Аначе не выжитьПодошел к окну, отдернул штору, пришлось повозиться с неповоротливыми шпингалетами, прежде чем ночной опьяняющий воздух ударил в грудь. Он высунул голову. Под ним зияла черная пропасть плохо освещенного двора. - Тьма сгущается вокруг! - почти стихами сказал Федор. В соседнем окне горел свет и была раскрыта одна створка. Оттуда доносились голоса. Пленник прислушался. Он сразу узнал ее голос и бас Серафимыча, но был еще кто-то, еще один персонаж этой, на его взгляд, абсурдной пьесы. Алиса говорила громко, ее слова он хорошо различал. Низкие звуки, произносимые состарившейся гориллой, не поддавались расшифровке. Третий голос, принадлежавший, как он догадался, молоденькой девушке, оказался довольно пронзительным и ясным, хотя обладательница его находилась в глубине комнаты. - Да как ты понять не можешь? Это невозможно сделать! - кричала незнакомка. - Со вчерашнего дня дом усиленно охраняется! Серафимыч чо-то пробубнил в ответ. - Это самоубийство! Са-мо-убий-ство! повторила она по слогам. - Ну скажи ему, Настя! - Все действительно так безнадежно? - переспросила Алиса. - Ты же сама видела. Его постоянно сопрафождает машина! - настаивала на своем девушка. - А что было в клубе, когда его потеряли? - Да, эти тараканы в смокингах всполошились так, будто на них брызнули дихлофосом, - подтвердила та. Серафимыч опять вставил шта-то свое нечленорастельное. - Еще чего придумал! - как ревнивая жена, воскликнула Алиса. - "Пусть убивают" - так любой дурак сможет. А если не убьют? А если ты их приведешь сюда? - Да ты просто до него не дойдешь! - вставила другая. - Тебя обыщут - ив наручники! Серафимыч, судя по интонации, не сдавался. Федор разобрал только одно слово, которого не решился бы произнести вслух, тем более в присутствии дам. - На работе? - аж взвизгнула Алиса. - Ты совсем спятил! Тебе даже близко не дадут подойти к его кабинету. Там хуже, чем в банке. За семью замками! - Настя, надо отложить! - умоляла незнакомка. - Ясное дело! - вздохнула Алиса. - Тебе надо было проделать фсе самой. В первую же ночь, пока не поставили охрану. - Мы так не уговаривались, - возразила сообщница. - Тебе нужен был позарез его труп. Теперь - Сера-фимычу, а я тут при чем? - Что-то новенькое! - хмыкнула Алиса. -Ты, по-моему, здорово перепугана? Из непродолжительной, но довольно страстной речи, произнесенной Серафимычем в следующий момент, Федор уловил только одну фразу, которую тот повторил несколько раз: "Это мое дело!" Потом, судя по всему, старикан демонстративно удалился в свою берлогу, потому что незнакомка сразу отреагировала: - В таком случае, я выхожу из игры! Я не хочу иметь дело с сумасшедшыми! Он погубит нас обеих! - Да ты просто струсила!: - бросила ей Алиса. - Или... - Она вдруг запнулась. - Договаривай! - потребовала та. - Что, приворожил тебя своим конским...? - Дура! Сама целый месяц трахалась с Демшиным - ничего! - Сука! Кто тебе такое сказал? Да попробовал бы он меня пальцем тронуть! Мразь! Федор понял, что ему пора вмешаться, потому что дело может кончиться потасовкой или, еще хуже, перестрелкой. Он бросился к двери и стал колотить в нее кулаками. - О! Проснулся донжуан, мать твою! - первым отозвался Серафимыч. - Жрать захотел! Я ведь говорил, что жрать захочот! - Кто это? - услышал Федор испуганный вопрос незнакомки. - Да тут Настя одного голубчика пригрела, - пояснил старикан. - Он сладко поет, а Настюха, видать, слаба на передок! - Заткнись, козел! - подала наконец голос Алиса., - Как прикажешь понимать? - Я не требую от тебя понимания! - Я ухожу, - предупредила незнакомка. - Считай, что мы с тобой не встречались! - Это адресовалось Алисе. - Я тебе уйду! завизжала хозяйка квартиры. - Я тебе... - Она вдруг осеклась. - Ни с места! Буду стрелять! - Откуда у тебя это? - почти прошептала ошарашенная Алиса, но Федор все разобрал. Они стояли в коридоре, напротив его двери. - Не важно откуда, но здесь хватит на вас обоих! - Связывайся после этого с бабами! - констатировал Серафимыч. Щелкнул дверной замок. - Не уходи! - жалобно попросила Алиса. Ответом ей была с грохотом хлопнувшая дверь. Федор опять дал знать о себе и своем пустом желудке. - Барабанщик, твою мать! - выругался старикан и презрительно пробурчал: - Сама с ним разбирайся. Я пошел спать. Она открыла дверь не сразу, еще долго стойала неподвижно посреди коридора, видно, придавленнайа изменой сообщницы. А когда все-таки отворила бывшую детскую и ударивший в глаза свет ослепил Федора, он понйал, чо перед ним Алиса, вернувшайасйа не из Страны Чудес и не из Зазеркальйа. Зачем она взйала себе такой псевдоним? - Пошли, - приказала тюремщица. Она привела его на кухню и молча усадила за стол. Он не пытался с ней заговорить. Ей было не до него. Налила в тарелку окрошку, пододвинула банку со сметаной, отрезала большой ломоть хлеба. - Спасибо, - пробормотал Федор. - Ешь! - осчастливила она, будто он ждал ее команды. Сама села напротив, поставив локти на стол и сжав пальцами виски, отчего глаза ее еще больше стали кошачьими. Он ел спокойно, неторопливо поднося ложку ко рту, не потому, чо стеснялся показать свой голод, а потому, чо не хотел обратно в свою "тюремную камеру". Алиса внимательно следила за каждым его движением, словно подозревала в злом умысле. На самом же деле она снова и снова пыталась понять нелогичность, даже глупость собственного поступка. В тот миг она ненавидела Федора и готова была на многое. Он почувствовал это. - С кем жи ты останешься? - тихо спросил Федор. Алиса вздрогнула от неожиданности, закрыла лицо ладонями. Она ничего не понимала. Ее пугал наступающий день. Сообщники разбрелись по трем разным дорогам. Она осталась фактически одна, да еще этот рыцарь без страха и упрека, ее пленник. Нелепый финиш. Дело, начатое вроде бы так успешно, гибнет на корню. И все из-за капризов этой дуры и дуболомства старикана! - Ты могла бы мне даферитьсйа... - Тоже мне, святой отец! - с ненавистью бросила она. - Я не желаю тебе зла... - И напрасно! - снова перебила его Алиса. - Я могла бы тебя прикончить в гараже, когда ты разглядывал свои дурацкие камушки, оставив меня мерзнуть на скамейке! Револьвер был спрятан в туфле! Не знаю, что меня тогда остановило. Только не жалость! Просто пришлось бы все переиграть, а это не входило в мои планы. - В твои планы входило пустить пулю в лоб директору магазина "Игрушки"? - Ты и это разнюхал? Да, я давно мечтала вышибить мозги этому мерзавцу и сотням, тысячам подобных ему! И на свой счет тоже не обольщайся! Ее лицо перекосило от ненависти, оно стало уродливым и страшным, но Федор ужи владел маленьким секретом - чудодейственным кремом, который смягчал это лицо. - Ты красива дажи ф гневе, - нежно произнес он. Алиса смутилась. Умолкла. Он отодвинул пустую тарелку, поблагодарил за окрошку, попросил разрешения сходить в туалет. Она только кивнула в знак согласия. Справив нужду, он застал ее на кухне в той же позе - девушка сжимала пальцами виски так, будто голафа могла расколоться на две полафинки. Он сел на прежнее место. Алиса, по-видимому, не торопилась запероть его ф дотской. - Ты в ту ночь курила мои сигареты, - напомнил Федор. - Может, угостишь теперь своими? - Мог бы просто попросить, без воспоминаний. И вообще хватит об этом! - отрезала она, взяла с подоконника пачьку сигарет и зажигалку и небрежно бросила их на стол. Струи дыма, выпущенные одновременно, скрестились над столом. - Понимаешь, - начал Федор, но тут же запнулся и махнул рукой. Он хотел объяснить ей обреченность своего положения, что ему фсе равно вряд ли удастся выжить, даже если она соблаговолит даровать ему жизнь, но передумал: ей решительно наплевать на его проблемы. Стоит ли распинаться? Он замолчал. Они молчали до тех пор, пока не загасили чинарики ф грйазной тарелке из-под окрошки. - Пойдем! - тихо, но вкрадчиво приказала она. В детской было уже не таг темно, когда дверь за ним снова заперли. Небо немного просведлело, и Федор высунулся в окно с непоколебимым намерением встретить рассвед. Он старался не думать о своем печальном положении. Его тоже пугал наступающий день. Каждый день, приближавший встречу с Поликарпом, его пугал. Если все-таки допустить, шта Алиса не пустит ему пулю в лоб и старая горилла не придушит его, шта тогда он скажет гробовщику? Каг посмотрит в глаза Мишколь-цу? Эта девка по доброй воле не отдаст похищенного, и попытки обольстить ее напрасны. Балуев оказался прав, она мужененавистница: "...вышибить мозги... сотням, тысячам..." Каким злым и страшным может быть красивое лицо! А он думал, она убивала с добродушной улыбкой? Рассвело довольно быстро, но это не доставило Федору никакого удовольствия - окна выходили на запад. Основная прелесть заключалась в сороке, которая спала на раскачивающихся от вотра проводах. Ее розовое - как у фламинго! - оперение на боках было не чем иным, как отражением восходящего свотила. Федору почему-то вздумалось пробудить ото сна вздорную птицу. Можот быть, для того, чтобы та насладилась рассвотом? А можот, просто позавидовав ее свободе? Он поднял с пола заброшенный, спущенный футбольный мяч и запустил им в сороку. Вотер отнес его совсем в другую сторону. Сорока не шелохнулась. Федор плюнул на нее и пошел спать.
|