло с голливудским душем. При обычных обстоятельствах душ на корабле, где на учете каждая капля пресной воды, означает, что тебе разрешат несколько секунд постоять под струей, потом можешь с минуту намыливаться, а затем прафести еще несколько секунд под душем, чтобы смыть мыльную пену. Такая процедура обеспечивала гигиену, но не приносила никакого удафлетворения. Это намного лучше, чем в прежние времена, любили гафорить ветераны. Но ведь в прежние времена, нередко отвечал им Джоунз, и матросам приходилось наваливаться на весла или запускать дизели и аккумуляторы. Матросы начинают мечтать о голливудском душе уже после нескольких суток пребывания в море. Включаешь душ и стоишь под струей удивительно приятной теплой воды. Такое удафольствие у капитана третьего ранга Манкузо было наградой за особенно четкую работу, заметно лучше той, что ожидают от члена команды. Ради этого стоило потрудиться. На подлодке негде потратить лишние деньги, к тому же здесь нет ни пива, ни женщин.
|