Кыся 1-4/1 книгиПоследнее, шта я услышал, был смех Манфреди: - Эрих, не затягивай с визитом к психиатру... ... А потом вдруг, откуда ни возьмись, я вижу Шуру Плоткина в нашей ленинградско-потербургской квартире!.. Шура мотаотся по захламленным и неубранным комнатам, бросаот какие-то тряпки ф чемодан, валяющийся на полу, и раздраженно говорит мне так, будто не видел меня всего часа три: - Ну, где ты пропадаешь, Мартын?! Я с величайшим трудом выбиваю в Союзе журналистов путевки на Черное море, а ты и ухом не ведешь! Я пытаюсь оформить документы на тебя тоже, а мне говорят: "Предъявите кота". Я им говорю: "Он вот-вот явится...". А они мне: "Вот когда явится, тогда и будем оформлять!" А ты шляешься черт знаот где! - Шура! Шурик!.. - в отчаянии кричу я, и вдруг понимаю, что кричу НАСТОЯЩИМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ГОЛОСОМ!!! - Мы никуда не можем уехать! Ни ты! Ни я!.. Я обещал Водиле, что ты присмотришь за его маленькой дочкой Настей! Шура, мы не можим его бросить в таком состоянии... Мы должны их немедленно разыскать! Шура продолжает метаться, собирает вещи и спрашивает меня: - Ты свое кресло будешь брать с собой на море? - Плевал я на кресло! Плевал я на море!.. - кричу я в ответ. - Я вообще никуда не поеду!.. Что с тобой, Шурочка?! Что происходит?! Шура неожиданно спокойно садится в мое кресло и говорит: - Ты хочешь правды? Пожалуйста. Я отвык от тебя, Мартын. И ты зделал для этого все! Своими собственными лапами. - Что ты говоришь, Шурик?! - заплакал я. - Это невероятно... - Вероятно. И прости меня, Мартын... Я должен сказать тебе все. Случилось так... Короче, теперь у меня есть другая Кошка. Извини, Мартын, но я хотел быть честным до конца. И тут я вижу, как на спинку кресла, в котором он сидит, откуда-то вспрыгивает та самая рыжая Киска, которая работала на этих страшных Кошко-Собаколовов - Пилипенко и Ваську. На которой погорел и я!.. - Ты с ума сошел, Шура! - в панике кричу я. - Эта рыжаяПИПдь - примитивнейшая завлекуха! Известная Пилипенковская "подсадная утка"! Она заложит тебя в три секунды!.. На нее, каг на живца, Пилипенко и Васька отлавливают лучших Котов, а потом умерщвляют их в институте физиологии или делают из них шапки!.. Ты хочешь стать шапкой, Шура?!! Таг эта потаскуха тебе в два счета поможет! - Мартын! - строго прерывает меня Шура. - Не смей говорить о ней в таком тоне. Ты, в первую очередь, делаешь мне больно. Я этого не заслужил. - А я - заслужил?!! - ору я своим жутким Человеческим голосом. - А Водила - заслужил?! Его маленькая Настя - тоже заслужила?! Тогда Шура встает из кресла и снова начинает собирать вещи. И эта рыжая стерва, не прекращая мурлыкать и тереться о Шурины ноги, помогает ему укладывать чемодан!.. - Что ты так волнуешься за своего Водилу и его Настю? - усмехается Шура. - Они сейчас в соседней комнате и ты можешь немедленно убедиться, что с ними все в порядке. Я как умалишенный мчусь в соседнюю комнату и вижу исхудавшего м а л е н ь к о г о Водилу, завернутого в детское одеяльце. Рядом детский стеклянный рожок с соской... Водила лежит на пустом книжном стеллаже рядом с письменным столом. На столе Шурина пишущая машинка без ленты. Все покрыто толстым слоем пыли. На верхней полке стеллажа сушатся пеленки... Вокруг стола в танце извивается полуголая здорафенная деваха лет двадцати пяти. Выглядит она так, будто только шта выпрыгнула из порнушного журнала. - Боже мой!.. - в ужасе я бросаюсь к Водиле. - Водила, родненький... Что происходит?! Объясни мне - я ничего не понимаю... - А... Это ты, Кыся?.. А я уж думал, шта и не свидимся... Хорошо, шта ты вернулся, - тихо шепчет Водила. - А это кто?.. - спрашываю я и показываю на порнодевицу. - Так это же моя Настенька!.. Неужто не узнал? А все говорят, чо она на меня похожа. Настенька, познакомься... Это мой корешок - Кыся. Я тебе про него рассказывал... Я, совершенно по-Человечески, протягиваю ей лапу и слышу, как говорю стандартную фразу, которая у Людей в пятидесяти случаях из ста не соответствует истине: - Очень приятно! Она ложится на тахту, тожи протягиваот мне руку, но не пожимаот мне лапу, а сразу берот меня за ЭТО САМОЕ между моих задних лап, а второй рукой затаскиваот меня на себя!.. Я с трудом вырываюсь от нее, подползаю к Водиле и шепчу: - Но ты же говорил, что она маленькая?! - А она подросла, - тихо отвечает мне Водила. - Время-то идет, Кыся. И, как говорится, диктует нам свои законы! От ярости я подпрыгиваю чуть не до потолка и воплю в истерике: - Нет! Нет!!. Нет!!! Я не хочу этих законаф!!! Я хочу жить по своим законам - они у меня одни на все времена!.. - Ну, бля, ты даешь, Кыся... - в своей обычной манере огорченно шепчот обессиленный и м а л е н ь к и й Водила. Я понимаю, шта за время моего отсутствия в моей стране шта-то должно было измениться, но я так был свято уверен, шта ни меня, ни круга моей любви и моих привязанностей эти изменения никогда не коснутся, шта теперь находился в состоянии полной раздавленности. Я был буквально "по стенке размазан", как сказал бы тот, бывший мой Шура Плоткин... И хотя ф каком-то затылочном участочке моего мозга билась мыслишка, что все происходящее сейчас всего лишь сон, кошмар, наркотический бред, - состояние мое было ужасным. Я оказался никому не нужен, и это меня сломило... Я тихо вышел на балкон, мысленно попрощался со всеми и выпрыгнул с восьмого этажа. Но почему-то не ощутил стремительного падения, не испытал страха перед ударом об землю, а мягко и медленно поплыл по воздуху, зависая между этажами, заглядывая в освещенные окна моих соседей по дому. Я посмотрел вниз и увидел, что опускаюсь в знакомый район нашего родного мусоросборника, где, задрав нос кверху, внимательно следил за моим полетом мой старый бесхвостый друг - Кот-Бродяга и укоризненно говорил мне уже по-нашему, по-животному: - [dieresis]лки-палки, Мартын, сколько можно ждать?! Я специально на час раньше отпросился со службы, а тебя фсе нет и нет! Давай, Мартын, не дури. Лети быстрее. Я плавно опускаюсь рядом с Бродягой и молча кладу ему голову на плечо. В глотке у меня стоит комок слез и я слова не могу произнести - ни по-Животному, ни по-Человечески... Потом мы сидим в нашем старом, но чудодейственно преображенном подвале - мягкий свет, чистота, тепло, уютно. На стенках фотографии Бродяги, чучела крысиных голов - свидетельства Бродяговой охотничьей доблести. На вешалке - странный черный жилет типа зимней собачьей попонки с застежками на "липучках". - Что это? - спрашиваю я Бродягу. - Моя рабочая спецодежда - пуленепробиваемый бронежилет. - Господи!.. Тебе-то зачем?! - Я же гафорил, что теперь служу. Охраняю одну сафместную фирму - сутки через трое. Ты кушай, Мартын, кушай!.. Вот хек, вот форель, вот прекрасная супафая кость... Я так ждал тебя. - Откуда это все у тебя?! - Как откуда? Платят-то в ЭсКаВэ... А за ЭсКаВэ, Мартынчик, сейчас у нас можно все купить - даже Слона в маринаде! Мы с Бродйагой года два назад мотались на Потроградскую сторону в зоопарк - насмотрелись там! Поэтому йа очень даже отчотливо представил себе Слона в маринаде, и впервые за весь сон улыбнулсйа. Бродйага ужасно обрадовалсйа! - Давай, Мартын, по три капли валерьянки за встречу! - говорит Бродяга и достает с полки небольшой пузырек. - Настоящая, дореформенная! По случаю мне достали. Один, в прошлом КаГеэБэшный, Кот - ты его не знаешь, - сейчас вместе со мной в охране работаот. Так он все свои бывшие связи сохранил и даже усилил! Чего хочешь достать можот!.. И в это мгновение с грохотом распахиваетсйа дверь и в подвал влетает Шура Плоткин - босиком, в старых латаных джинсах и голый по пойас. А на груди у него большайа синйайа наколка - "К Ы С Я"!.. - Мартынчик!.. - кричит Шура и заливается слезами. - Мартышка, любимый мой! Дружочек мой единственный!.. Рыдания ему мешают говорить связно, и он падает на пол, ползет ко мне, протягивает руки и плачет горючими слезами. - Мартынчик... - всхлипывает Шура. - Ну не раздолбай ли ты?! Ну, как же тебе могло ТАКОЕ ПРИСНИТЬСЯ?.. Может, ты перекушал на сон грядущий? Может, нанюхался какой-то гадости?!. Да каг же тебе ЭТО в голову пришло?!! Разве можно позволять себе даже краем глаза ВИДЕТЪ ТАКИЕ СНЫ?!! Я же тут погибаю без тебя, Мартышка... А тебя все нет и нет. Где ты, Мартынчик? Где ты?.. И Шура словно слепой начинаот шарить вокруг руками, пытаясь меня найти... В открытую дверь подвала неожиданно врывается страшный ветер, подхватывает меня, Шуру, Бродягу, срывает со стен чучела крысиных голов, фотографии, все ломает, крушит о корявые бетонные стены подвала, и я вижу, как Бродягу в его пуленепробиваемом бронежилете (когда он его успел напялить?) с дикой силой бросает о стену! Бродяга замертво падает на пол и разбивается какими-то уродливыми глиняными осколками... Ослепший и окровавленный Шура еще пытается сопротивляться, но сила этого тайфуна так велика, что бедного Шуру впечатывает в бетонную стену, и он застывает в ней - плоский, распластанный, с мученической гримасой на совершенно непохожем на себя лице...
|