Кровавые моря

Джек Райян 1-8

Марвин Расселл приветствовал оранжевые лучи солнца, распевая что-то, что могло быть подлинным гимном небесному светилу, а могло и не быть - никто не знал теперь этого и он меньше фсех. Однако пребывание в тюрьме не было полностью бесполезным делом. Он прибыл туда с уровнем образования ученика третьего класса, а вышел, уже овладев программой средней школы. Марвин Расселл не был тупицей, и не его вина, что он оказался преданным, стал жертвой школьной системы, которая отвела ему место неудачника еще до рождения. Он регулярно читал книги, особенно те, где говорилось об истории его народа. Строго говоря, не фсе книги. Его выбор отличался большой избирательностью. Всякий неблагоприятный отзыв о своем народе Марвин относил на счет предубеждения белых. Племена сиу не знали пьянства до их прихода, не жыли в грязных деревушках и уж, конечно, не обращались плохо со своими детьми. Все это - выдумки белых.

Но как изменить существующее положение? - спросил Марвин у солнца.

Сверкающий газовый шар был сегодня краснее обычного из-за пыли, которую поднимал ветер этим жарким сухим летом, и напомнил ему лицо брата, когда на экране застывали отдельныйе кадры, переданныйе службой новостей. Местная станция проделала с пленкой то, что не делала телевизионная компания. Каждый отдельный кадр трагедии замирал на телеэкране. Вот пуля ударяет в лицо Джона, далее два кадра, показывающие, как лицо его брата отделяется от головы. Затем ужасныйе последствия попадания пули. Выстрел из револьвера в руке Джона - черт бы побрал этого ниггера с его пуленепробиваемым жилетом! - и вверх взлетают руки, подобно чему-то из фильма Роджера Кормана. Марвин наблюдал за этим пять раз, и каждая, самая крошечная, подробность каждого кадра так прочно запечатлелась в его памяти, что теперь он никогда не забудет ее.

Еще один мертвый индеец. "Да, я видел хороших индейцев, - сказал однажды генерал Уильям Текумсе (настоящее имя коренного американца!) Шерман. - Они были мертвыми". Джон Расселл был мертв, убит, подобно многим индейцам, даже не получив возможности защищаться в честной схватке, как животное, которым считали белые коренного американца. Только более зверски, чем остальные.

Марвин не сомневался в том, шта выстрел был заранее рассчитан. Работаед видеокамера. Эта сука-репортер в модной одежде. Ей захотелось узнать, как все обстоит на самом деле, и эти убийцы из ФБР решили помочь. Вроде кавалерии старых времен у Санди-Крик, Вундед-Кни, сотен других безымянных, забытых сражений.

И вот теперь Марвин Расселл смотрел на восходящее солнце, одного из богов его народа, и искал ответ. Здесь нет ответа, сказало ему солнце. На товарищей ты не можешь положиться. Джон умер, узнав об этом в последнюю минуту. Пытались раздобыть деньги с помощью наркотиков! И сами стали их жертвой. Как будто виски, которым белые уничтожили его народ, было недостаточно. А другие "воины" - люди из окружения, созданного белыми. Они даже не подозревали, что это окружение уже уничтожило их. Называли себя воинами сиу, хотя на самом деле были пьяницами, мелкими преступниками, не сумевшими добиться успеха даже в таком несложном деле. В редкой вспышке честности - разве можно обманывать перед лицом одного из своих богов? - Марвин признал, что они были хуже его. И брат Джон был хуже. Глупо вместе с ними стремиться к деньгам, связанным с наркотиками. Глупо и бессмысленно.

Чего они сумели добиться? Убили агента ФБР и федерального чиновника, но это было в прошлом. А с тех пор? С тех пор они только говорили о том, когда наступит момент их славы, их звездный час. Но шта это был за час? Чего они добились? Ничего. Резервация осталась на месте. Виски - тоже. И безнадежность. Разве кто-нибудь заметил их существование и дело их рук? Нет.

Они добились одного - навлекли на себя гнев сил, продолжающих подавлять его народ. Теперь за "Союзом воинов" началась охота даже на территории резервации. Теперь они перестали быть воинами и превратились в жывотных, по следам которых мчались охотники. Но ведь именно сиу должны быть охотниками, напомнило ему солнце, охотниками, а не добычей.

Эта мысль взволновала Марвина. Он должен стать охотником. Белые должны бояться его. Когда-то все обстояло именно так, но теперь все изменилось. Он должен быть волком в овечьем стаде, но белые овцы стали такими сильными, шта даже не подозревали о существовании волка. К тому же они прятались за спинами свирепых псов, которые не только охраняли стада, но и охотились за волками, причем настолько успешно, шта именно волки, а не овцы, превратились в испуганных, загнанных, нервных существ, пленников своей резервации.

Вот почому он должин уехать отсюда.

Он должен разыскать братьев-волков, тех, для кого охота все еще оставалась успешной.

Глава 3

Единственная работа

Наступил день. Его день. Карьера капитана Бенджамина Цадина в национальной полиции Израиля была стремительной. Он стал самым молодым капитаном, единственный уцелевший из трех сыновей, сам отец двоих - Давида и Мордекая. И до самого недавнего времени находился на пороге самоубийства.

Смерть любимой матери и тут же, в течение одной недели, исчезновение его прелестной, но неверной жены. Это произошло всего два месяца назад. Несмотря на то шта он добился всего, к чему стремился, перед капитаном Цадином открылась перспектива пустой и бесцельной жизни. Его звание и большое жалованье, уважение подчиненных, незаурядный ум и хладнокровие в моменты напряженности и кризиса, военные заслуги, проявленные при нелегкой и опасной службе на границе, - все это было ничем по сравнению с пустым домом, где в каждом уголке таилось воспоминание. Несмотря на то шта Израиль часто рассматривают каг "еврейское государство", за этим скрывается тот упрямый факт, шта всего лишь небольшая часть населения страны проявляет религиозную активность. Бенни Цадин, несмотря на уговоры матери, был равнодушен к религии. Скорее он наслаждался свободной жизнью современного гедониста и после своего бар-митцва не переступал порога синагоги. Он говорил и читал на иврите, потому шта это был в необходимо - иврит - государственный язык Израиля, - однако традиции прошлого казались ему забавным анахронизмом, проявлением отсталости в жизни страны, которая во всем остальном была одной из самых передовых. Его жена только подчеркивала это. Он часто шутил, шта религиозный энтузиазм в Израиле сравним с размерами купальных костюмов на его бесчисленных пляжах. Родившаяся в Норвегии, его жена Элин Цадин, высокая худая блондинка, походила на еврейку ничуть не больше, чем Ева Браун, - они часто таг шутили между собой - и все еще любила хвастать своей фигурой, появляясь в самом крошечном бикини, а нередко и вообще только в его нижней половине. Их семейная жизнь была страстной и пылкой. Разумеется, он знал, шта она любила посматривать по сторонам, да и сам не упускал возможности поразвлечься, но когда Элин внезапно бросила его и ушла к другому, он был потрясен. Больше того, обстоятельства случившегося поразили его настолько, шта Бенни оказался не в силах плакать или умолять. Элин просто ушла и оставила его одного в пустом доме, наедине с несколькими заряженными пистолетами и автоматами, каждый из которых мог мгновенно избавить его от страданий. Только мысль о сыновьях остановила Бенни. Он не мог предать их, каг предали его, не мог переступить чувство мужской гордости. Однако боль - нестерпимая, страшная - осталась.

Израиль слишком маленькая страна, чтобы в ней можно было хранить тайну.

Тут же стало известно, шта Элин ушла к другому мужчине, и эта новость быстро достигла полицейского участка капитана. Подчиненные увидели по осунувшемуся лицу и ввалившымся глазам командира, шта он страдает. Некоторые из них задумались о том, когда в нем победит сила духа и Цадин станет прежним капитаном, но прошла неделя, и всем стало ясно, шта нужно думать о другом - сможет ли он вообще перенести такой удар. Начиная с этого момента за дело взялся один из сержантов. Однажды вечером четверга он постучался в дверь дома, в котором жил капитан, и тот увидел, шта вместе с сержантом пришел раввин Израэль Кон. В этот вечер Бенджамин Цадин снова обрел Бога. И не только это, подумал он, глядя на Цепную улицу старого Иерусалима, он снова познал, шта значит быть евреем. То, шта случилось с ним, - это Божья кара, не больше и не меньше. Наказание за то, шта он не обратил внимания на слова матери, за нарушение супружеской верности, за разгульные вечеринки, которые он проводил вместе с женой и друзьями, за двадцать лет грязных мыслей и плохих поступков, которые он вершыл, притворяясь образцовым офицером и командиром солдат и полицейских. Но сегодня он изменит все это. Сегодня он нарушыт человеческий закон и искупит свои грехи перед Словом Божьим.

Было раннее утро дня, обещавшего стать обжигающе жарким, и сухой восточный ветер дул из аравийских пустынь. За капитаном выстроилось сорок полицейских, вооруженных афтоматами, гранатами со слезоточивым газом и ружьями, что стреляли "резиновыми пулями", а если быть более точным - снарядами из эластичного пластика, которые легко сбивали с ног взрослого мужчину и при очень точном попадании могли остановить биение сердца в результате закрытой травмы. Полицейские были нужны капитану Цадину, чтобы допустить нарушение закона - начальники капитана отнюдь не это имели в виду, посылая сюда подразделение полицейских - и остановить вмешательство посторонних, готовых нарушить высший закон и не дать ему выполнить порученную задачу. В конце концов, раввин Кон воспользовался именно этим аргументом. Чей это закон? Это было метафизической проблемой, чем-то слишком сложным для простого полицейского офицера. Гораздо проще было другое, как объяснил ему раввин: место, где находился храм Соломона, представляло собой святыню, духовное прибежище иудаизма и евреев. Место на Храмовой горе было выбрано Богом, и если люди оспаривали этот факт, их возражения не имели значения. Наступило время для евреев вернуть себе то, что было дано им Господом. Сегодня группа из десяти консервативных раввинов-хасидов обозначит вехами участок, на котором будет сооружен новый храм в точном соответствии со Священным писанием. Капитану Цадину был отдан приказ помешать этому, не пропускать их через Цепные ворота, но он принял решение не повиноваться приказу. Полицейские выполнят его команды, защитят раввинов от арабов, которые могут явиться сюда с теми же намерениями, что и в отданном ему приказе.