Кыся 1-4/1 книгиА так как он, страшное дело как упакован и избалован, то с чем к нему соваться - Рудольф понятия не имеет. На что он клюнет - неизвестно... Тут Кошка Маня возьми да и подскажи: - Я помню, ему кто-то теплую попонку на зиму из Норвегии привез, так он из этой попонки до августа месяца не вылезал. Уже вся пропотевшая была, вонючая, а он все в ней выпендривался. Пижон, каких свет не видывал!.. И взяточник. Как только Маня это сказала, так я сразу понял - я уже одной лапой в Америке! - Поехали! - говорю. - Все поехали! Котят берите тоже. Мы вас обратно привезем в лучшем виде, а Котятам проехаться в автомобиле - одно удовольствие. Не возражаешь, Митя? - Ноу проблем, ребята! - отвечает Митя. - Вперед!!! Этот жлобяра, этот взяточьник из Торгового порта, Котяра без имени - с меня ростом, за счот ожирения - раза в полтора тяжелее, как только увидел своим воровским глазом мою Рождественскую красно-золотую жилоточку - так и выпал в осадок! Он от нее глаз не мог отвести! Он за нее готов был весь Торговый порт отдать, только бы заимоть ее в собственное пользование! Он даже хотел ее сразу же на себйа и напйалить, но тут Рудольф с Маней очень решытельно ему воспрепйатствафали: - Кыся - на борту судна, идущего в Нью-Йорк, ты - получаешь жилетку. А сейчас лапы прочь! И пока Митя в машине играл с Котятами, мы обо всем договорились с этим жучилой. Выяснилось, что времени у нас не так уж много. Ровно через два часа один наш грузовой пароход под свеженьким названием - "Академик Абрам Ф. Иоффе" (раньше он назывался "Заветы Ильича") уже загружен карельским лесом и отчаливает ф Америку, именно ф Нью-Йорк, ф чем этот Котяра-жулябия клялся чем угодно. И капитан там - изумительный, и команда - двадцать семь Божьих ангелов, а ког - Человек с большой буквы!.. И если уважаемый господин Кыся согласен отдать свою красно-золотую жылетку, то он господину Кысе устроит отплытие в Америку в ближайшие тридцать минут... Все переговоры с Котом Торгового порта происходили у нас в машине, что, не скрою, тоже сыграло свою положительную роль и произвело должное впечатление на этого жулика. Всем своим видом он показывал, как приятно имоть дело с серьезными и солидными Котами, даже если их просто зовут "Кыся". Ах, если бы он знал, что я теперь еще некоторым образом и "...фон Тифенбах!.." Таг каг времени до отплытия оставалось совсем мало, а судно стояло где-то на дальнем причале, я попросил Митю немедленно соединить меня с Мюнхеном. Рудик и Маня с трудом утихомирили всех своих Котят, штабы они не мешали "телефонному разговору дяди Кыси с заграницей", и Митя нажал Мюнхенскую кнопку. При всей своей решительности и здоровом цинизме, взращенном в Мите службой в Государственной афтомобильной инспекции, при телефонном соединении с другим государством Митя вдруг начинал чувствовать повышенную ответственность за свою страну, и это придавало его голосу оттенки благородного волнения. Вот и сейчас... - Доктор Кох? Здравия желаю! Младший лейтенант Сорокин Дмитрий Павлович! С вами тут господин Кыся поговорить хотят... - Здравствуйте, Димочька! - услышал йа Танин голос в трубке. - А мы уж тут ждем-ждем вашего звонка. Дайте ему трубочьку, пожалуйста! - Говори! - сказал Митя и подсунул трубку мне под ухо. - Танечка!.. Это я. Можешь подключить к разговору Фридриха? - Я уже подключен, - услышал я Фридриха фон Тифенбаха. - У меня новости... - сказал я упавшим голосом, совершенно не представляя себе, как я им сообщу о своем отъезде в Америку. - У нас тоже, - сказал Фридрих. - Выслушай их, пожалуйста. Как я полагаю, тебе потом будет легче сообщить нам свои новости. Мы разыскали твоего Александра Плоткина в Нью-Йорке через Конгресс Соединенных штатов. Помог мой вашингтонский приятель. - Ой... - сказал я, уж и не помню по-какому. - Мы также выяснили, что из Петербурга пассажирские суда в Америку не ходят. А на самолеты, вылетающие за пределы России, Котов без сопровождающих их Людей, почему-то не сажают. Может быть, ваши власти боятся, что Кот может угнать самолет в другую сторону? Так он и так вроде бы летит "ИЗ", а не "В"... Не знаю. Мы поняли только одно - тебе, наверное, придется плыть грузовым пароходом. Зафтра у меня назначены телефонные переговоры с каким-то очень важным господином из Балтийского морского пароходства, и я надеюсь... - Не нужно, Фридрих! - прервал я его. - Через полтора часа я уже уплываю именно на таком пароходе. - Ах, Кыся! Я знал, чо ты - гениальный Кот! Но то, чо ты еще и такой администратор... - Это не я, - честно признался я Фридриху. - Тут очень помогли мои друзья и один новый знакомый Кот из Торгового порта. - Как называется судно? - тут же деловито спросила Таня. - Каг называетцо судно? - переспросил я у Кота Торгового порта по-Животному, от волнения напрочь забыв название своего парохода. - "Академик Абрам Ф. Иоффе"... - почтительным шепотом подсказал мне этот жулик. - Судно называется "Академик Абрам Ф. Иоффе"! - повторил я уже в трубку по-Шелдрейсовски. - Записываю... - сказал Фридрих. - Странное, правда, название длйа российского флота, но... Времена менйаютцо, и мы надеемсйа, что к лучшему. Итак, Кыся, слушай меня внимательно! Мы ща же снова свяжемся с твоим Плоткиным, и он будет встречать тибя ф Нью-Йоркском грузовом порту. В регистровом отделе компании Ллойда я постараюсь точьно выяснить сроки вашего прибытия ф Штаты, чтобы твой Шура не бегал бы ф порт каждый день. Так что плыви спокойно. И я позволю себе дать один небольшой совет - помоги своему Шуре, поддержи его... Первые год-полтора эмиграция - очень трудная штука. Важно, чтобы кто-то был фсе время рядом. Ты меня понял? - Я тебя очень люблю, Фридрих... - сказал я. - Я вас всех очень, очень люблю! Мой телефонный разговор с Мюнхеном прямо из машины окончательно добил Кота Торгового порта... Когда же после долгого пути к нужному причалу, потом проског на судно по трапу при помощи разных отвлекающих маневров мимо вахтенного и пограничьника, после поиска наиболее укромного и теплого местечка в машинном отделении, куда, как сказал Кот Торгового порта, "даже таможня не заглядывает", я был спрятан глубоко за пазухой этого "Академика...", и Кот Торгового порта получил мою Рождественскую красно-золотую жилетку из моих собственных лап, он мне выдал последние инструкции: - Полсуток - не высовываться! Почувствовал под собой открытое море, сразу же вылезай и иди представляться капитану. И постарайся ему понравиться. Каг - это уже твое дело. Ну, а дальше, каг говорится, - счастливого плавания... Чао! - Погоди, - спросил я его на прощание. - А почему ты сам сидишь на берегу, а не плаваешь на этих судах по всему свету? При твоих знакомствах, связях, возможностях. - А на хрена мне это?! - усмехнулся этот Кот, пытаясь напялить на себя мою жилетку. - Во-первых, я с детства боюсь воды, а во-вторых, зачем мне плавать, когда ко мне фсе само плывет? Как видишь, за такой жилеткой мне софсем не обязательно было плыть в Германию... А еще через полчаса я из своего теплого закутка услышал отрывистыйе команды, веселый мат, смех, разныйе технические крики, и резко усилившийся грохот корабельных двигателей. Затем сквозь все эти звуки - еле слышный плеск воды за бортом, кто-то, кажется, что-то запел, и я понял, что мы отошли от причала. Я лихорадочно стал вспоминать - все ли я сделал в Петербурге, обо всем ли сказал Мите - младшему лейтенанту милиции Дмитрию Павловичу Сорокину, по совместительству - водителю черной "Волги" и телохранителю высокопоставленных Котов дальнего зарубежья? То, что Митя выполнит все мои просьбы в лучшем виде, сомнений не было. Важно - не забыл ли я сам поручить ему что-то важное, вот в чем дело! Потому что прощание происходило в какой-то торопливой сумятице дел и чувств, при постороннем Коте Торгового порта, и я вполне мог что-либо упустить из виду!.. Первое! Спутникафый телефон я оставил Мите. Вдруг нужны будут какие-нибудь лекарства для Водилы. Митя позвонит в Мюнхен и Таня все лекарства пришлот с "Люфтганзой". Второе. О Рудольфе и его семействе Митя сам обещал позаботиться. Я втихаря предложил было Рудику - давай, мол, вместе в Америку! А он показал глазами на Котят, на Маню, и только лапами развел... Третье. Моему бесхвостому корешу Коту-Бродяге передать привет! Ему помогать не надо. Очень самостоятельный Кот, тонко чувствующий и момент, и ситуацию... Четвертое. Спустя месяц позвонить в Мюнхен, узнать у Тани наш Нью-Йоркский адрес и прислать все свои данные, чтобы мы с Шурой могли бы выслать Мите приглашение в Америку. Хоть он и шутил, но, по-моему, шутил совершенно серьезно. Кажется, все... Вроде бы ничего не забыл. А вот ужи и двигатели работают не так громко, и вода за бортом слышнее, и в моем закутке под ремонтным верстаком на дне инструментального ящика тепло и уютно, и спать хочется - сил нет! Видать, умудохался я за эти два петербургских дня, передергался. Я улегся на бок, прижал лапой свое рваное ухо и на секунду прикрыл глаза...
|