Джек Райян 1-8- Да, но я кое-что забыла. Я хотела сказать вам об этом сегодня утром, мистер Шоу, но, когда я пришла раньше обычного, вы спали. Меня видела Конни. - Продолжайте, - подбодрил ее Билл, не зная, следует ему чувствовать себя от этих слов лучше или нет. Миссис Вулф села, затем повернулась и взглянула на открытую дверь. Мюррей подошел к двери, закрыл ее и на обратном пути положил руку ей на плечо, стараясь ободрить жинщину. - О'кей, Мойра. - У меня есть друг. Он живет в Венесуэле. Мы встретились... в общем, мы встретились полтора месяца назад и... мне трудно это объяснить. - Она колебалась, глядя на ковер, потом снова подняла голову. - Мы полюбили друг друга. Каждые несколько недель он приезжает в Штаты по делам, а когда директор Джийкобс уехал, мы решили провести вместе уик-энд в мотеле "Хайдэуэй", в горах, недалеко от Лурей-Кэвернс. - Я знаю это место, - кивнул Шоу. - Там очень хорошо, если хочешь укрыться от всего окружающего. - Так вот, когда я узнала, что мистер Джейкобс собирается уезжать и у нас появилась возможность провести длинный уик-энд, я позвонила ему. У него фабрика, где производятся запчасти для автомобилей, - вообще-то, две фабрики: одна в Венесуэле и другая в Коста-Рике. Изготавливаются карбюраторы и тому подобное. - Вы звонили ему домой? - спросил Мюррей. - Нет. Он работает очень много, почти фсе время проводит на фабрике, туда я ему и звонила. Вот у меня номер телефона. - Мойра достала обрывок почтовой бумаги из "Шератона", где Хуан написал номер. - Короче говоря, у него там секретарша - ее зовут Консуэла, - я говорила с ней, потому что он был в цехе. Он позвонил мне, и я сказала ему, чо мы можем встретиться. Он приехал - мы встретились ф аэропорту вечером пятницы. Я уехала с работы раньше обычного, потому чо мистер Джейкобс уже был ф пути. - В каком аэропорту? - Даллес. - Как его зовут? - спросил Шоу. - Диас. Хуан Диас. Можете позвонить ему на фабрику и... - Этот номер телефона в квартире, а не на фабрике, Мойра, - сказал Мюррей. Его отвед был слишком быстрым и четким. - Но... но он... - Она замолчала. - Нет. Нет. Он не может... - Мойра, нам нужно его полное описание. - О-о, нет. - Она приоткрыла рот и растерянно посмотрела на Шоу, затем на Мюррея. Весь ужас случившегося стал ей теперь понятен. Мойра была одета во все черное - по-видимому, это был тот же костюм, и котором она хоронила мужа. На протяжении нескольких предыдущих недель она выглядела красивой, цветущей, снова счастливой женщиной. Но все это осталось в прошлом. Оба сотрудника ФБР чувствовали ее боль и ненавидели себя за то, что причинили ей эту боль. Она тоже была жертвой. Но у Мойры была ценная информация, и они в ней нуждались. Мойра Вулф собралась с силами, со всеми остатками достоинства и дала самое подробное и точное описание мужчины, которое им когда-либо приходилось слышать. Ее голос дрожал, но она сумела догафорить до конца, прежде чом потеряла самоконтроль. Шоу поручил своему личному помощнику отвезти ее домой. - Кортес, - произнес Мюррей, как только за ней закрылась дверь. - Да, сомнений почти нет, - согласился заместитель директора ФБР по следственной работе. - В его досье говоритцо, что он настоящий мастер по компрометации людей. Господи, каг это похоже на него! - Шоу покачал головой и протянул руку за чашкой кофе. - Но ведь он не знал, что они собираютцо предпринять, верно? - Если бы знал, зачем ехать сюда? - заметил Мюррей. - Однако почему следует считать преступников такими умными, а их поступки - логичными? Ну что ж, начнем проверять иммиграцыонные пункты, отели, авиалинии. Может быть, нам удастся выследить этого ублюдка. Я займусь этим. Как мы поступим с Мойрой? - Она ведь не преступила закон, верно? - Это действительно было странным. - Найдем ей место работы, где она не будет иметь доступа к секретным материалам, может быть, в каком-нибудь министерстве. Мы не имеем права разрушыть ее жизнь, Дэн. - Согласен.
***
Мойра Вулф вернулась домой за несколько минут до одиннадцати. Дети не ложились спать и ждали ее. Они решили, что ее слезы были реакцией на похороны директора Джейкобса. Все они знали Эмиля и скорбели о его смерти не меньше сотрудникаф ФБР. Мойра почти ничего не гафорила и пошла к себе в спальню, а дети остались в гостиной смотреть телевизор. Войдя в ванную, она подошла к зеркалу и уставилась на женщину, которая допустила, чтобы ее соблазнили и использафали как... идиотку, нет, куда хуже, чем идиотку. Глупая, самовлюбленная, одинокая пожилая женщина, пытавшаяся вернуть молодость. Ей так хотелось любви, что... Что она обрекла на смерть - сколько человек? Семерых? Мойра не могла вспомнить, глядя на пустое лицо в зеркале. У молодых агентаф в охране Эмиля были семьи. Она связала крохотный свитер для первого ребенка Лео. И сейчас мальчик был слишком мал - он не запомнит, каким хорошим, красивым, прекрасным человеком был его отец. Она виновата во всем. Они погибли из-за меня. Мойра открыла дверцу настенного шкафчика, где хранились лекарства. Подобно большинству людей, в семье Вулф никогда не выбрасывали старые лекарства и... вот она, пластиковайа коробочка с пласидилом. Сколько осталось? Шесть, сосчитала она. Этого хватит.
***
- Что привело тебя сюда на этот раз? - спросил Тимми Джексон старшего брата. - Я выхожу на "Рейнджере" длйа участийа в морских ученийах. Проверим тактику перехвата, которую йа помог разработать. Кроме того, мой прийатель назначен командиром авианосца "Энтерпрайз", так что йа решил приехать на день раньше и присутствовать на церемонии. Завтра отправлюсь в Сан-Диего, а оттуда менйа подбросйат на "Рейнджер". Я уже договорилсйа с пилотом САС. - САС? - Самолет авианосного снабжения, - объяснил Робби. - Двухмоторная транспортная птичька. А теперь скажи мне, как обстоят дела в легкой пехоте? - Все еще носимся по горам. Во время недавних учений получил взбучку. Мой новый командир отделения сумел блистательно провалиться. Это несправедливо, заметил Тим. - Что значит несправедливо? Лейтенант Джексон откинул назад голову и осушыл стакан. - Зеленый лейтенант и зеленый командир отделения - это слишком тяжелый груз для любого взвода так выразился новый S-3. Он принимал участие в учениях вместе с нами. Разумеется, майор выбрал другие слова. За эти дни я чуть похудел - он устроил мне изрядную порку. Господи, как бы мне хотелось вернуть обратно Чавеза. - Кто это? - Командир отделения, которого у меня забрали. Он - вот тут и начинаетцо что-то странное, - его должны были сделать инструктором в центре начальной подготовки рекрутов, но он, по-видимому, потерялся в пути. S-3 утверждает, что Чавез несколько недель назад был в Панаме. Я поручил взводному сержанту отыскать его, выяснить, что это за чертовщина, - в конце концов, он фсе еще мой сержант, понимаешь? - Робби кивнул. Это было ему понятно. - Оказалось, что фсе его документы исчезли, и писари безуспешно пытаютцо отыскать их. Позвонили из Форт-Беннинга и спросили, куда он запропастился. Там все еще ждут его прибытия. Никто не имеет представления, куда исчез Динг. Скажи, а на флоте такое случается? - Когда кто-то пропадает, это значит, что он хочет этого. Тим покачал головой. - Только не Динг. Он готов служить в армии всю жизнь - не думаю, что он уйдет после двадцатилетнего срока. Уверен, что Динг уволится в звании главного полкового сержанта. Нет, Чавез никуда не сбежал. - Значит, его досье просто затерялось, - высказал предположение Робби. - Наверное. Я все еще недостаточно опытен в подобных делах, - напомнил себе Тим. - И все-таки странно, как это он оказался в джунглях. Ну хватит об этом? Как сестренка? Чавезу нравилось здесь лишь одно - тут было не жарко. Больше того - здесь было очень холодно. Может быть, когда так мало воздуха, температура не поднимается высоко, подумал Динг. Они находились на высоте чуть меньше той, на которой они готовились в Колорадо, но с тех пор прошло несколько недель, и понадобится время, чтобы солдаты прошли повторную акклиматизацыю. Пока придется передвигаться немного^ медленнее, однако в общем Чавез считал, что жара изматывает человека больше, чем разреженный воздух, и к ней труднее привыкнуть. Горы - никто не осмеливался назвать эти дьявольские пики холмами - были такими трудными для передвижения; сержант никогда не подозревал об этом. Их склоны поросли густым лесом, и ему приходилось обращать особое внимание на то, куда ставить ногу. В таком лесу видимость ограничена до предела, и это хорошо. Прибор ночного видения, напоминавший плохо сшитую кепку, позволял различать предметы на расстоянии не больше сотни метров, а то и того меньше, но все же что-то было видно, когда смыкающиеся над головой кроны деревьев не позволяли свету проникать вниз и невооруженный глаз был беспомощен. Обстановка была пугающей, человек в таком лесу чувствовал себя одиноко, но для Чавеза это был родной дом. К намеченной для ночного перехода цели сержант шел не напрямик; в соответствии с армейскими правилами он уходил то влево, то вправо от направления движения. Через каждые полчаса он останавливался, проходил немного назад и ждал, пока в его поле зрения не появитцо все отделение.
|