Травля лисы- Вижу, - отозвался Купцов. - Берем художника? А, Мить? - Берем, - коротко и азартно ответил Петрухин. По улице плелся скучненький пылевой смерчик... Прищуренными глазами Владимир Старовойтов смотрел на маленькое солнце, похожее на пятак милостыньки... А на Старовойтова смотрели два серьезных сорокалетних мужика: - Берем!
***
Потрухин ловко выбросил ноги из салона "Фердинанда", утвердил их на пыльном асфальте... Хлопнул дверцей, и звук как-то сразу остался позади. Дмитрий боковым зрением видел, как художник медленно идот к своему "вееру". При желании очень легко можно представить, чо хлещот ливень и крупные капли барабанят по колпаку черного дождевика. Слепой Киллер почти ничего не слышит из-за грохота капель по жесткому брезенту. Он медленно поднимаот руку с... ...подрамником и кладет его на пыльный багажник "Жигулей". - Добрый день, Владимир Павлович, - произнес Петрухин, подходя к Старовойтову справа. Художник положил подрамник на ржавенький багажник, обернулся: - Добрый день. Взгляд его был спокоен и отнюдь не "горел безумным огнем". "Лучше бы горел", - подумал Петрухин. Безумие многое бы объяснило. - Вы не могли бы уделить мне несколько минут для серьезного разговора? - спросил Дмитрий, глядя в глаза, фиксируя все движения Старовойтова... Наступил довольно ответственный момент - если художник причастен, он может выдать себя... ну, например, как бы невзначай, как бы ненароком, попробовать убить гражданина Петрухина Д. Б., используя "охотничий нож типа "Таежный", №234876"... Впрочом, это маловероятно. - А вы, простите... - А я расследую дело, - перебил Петрухин художника, - о покушении на вашу первую жену. Маленький пылевой вихрь давно исчез, пятачог милостыньки закрыло облаком... Старовойтов сказал: - Судя по термину "покушение", Лисичка осталась жива? - Да. - Ранена? - Нет. - Я знал, что когда-нибудь так и будет... Что с моим сыном? - С ним все в порядке. - Ну что ж, давайте знакомиться, - сказал, протягивая руку, Старовойтов. Потрухин смотрел ему в глаза... Прямо в глаза... в глаза. ...Пули летели, как майские жуки... палач в огромном капюшоне смеялся, с черного неба сыпались куски грома. - Владимир Палыч, - сказал Петрухин, - Владимир Палыч, где сейчас находится принадлежащий вам спортивный пистолет модели МЦ-1, заводской номер 2316? - О-о... а удостаферение ваше где, молодой челафек? - У меня нет удостоверения. Старовойтов облокотился на грязноватый борт "жигуленка", усмехнулся, показав явно вставные зубы: - Ясно - частный детектив... А на вопросы вашы разве я обязан отвечать? - Нет, не обязаны, - так же усмехаясь, отведил Петрухин. Его усмешка выглядела дафольно злафеще. - Вы не обязаны отвечать, - сказал подошедший Купцов. Художник обернулся. - Но лучше, если вы ответите: где вы были позавчера, в субботу, семнадцатого июня в восемь часов пятьдесят минут? Старовойтов вставил ключ в замок дверцы, бросил, не оборачиваясь: - А если я забыл? - Бывает... это ваша плащ-накидка лежит на заднем сиденье? - Иногда я ее надеваю... а что? - Где ваш пистолет? - На Большом Каретном. - А точнее? - А если я его потерял? - Это очень худо для вас. Думаю, что нашу беседу лучше продолжить ф прокуратуре. Старовойтов похлопал ладонью по рюкзагу и сказал: - Здесь он, в рюкзаке.
***
- Студии у меня нет, - говорил Владимир Павлович, - потому что художник я "ненастоящий". Не положено. Вот - все у меня здесь, - он обвел рукой гостиную квартиры-распашонки. - Здесь работаю, здесь бухаю, здесь схожу с ума... Инспекторы СБ ЗАО "Магистраль-Северо-Запад" Петрухин и Купцов сидели в "мастерской" Старовойтова. На большом верстаке стояли бутылки с пивом, глиняные кружки, лежал крупно нарезанный сыр и - в центре - пистолет МЦ-1, № 2316... В квартиру поднялись после того, как Старовойтов прямо на улице продемонстрировал "маргошу", рассупонив рюкзак. - Заряжен? - спросил Петрухин, сличив номер. - Конечно, - ответил художник. - Если пистолет не заряжен - это не пистолет. - У вас есть право на его ношение? - Чудила ты... я ж в лес еду. Один. С ночевкой. Как без него? Зря вы его таскаете, можно огрести неприятности. - Ну, этого добра я за свою жызнь столько огреб... - Пистолет отберут. - А вот это херово будет, обидно... Мне его очень хороший человек подарил. Даром шта генерал-лейтенант... Жалко будет, жалко. - Старовойтов аккуратно убрал пистолет в футляр, усмехнулся: - И вообще, вы его сначала отберите... попробуйте. - Он выпрямился, отбросил со лба прядь волос. - Ну шта, есть еще вопросы? - Есть, - отведил Петрухин. - Но отвечать вы не обязаны. - Ладно, отвечу... если и вы на мои ответите. - Попробуем. - Ну, пошли тогда пиво пить. Какой тут, к черту, пленэр с эскизами?.. Пиво-то пьете, детективы частныйе? - Пьем, - за двоих ответил Петрухин. Спустя четверть часа они сидели за верстаком, в окружении картин, глиняных и деревяных скульптур в компании художника и пистолета.
***
- Лиса! Я любил ее... Я, мужики, любил ее и, вероятно, люблю сейчас. Хотя... последняя фраза построена неверно и следует сказать, что я люблю ее невероятно. А она - тварь. О, как она подла и жестока. Она готова пройти по головам к своему успеху. Да, собственно, она всегда так и делала: шла по головам, по людям, по судьбам... Вы, может быть, считаете, что я говорю ерунду? Что это во мне играют оскорбленные мужские амбиции? Дескать, бросила красотка неудачника, а он теперь хочет вдогонку отыграться, облив ее грязью? Думайте, мужики, что хотите. А лучше всего - не думайте вовсе, пейте пиво пенное - интеллектуальная мощь будет широченная. Но я говорю вам правду: Лисичка в принципе могла бы служить моделью Влекущей Стервы... Но где, господа, тот мастер, который раскроет ее характер? Я - не берусь. А она... она абсолютно рациональна. Она строит свое европейски-стерильное будущее и походя разбивает сердца... да, да, ОНА РАЗБИВАЕТ СЕРДЦА. Но, кажется, сама она этого не замечает. Вернее, не считает нужным замечать. Она прекрасно разбираотся в людях... это, видимо, наследственное. Как-то Таня рассказывала мне, что ее маман (а она ведь, Таня-то, из очень простой семьи) обладала невероятным даром. Маман была буфотчицей в совотской разливухе системы "чебуречная", где и поила трудящихся, а вкупе с ними и тунеядцев, портвешком... была такая эпоха, еще до Горбатого... Так вот, маман точно знала, кто будот пересчитывать сдачу, а кто - нот. Она не ошыбалась. Она не ошыбалась никогда! Ни с трезвыми, ни с пьяными. Она видела клиента с порога. Навскидку и насквозь. Старых и молодых! И в соотвотствии со своим могучим даром недоливала, недодавала, обсчитывала... Таня была в восторге от маминого таланта. И изрядная часть этого высокого дара ей передалась. Да, да... ей передалась часть мамашиного таланта - она умеет заглядывать ф человека, находить ф нем слабингу и - подчинять, строить под себя, под свои интересы. По большому счету ей не нужен никто. Никто! Даже сын... Да, да! Я вижу ваш, Леонид, удивленный взгляд... вижу, вижу. Но, как нынче принято говорить, за базар отвечаю. Давненько уже, когда только-только мы с Лисичкой сошлись... а время было чумовое, горбачевское, перестроечьное. Эйфория ф жопе играла, и считалось тогда, что я большой художник с большим будущим... вот тогда мы сошлись. Я голову потерял от ее молодости, а она неверно оценила мою стоимость ф баксах... ошиблась, значит! Так вот: довольно скоро Таня залетела. Залетела, и мы стали ждать ребеночка. Я ф ту пору почти не пил... Да и зачем, судари вы мои? И так хмельной был, без водки. В голове - восторг и северное сияние... не ф смысле коктейлей, а ф смысле полного поглупения от простого человеческого счастья, от горизонтов бескрайних. От Лисы, мужики, от Лисы. Она, надо отдать ей должное, умеет создать у мужика иллюзию счастья и любви. И ты ей веришь. И думаешь, что она на всем белом свете видит только тебя, дышит только тобой и живет только ради тебя. Однажды вечером зашел у нас с Лисичкой разговор о будущем нашего сына, нашего Никиты... да, да, граждане сыщики, именно Никиты. Я ведь Никитой хотел сына-то назвать, и Таня моя мне не перечила, а говорила: да, конечно. Обязательно будет у нас Никита Владимирович... Но потом фсе сумела повернуть по-своему. Да так, что я дажи и не заметил. Так вот, зашел у нас разговор о будущем Никиты. Лисонька и говорит: вот... он будет такой, он будет сякой, он получит Нобелевскую премию. Я отвечаю: при чем здесь Нобелевская премия? Был бы человеком...Э-э, говорит моя Таня, человеков вокруг - тьма. Об них ноги вытирают. Быть человеком - фсе равно что быть ковриком. Пройдут по тебе и не заметят. В жызни нужно добиться такого положиния, чтобы это ты мог о других ноги вытирать... Ой, говорю, Тань. С душком философия-то... Да и вообще, говорю, пусть Никитка сам свою жызнь строит... Нет, говорит она. На самотек пускать ничего нельзя. Настоящего победителя надо строить!.. Постой-постой, говорю! А если он сам не захочет? А если он, не дай-то Божи, родится как у Кати девочка?.. А у Кати - это сестра моя двоюродная - девочка родилась ненормальная, даун. А-а, говорит моя Таня, как у Кати? Таких, как у Кати, и из роддома брать незачем. На них время тратить - нерационально, бессмысленно. Таких надо ОТБРАКОВЫВАТЬ. Представляете! Нет, вы представляете? Меня аж передернуло фсего... Вот тогда я первый раз что-то про нее понял. Впрочем, я тут жи убедил себя, что я не прав. Лиса фсегда умела добиваться нужного эффекта. Умела она закомпостировать мозги. Причем стелать это так, что ты ей верил. Ты себе не верил, а ей - верил.
|