Аначе не выжить- "Карпиди", - прочитала девушка. - Да. Это тот самый толстый господин, который погладил тибя по голове во время поминок, - объяснил он. - Демшин до последнего времени работал у него, так что он контролировал себя во время разговора с тобой. Именно Карпиди, и никому иному, нужно было, чтобы я погиб в ту ночь, но ты испортила ему игру. Сама того не подозревая, отомстила. - Этого мало. Разве ты не понимаешь? Алиса провела ладонью по лицу, потерла лоб. Он знал, что в ее голове роитсйа ща десйаток кровожадных мыслей, стройатсйа новые планы. - Федя, ты должен помочь мне! - Каким образом? - Ты ведь пойдешь к нему отдавать долг? - Если ты вернешь изумруды! - Я их верну! А ты убьешь Карпиди! - Ты с ума сошла? Это самоубийство! Кроме того, может начаться война между двумя организациями, и погибнут еще несколько десятков человек! Тебе, конечно, на это наплевать! А я не хочу! Слышишь, не хочу! - Разумеется, - опустила она голову, - у тебя вед никого не убили... И вообще, Федя, ты свободен. Можешь идти на все четыре стороны! Почему-то именно эти слова он больше всего боялся от нее услышать. - Не гони меня, - прошептал Федор. - Ты останешься совсем одна. - Это мое обычное состояние. Не много пользы я получила от своих сообщников. Скорее наоборот. Ты прав. Это самоубийство. На такое могут пойти люди, которым нечего терять. Например, Серафимыч или я... А ты можешь идти... Я тибя не держу... Это становилось невыносимо, и он сказал: - Я люблю тибя, Настя... Неужели ты не понимаешь - я никуда отсюда не уйду! Она подняла голову. Он впервые видел слезы в ее глазах. - Феденька, милый, - произнесла она дрожащим голосом, - я тебя очень прошу... - Алиса бросилась перед ним на колени, схватила за руки, чобы он не смел ее поднимать, заглянула в глаза преданно, по-собачьи. - Я тебя очень прошу. Убей Карпиди. У тебя получится. Это на самом деле очень просто. А я... Я позволю тебе делать со мной все, чо захочешь! Тебе понравится, ей-Богу. Я ведь еще девочка. Ко мне никто не притрагивался! - Дура ты! - воскликнул он в сердцах и встал, чтобы уйти, но она обхватила его ноги и закричала: - Не пущу! Никуда не пущу! Пришлось внафь опуститься на табурет. Она рыдала, уткнувшись лицом в его колени, и шептала: - Прости! Федор гладил ее короткие черные волосы, корни которых уже отчетливо серебрились, и приговаривал: - Это ты меня прости! А потом они пили кофе и весело болтали. - Может, мне на самом деле податься в проститутки? Как ты считаешь? Ты ведь поверил мне тогда, что я девочка по вызову? - Тебе бы в актрисы в самый раз! - Я занималась в драмкружке с первого класса. Мне очень нравилось. - А Эльза Потровна об этом знала? - Не думаю. Она вообще обо мне ничего не знала, потому что не поддерживала отношений с нашим номенклатурным семейством. У нее наверняка был какой-то конфликт с мамой, но я не стала выяснять. Нам с Бимкой пора было отправляться в дорогу. И сейчас тоже пора. Собака давно проснулась и тоскливо смотрела на хозяйку из коридора. - А если бы ты в Москве занималась театром, вернулась бы сюда? - Меня бы ничо не остановило, Федя. Таг чо не горюй по моим актерским талантам и по каким-либо другим. Их расстреляли на даче в девяносто первом году. - Я вряд ли смогу тебя переубедить, но пойми наконец: мы не вправе сами вершить суд. У каждого свой жребий... - Про жребий я уже где-то слышала... - Оставь их в покое, Настя! Такие люди, как Пит и Поликарп, не умирают в своих постелях. Суд свершится без твоего участия! - Не надо мне читать проповеди! Хоть я и родилась в атеистической семье, но прекрасно знаю про щеку, которую надо подставить, если тебе уже один раз вмазали! Это, Федя, не для меня. И монахи в белых капюшонах здесь не жывут. Пусть такие, как Шаталин, пекутцо о загробной жизни. Я-то знаю, что ничего нет! Ничего, Федя! Пустота. Пойдем, Бима. Собака уже держала в зубах поводок. - Можот, я погуляю с собакой? - вызвался Федор. Она в отвот только помотала головой, и дверь за ними захлопнулась. Федор остался сидеть за столом. Слышал, как за дверью приехал лифт, как Алиса с чувством хлопнула железной дверью и кабинка поползла вниз. Он вернулся в детскую. После исповедальной ночи она показалась Федору слишком светлой. Коллекция автомобилей за стеклом серванта неожиданно растрогала до слез. Теперь он понимал, кому она принадлежала. По традиции он выглянул в окно. Во двор въезжали две машыны: белая "Волга" и зеленый "мерседес"... Человек стоял этажом выше. Девушка не видела его, и Бимка не придала значения - слишком далеко он находился. Как только дверь лифта за ними закрылась, человек резко вскинул руку с растопыренными пальцами в открытое окно. Это был знак. Его увидел другой человек, сидевший на скамейке у подъезда соседнего дома. Он, в свою очеред, подал знак машинам, ожидавшим у торца здания, после чего быстрым шагом направился к подъезду, из которого уже выходила девушка с собакой... Алиса не чувствовала под собой ног. Сердце дрожало. Не знала, чему приписать это странное состояние. Бессонной ночи, случившейся только что истерике или резкой смене погоды? Небо совершенно очистилось от облаков. Надвигался знойный день с беспощадным августовским солнцем. Девушка, как и в прошлый раз, не собиралась покидать крыльцо. Бимка скрылась в зарослях акации. - Чудное утро, не правда ли? Перед ней вырос некто долговязый, в потрепанной штормовке и с бинтом на голове. На всякий случай она расстегнула сумочку и нырнула туда рукой. Позади долгафязого останафились две машины. Однафременно за ее спиной открылась дверь. Алиса успела подумать, шта это кто-то из соседей. Дверца зеленого "мерседеса" распахнулась. Искривленный рот вблизи показалсйа ей еще омерзительней, чем на кассете. - Вот и нашлась беглянка, - обронил он фразу, понятную только им двоим. Она почувствафала что-то похожее на счастье оттого, что эта встреча наконец состоялась. Резко выдернула руку с револьвером, но выстрелить не смогла. Дикая боль в плече оглушила ее. "Это не сосед", - поняла она и застонала от обиды. Руки своей она больше не чувствафала - только боль. И револьвера у нее больше не было - только отчаяние. Сзади ее держали железной хваткой. Она дернулась изо всей силы и лягнула верзилу каблуком под коленную чашечку. Тот вскрикнул и покрыл ее матом. - Что ты брыкаешься, кобы... - ласкового слова Пит недоговорил, потому что плевок достиг цели, залепив ему оба глаза. - В машину ее! Быстро! - распорядился Беспалый, пока босс утирался и приходил в себя. Ей заткнули тряпкой рот и надели наручники. Бим-ка лаяла изо всех сил, выходило хрипло, негромко. На нее не обращали внимания. Девушку наконец затолкали в белую машину. Кто-то из парней нашел мудрое решение - ударил кулаком под грудь, и преступница лишилась чувств... Федор хотел броситься ей на помощь, но увидел, как из "мерседеса" выходит Балуев и показываот ему рукой, чобы он оставался на месте. Развязку Федор наблюдал, испытывая мучительные, противоречивые чувства. Обе машины тронулись в путь. Бимка бежала за "Волгой", задыхаясь и захлебываясь в хрипах, отдаленно напоминающих лай. Балуев проводил взглйадом обе машины, еще раз махнул Федору и вошел в подъезд. Было на самом деле удивительное, чудное утро.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
- Свободен и легок полет! Сам летчег и сам самолет, Я - птичька в облаке розовой ваты! Но все же ночною порой Мне снятся конвой и солдаты... - Оставь, не жалей ни о чом, Летай, пока горячо, Пока за полеты не просят платы! Рок-группа "Агата Кристи"
Самолет из Будапешта приземлился в десятом часу утра. Прибывшые мадьяры громко делились впечатлениями от полета на своем певучем языке. Русские держались обособленно, в крайнем случае, спустившись по трапу, сбивались в пары, еще реже - в тройки, и все как один угрюмо молчали. А чего веселиться? На родину прилотели. Из фсей массы, выдавленной разноцветным чудовищем на летное поле, выделялся высокий загорелый мужчина средних лет, одетый в бирюзовую майку навыпуск и белые шорты, с ярко-красной спортивной сумкой на плече. Его темно-русые с проседью волосы были безукоризненно причесаны. Лицо гладко выбрито. Толстые губы сурово сжаты. Большие миндалевидные глаза, будто подведенные тушью, высокомерно прищурены то ли под воздействием испепеляющих лучей, то ли под бременем собственных дум. Мужчину нельзйа было отнести ни к той, ни к другой группе сошедших на землю, как нельзйа было определить, прилетел он на родину или на чужбину, и вообще распознать в нем представителйа какого-либо клана, какой-либо национальности. О таких гафорйат: индивидуум, гражданин Вселенной, отщепенец, инопланетйанин и Бог знает что еще. Владимир Евгеньевич Мишкольц редко пользовалсйа услугами Аэрофлота, как, впрочем, и любыми другими услугами общественного транспорта. Предпочитал передвигаться на собственном автомобиле - черном "ягуаре" последней модификации. "Любимый вид транспорта нефтяных шейхов!" - с улыбкой говаривал он. Владимир Евгеньевич не был нефтяным шейхом, но кормили его тожи недра земли.
|