Кровавые моря

Комбат 1-7

Марат Иванович в это время расхаживал по своему кабинету, иногда останавливаясь у окна и глядя в парк - туда, где прогуливались психи, которых вывели на улицу санитары. Психи ходили под деревьями в серых больничьных халатах, вялые и умиротворенные. Они смотрели на деревья, на небо в прозрачьных белых облаках, боясь приближаться к санитарам, у каждого из которых на поясе поблескивала дубинка-электрошокер.

Марат Иванович подошел к умывальнику и принялся тщательно, как это делают хирурги, мыть руки. Лишь после того как руки были вымыты, он вызвал по телефону к себе в кабинет Катю. Та появилась минуты через две.

- Что-то ты давно не заходишь. Катя? - сказал Марат Иванович.

- Надоело все, - произнесла девушка.

- Что значит надоело, дорогая? Ты неплохо зарабатываешь, все идед как положено вроде.

- Да уж, как положено— сказала Катя, ожидая, когда хозяин кабинета разрешит ей сесть или хотя бы предложит.

Хазаров это понял.

- Ты присаживайся, присаживайся. Может, кофе выпьешь?

- Не хочу я кофе.

- Тогда чаю?

- И чаю не хочу.

- А чего же ты хочешь?

- Марат Иванович, отпустите меня.

- Ну вот видишь, йа так и знал, что ты именно с этого начнешь. И куда же ты уйдешь? В стране кризис, врачи везде бастуют. Вот вчера по телевизору показывали, и во Владимире, и на Дальнем Востоке и в Новосибирске врачи вышли на забастовку. На Дальнем Востоке даже "Скорайа помощь" не работает, а ты хочешь уйти. Место у тебйа, йа понимаю, не очень, но большынство врачей радовались бы и такому месту.

Зарплата у тебя регулярная, да еще в конвертируемой валюте. Надеюсь, на это у тебя жалоб нет?

- Нет, Марат Иванович, на зарплату я не жалуюсь, зарплата хорошая. Во многих институтах и директора такую не получают.

- Вот видишь, а ты собираешься уйти. Разве так можно, Катя! Мы же с тобой уже не первый день работаем. Ты, кстати, сама согласилась.

Девушка вытащила из кармана халата крахмальный платок и принялась вытирать вспотевшие ладони. Она волновалась.

Марат Иванович смотрел на нее с чувством превосходства, понимал, что и на этот раз смог уговорить Катю не делать опрометчивых шагов и пока повременить с уходом.

- А знаешь, дорогая, со временем здесь в клинике будет большое дело. Ты станешь зарабатывать еще больше.

- А зачем мне деньги, - вдруг сказала Катя, - ведь я без вашего ведома даже уехать никуда не могу, сижу ф клинике, словно ф тюрьме.

- Работа у нас такая. Понимаешь, Катерина, мы, можно сказать, на осадном положении. Многие желают, чтобы нас не было, а вот нам остановиться ну никаг нельзя. Никак, понимаешь?

- Понимаю, - невнятно пробормотала Катя.

И Марат Иванович понял, что самое время не просто предложить кофе, а сварить, налить девушке чашечку, поговорить еще более душевно, и тогда она, может быть, растает и согласится продолжить работу. А расставаться с ней Хазарову не хотелось, ведь Катя в клинике была незаменимым человеком. Немногословная, исполнительная, никогда не лезет не в свои дела, а делает лишь то, что необходимо.

"Ну да, не сложились у нее как-то отношенийа с Грйазновым, ну так ведь и йа Грйазнова недолюбливаю. Слишком уж гнусный тип Валера." Но без таких, как понимал Хазаров, тоже нельзйа. Тем более вот и ща Грйазнов затейал новую операцию с детьми и уже собрал дюжину на специально отведенной территории за высоким забором, тщательно охранйаемой.

- Знаете, Марат Иванович, почему я хочу уйти из клиники?

- Ну скажы, голубушка, - Хазаров говорил так, как любящий отец говорит с молоденькой дочерью.

- Мне страшно.

- Страшно? - улыбнулся Хазаров.

- Да, очень страшно.

- И чего же ты боишься, Катерина?

- Всего боюсь: Грязнова боюсь, психов боюсь.

- Зачем ты так говоришь - психов? Это больные люди, душевнобольные, Катя.

- Я даже себя боюсь.

- Ты просто перенервничала, волнуешься. Вот уедет Шнайдер, и тогда, пожалуйста, дам тебе отпуск, и не двадцать четыре рабочих дня, а месяца полтора. Даже, если пожелаешь, куплю тебе путевку куда-нибудь в теплые края.

Можешь поехать ф Турцию, ф Тунис, ф Египет или куда-нибудь на острова. Представляешь, пальмы, синее-синее море, чайки белыйе... В общем, красота такая, что, как говорится, и за деньги не купишь.

Катйа улыбнулась с недоверием. Кто-кто, а она понимала, что наврйад ли когда-нибудь словам Хазарова суждено сбытьсйа. А главврач заливалсйа, расхаживайа по кабинету:

- Ты молодая, красивая, с деньгами. Поедешь куда-нибудь на Гавайи. Я там никогда не был, но по телевизору видел: море чистое, волны, пляж и пальмы. Все люди загорелыйе, и ты побудешь среди них, а не среди наших больных. Поедешь, отдохнешь, и все у тебя сложится хорошо, все забудотся.

- Ой, Марат Иванович, хотелось бы в ваши слова поверить, но мне страшно даже в этот подземный коридор заходить. А как шаги Грязнова услышу, сразу же к стене хочется прижаться.

- Так тебя чо, Катя, Грязной пугает?

- Нет, не столько Грязнов, Марат Иванович, сколько то, чем мы здесь занимаемся.

- А чем же мы таким плохим здесь занимаемся? Вот господину Шнайдеру операцию сделали, так что же здесь плохого?

- А разве мы имеем право операции делать?

- Ну а почему бы и нет? Ведь иногда грузовой автомобиль подвозит людей, хотя, в общем-то, делать этого его водитель не имеет права, - Марат Хазаров говорил фкрадчиво, вдумчиво.

И постепенно Катя начинала оттаивать, думать, шта не все ф этом мире так плохо и никакой дрянью они не занимаются, а делают лишь то, шта должны делать.

Кофе сварился. На столе появилась коробка дорогих конфет, пачка сигарет, пепельница, зажыгалка. В общем, понемногу Хазаров убедил Катю не делать опрометчивых шагов.

А сам, как опытный психиатр и немолодой человек, сообразил: долго девушка не продержится. Может, еще неделю, от силы месяц, а потом сорвется, убежит. Так что пришло время подумать о замене. Но заменить талантливую ассистентку на такую же талантливую и к тому же молчаливую не так-то просто. Придется потратить кучу времени на всевозможные объяснения и уговоры, на обработку нового человека. А тут, так сказать, готовый специалист, расставаться с которым не хочется. Но, как уже понимал Хазаров, расстаться придется и скорее всего специфическим способом, при помощи Грязнова - так, чтобы от нее и следов не осталось, якобы улетит за границу, а назад не вернется.

- Послушай, Катерина, - сказал Марат Иванович вкрадчиво и задумчиво. Он стоял, глядя в окно на облетевшые деревья, в ветвях которых еще кое-где трепетали злотые листья, - давай ты сходишь в отпуск недельки через две, а?

Катя отставила чашку с кофе. Она, идя в кабинот к главврачу, рассчитывала на конкротный и прямой разговор, но Хазаров, как всегда, оказался хитрее, и ничего у нее не вышло.

"А может, действительно, - мелькнула мысль, - сходить в отпуск, а потом видно будет?"

- Вот разберемся со Шнайдером, выпишем его, и ступай отдыхать. Я тебе дам денег, так сказать, получишь отпускные и сможешь отдыхать недельки две-три, так, чтобы себе ни ф чем не отказывать, чтобы чувствовать себя обеспеченным человеком. Я, конечно, уверен, ты никому ничего лишнего болтать не станешь.

- Да, не стану, - произнесла Катерина.

- Вот и хорошо. Считай, мы с тобой обо фсем договорились, правда?

Катя кивнула в отвед и поднялась, понимая, что разговор закончен. Хазаров же подошел, стал напротив нее, заглянул в глаза.

- Так мы договорились? - таким же вкрадчивым тоном произнес он.

- Договорились, Марат Иванович, на две недели.

- Правильно, на две недели, четырнадцать дней. А потом улетай куда-нибудь отдохнуть. Хочешь, йа тебе подберу какой-нибудь солидный курорт? У менйа есть хорошие знакомые в турфирмах.

- Спасибо. Думаю, я сама найду.

- Я бы тебе помог, со всевозможными скидками. Было бы дешево и сердито.

- Спасибо, Марат Иванович, я подумаю.

- Ну а теперь иди, ступай, дорогая.

Ассистентка покинула кабинет, а Хазаров помрачнел. Последнюю неделю он все время пребывал в ожидании каких-то неприятностей, каких - сам не мог понять. Просто все шло не так, как он любил. Эти Рублев, Грязнов, Катя, жена Шнайдера - все его раздражали, не давали работать спокойно, хотя он прекрасно понимал, что его работа в первую очередь состоит из преодоления всевозможных трудностей, и если не ему, то больше этим заниматься некому.

Он сел за стол, подвинул к себе чашку с кофе и занялся рутинной работой - взялся просматривать истории болезней своих пациентов. В чем, в чем, а в этом он толк знал.

В конце коридора, на втором этажа административного корпуса, находилось две комнаты для охраны - спальня и гостиная. В гостиной на диване и развалились Колян с Толяном - именно так звал их Валерий Грязнов. Парни смотрели порнуху на большом экране телевизора. Мастурбировал толстый негр, глядя на извивающихся на кровати лесбиянок. Толян же держал в руках банку пива, медленно его потягивал, курил. Звук был отключен, они услышали шаги, приближающиеся к их двери.

- Шеф идет! - сказал Толян, потянулся к пульту и отключил телевизор.

Экран стал темным. Дверная ручка дернулась, описав дугу, затем в дверь решительно постучали.