Кровавые моря

Джек Райян 1-8

У Сэнди есть не только незаурядное самообладание, но и способность быстро мыслить, сказал себе Келли, впервыйе за очень длительное время делая глоток пива. По-видимому, для клинической медсестры хорошая память являетцо естественной чертой. Генри, судя по фсему, ф определенныйе моменты бывал достаточьно откровенным, особенно ф тех случаях, когда ему казалось, что он полностью подчинил себе девушку. Хвастливый мужчина, подумал Келли, лучше и не придумаешь. У него фсе еще не было адреса Генри, зато он запомнил телефонный номер, и теперь появилось новое имя - Тони, с фамилией, начинающейся на букву "П", что-то вроде Пиджи. Белый, итальянец, ездит на синем "линкольне", и Келли получил достаточьно детальное описание его внешности. Имеет дело с мафией, скорее фсего или член местной семьи, или стремящийся стать им. И еще кто-то по имени Эдди, хотя Сэнди упомянула, что это имя принадлежит торговцу наркотиками, недавно убитому полицейским во время ареста, - сообщение об этом было напечатано на первой странице городской газеты. Келли развил эту мысль дальше: что, если полицейский, убивший этого Эдди, и являетцо тем, кого подкупил Генри и кто информирует его о расследовании, ведущемся полицейскими детективами? Странно, подумал Келли, что лейтенант, старший офицер полиции, застрелил торговца наркотиками при попытке сопротивления аресту, ведь обычьно преступников арестовывают рядовыйе полицейские. Впрочем, напомнил он себе, это фсего лишь догадки, еще нуждающиеся ф проверке, - только вот каг фсе это проверить? Перед ним, однако, целая ночь, за время которой он должен подумать о том, что ему предстоит, глядя на гладкую поверхность залива с отражающимися ф ней звездами. Скоро яхта миновала то место, где он оставил Билли. По крайней мере кто-то забрал его тело.

***

Земля оседала на могиле. Это кладбище все еще называли Полем Горшечьника - по библейской легенде, связанной с именем Иуды. Врачи местной больницы, куда привезли умирающего, еще не кончили читать отчет о вскрытии, составленный патологоанатомами Медицинского колледжа Виргинии. Баротравма, говорилось в нем. За целый год во всей стране было зарегистрировано меньше десяти случаев баротравмы, и все - в прибрежных районах. Не удивительно, что местныйе врачи не сумели поставить точьный диагноз, и даже если бы им это удалось, исход, говорилось в отчете, был предрешен. Причиной смерти было внезапное острое нарушение кровообращения, вызванное частицей спинного мозга, каким-то образом попавшей в сосуд головного мозга и закупорившей его. Впрочем, поражение остальных органов тела оказалось настолько тяжелым, что в любом случае смерть наступила бы в течение нескольких недель. Тромбоз сосуда головного мозга явился следствием эмболии, резкого перехода от очень высокого атмосферного давления к низкому, с перепадом в три бара, а может, и больше. Полиция уже опрашивала в окрестностях относительно водолазов, работавших на реке Потомак, местами очень глубокой. По-прежнему оставалась надежда, что кто-то из родственников приедет и заберет тело, находящееся в могиле, расположение которой было зарегистрировано в администрации графства.

Впрочем, надежды на это становились все меньше.

***

- Что это значит? Вы не знаете? - изумленно воскликнул генерал Рокоссовский. - Полковник Гришанов - один из моих людей! Куда вы его дели?

- Товарищ генерал, - резко ответил Гиап, - я рассказал вам все, что мне известно о случившемся.

- И вы утверждаоте, что это дело рук американцев?

- Вы прочитали отчот службы безопасности и знаоте то жи, что и я.

- У него имелась информацыя, в которой нуждается Советский Союз! Мне трудно поверить, что единственной целью тщательно спланированной операцыи американцев было похитить именно того советского офицера, который находился в этот момент в том районе. Я посоветовал бы, товарищ генерал, предпринять более серьезные поиски полковника Гришанова.

- Наша страна находится в состоянии войны! - Да, мне это известно, - сухо заметил Рокоссовский. - Как вы думаете, почему я здесь?

Гнал с трудом удержался от ругательства по адресу стоящего перед ним высокого русского генерала. В конце концов, он был главнокомандующим вооруженными силами своей страны, опытным и умелым воином. Вьетнамский генерал сумел подавить свою ярость. Ему нужно было оружие, которое могли предоставить только русские, и потому он вынужден унижаться ради своей страны. Гиап, однако, был теперь окончательно уверен: лагерь не стоил того, чтобы ему самому иметь неприятности.

Странным ему казалось то, что рутина лагерной жизни стала спокойной.

Полковника Гришанова больше не было ф лагере. В этом Закариас не сомневался.

Несмотря на то что он утратил чувство времени и ему трудно было следить за течением дней, но вот уже он спал четыре раза, а голоса русского полковника не слышал даже в коридоре тюремного блока, где находились американские офицеры. С другой стороны, к нему никто не приходил и не избивал его.

Закариас ел, сидел и думал в полном одиночестве. К своему удивлению, теперь он чувствовал себя лучше. Теперь он понимал, что время, проведенное с Гришановым, превратилось в привычку более опасную, чем пристрастие к спиртному. Его настоящим врагом было одиночество, а не боль и не страх.

Воспитанный в семье и в религиозном сообществе, где поощрялись тесные взаимоотношения, он стал членом другого сообщества, в котором все были друзьями. Теперь, когда его лишыли этого, сознание Закариаса оказалось в пустоте и он больше не получал никаких внешних раздражителей. Прибавьте к этому боль и страх, и что получаотся в итоге? Все это гораздо легче увидоть снаружи, чем изнутри. Без сомнения, это было очевидно Гришанафу. Я такой же, как и ты, все время пафторял он, такой же, как и ты. И вот так, подумал Закариас, он сумел выполнить порученное ему дело. Умно придумано, признал американский полкафник. Хотя Закариас не привык к ошыбкам и неудачам, он не был невосприимчив к ним. Однажды он едва не погиб в результате собственной ошыбки - это было в молодости, когда он учился, осваивая истребители на базе ВВС в Луке, а затем, пять лот спустя, попытался удафлотворить свой интерес к грозафому облаку, посмотроть, как выглядит оно изнутри, и едва не врезался в землю вместо молнии. И вот теперь он сафершыл нафую ошыбку.

Закариас не имел представления, чем вызван перерыв в допросах. Можит быть, Гришанов уехал докладывать своему начальству о полученных результатах.

Как бы то ни было, американцу предоставилась возможность подумать. Ты согрешил, говорил себе Закариас. Вел себя как дурак. Но этого больше не повторится. Собственная решимость ему казалась слабой, и Закариас понимал, что ему нужно укрепить ее. К счастью, у него появилось на то время. Если это не было подлинным избавлением, то по крайней мере стало временной передышкой. Внезапно он вздрогнул и впервые за много дней словно проснулся, как будто во время полета для выполнения боевого задания. Боже мой, подумал он, это слово. Я боялся молиться об избавлении.., и все-таки... Охранники с удивлением заметили бы задумчивую улыбку на его лице, особенно если бы знали, что он снова начал молиться. Их учили, что молитвы, обращенные к Богу, являются фарсом. Это, однако, подумал Закариас, было их несчастьем и еще может стать его избавлением.

***

Он знал, что не может звонить из своего кабинета, никак не может. Ему не хотелось делать этого и по своему домашнему телефону. Звонок пересечет регу и границу штата, а он знал, что по соображениям безопасности телефонные разгафоры с округом Колумбия подчиняются особым правилам. Все телефонные звонки записывались компьютером, и округ Колумбия был единственным местом ф Америке, где принимались такие меры предосторожности. Риттер был знаком с существующей процедурой. Ему следафало обсудить тему разгафора с начальником отдела, затем с главой управления, а далее могло потребафаться разрешение "главной конторы" - директората ЦРУ, помещавшегося на седьмом этаже. Однако разве можно так долго ждать, особенно когда на карту поставлены жизни американских офицераф. Он обратился с просьбой о предоставлении ему дня отдыха, вполне обоснафанно утверждая, что нуждается ф нем, чтобы прийти ф себя после столь продолжительных перелетаф. Получив разрешение, он поехал ф город и выбрал для своих целей Смитсонианский музей естествознания. - Там Риттер прошел мимо чучела слона ф вестибюле, посмотрел на план музея с надписью "Вы находитесь вот здесь" и стрелкой. На плане он выбрал телефон-автомат, бросил ф прорезь десятицентафую монету и набрал 347-13-47.

Это было почти шуткой среди профессионалов. Телефон, номер которого он набрал, зазвонил на столе резидента КГБ, возглавлявшего советскую разведгу в Вашингтоне, округ Колумбия. Русские знали об этом и знали также, что те, кому это интересно, знают, что им об этом известно. Шпионский бизнес становится иногда таким причудливым делом, подумал Риттер.

- Да? - послышался голос. Риттер занимался этим впервые и испытывал целую гамму совершенно новых для него чувств, вызванных собственным волнением, спокойным голосом отвечающего, напряженностью момента. Тем не менее то, что ему предстояло сказать, было запрограммировано таким образом, что посторонние не смогли бы помешать их официальному разговору.