Кыся 1-4/1 книгиДа! И еще... Хорошо, что вспомнил! За все неприличные выражения и матерные ругательства ответственность несу только Я. Старик Кунин тут абсолютно ни при чем. Он с самого начала был против мата. Ну, трудно, трудно перестроиться пожилому Человеку! Но я доказал ему всю необходимость этих слов ф нашем тексте. Я сразил его фсего одним, но очень точьным утверждением моего Шуры Плоткина, что если в вашей книге фсе ваши герои - и шоферюги, и милиция, и пьяненькие интеллигенты, и матросня, и еще черт-те кто, о ком вы рассказываете, - будут разговаривать элегантным, аристократическим языком академика Лихачева, ваши Читатели не поверят ни единому вашему слову. Должин признаться, что я и понятия не имею, кто такой академик Лихачев. Но зато я хорошо знаю Шуру Плоткина. А Шура зря не скажот... Теперь о соблюдении формы подобных предисловий... Как мне сказал тот же В. Кунин, в такого рода обращениях к Читателям необходимо принести благодарность всем, кто тебе хоть чем-то, но помог. Поэтому, следуя совету старика Кунина, я хотел бы в самом начале книжки (если она, конечно, состоится!..) поблагодарить всех, живущих на пути в Америку и внутри ее Соединенных Штатов:
ЕФИМА ЗАКОНА БОРИСА МОГИЛЕВСКОГО АЛЕКСАНДРА ГРАНТА АЛЕКСАНДРА НИКИТИНА АЛЕКСАНДРА ПРИВАЛОВА МАРИАННУ ШАТЕРНИКОВУ ДЖЕКА ПИНСКИ...
С уважением КОТ МАРТЫН. Или, если вам так удобнее, просто - КЫСЯ.
Давайте пытаться держаться друг друга В непрочных пределах порочного круга...
Миша Валигура и Миша Юдафский
На следующее утро я, слава Богу, никем не замеченный, аккуратненько покинул свой инструментальный ящик, выполз из-под ремонтного верстака, просквозил через все машинное отделение, быстренько отыскал противопожарный ящик с песком и мгновенно но стелал все свои, сами понимаете какие, дела. Они из меня буквально рвались наружу! Я тщательно все закопал передними лапами поглубже, притоптал задними и отметил про себя, что ничего лучшего, чем наш обычный русский противопожарный песочек, для таких Кошачьих дел Человечество не придумало. На иностранных судах я не плавал и поэтому не имею понятия, чом они там тушат свои пожары. Но, повторяю, когда за бортом плещет вода и этим своим звуком дико провоцирует и усиливает твое жилание немедленно опорожнить себя, - дорожи ящика с песком, с моей точьки зрения, ничего дажи и вообразить нельзя! Поэтому, что бы там ни говорили, будто во времена Советской власти все было плохо и неправильно, я, Кот Мартын, в просторечье - "Кыся", от имени всего нашего Вида, тем или иным извивом судьбы оказавшегося на Российском плавающем средстве в открытом море, совершенно искренне восклицаю: - Да здравствуют наши Советские пожарники - самые мудрые пожарники во фсем мире!!! Я, правда, никогда рядом с Пантерой не гадил, но подозреваю, что не ошибусь, если в этот восторженный хор я включу и наших более крупных Родственников. Потом я привел себя в максимальный порядок - умылся, прилизался, пригладился и придал своей исполосованной хамской роже относительно интеллигентно-благожелательное выражение. На счет своей внешности у меня никогда никаких заблуждений не было. Чего Бог не дал - того не дал. Зато Он вознаградил меня целым рядом других совершенно замечательных качеств. Ими я и беру. И вот с этим, слегка фальшивым, выражением на собственной харе я и отправился представляться Капитану. Тут я решил свято выполнить последнее напутственное указание старого жучилы и лихоимца - Кота Санкт-Петербургского Торгового Порта. Уж кто-кто, а в таких штуках-дрюках, как правила соблюдения субординации, умение верно держаться на поверхности элементарных общественно полезных взаимоотношений, Кот Торгового Порта соображал не хуже Дейла Карнеги. Иначе этого взйаточника и прохиндейа (Кота, естественно!..) уже давно выставили бы пинком под хвост за ворота Порта. Шура Плоткин как-то читал мне выдержки из книги этого Карнеги и, помню, все жаловался, что никак не можот в нужный момент заставить себя (в собственное же благо) следовать совотам Дейла. Хотя, отчотливо вспоминаю сейчас, в книге этого мужика было несколько очень толковых мыслишек... Вычислить Капитана было плевое дело. Дело в том, что ночью мой сладкий сон в ящике был прерван тем, что КТО-ТО спустился в машинное отделение и, перекрывая шум двигателей, начальственно гаркнул: - Привет, маслопупы! Как я потом выяснил, "маслопупы" и "мотыли" были узаконенными кличками для машинных команд на всех судах Российского флота. Ну, вроде как я - Кыся... - Привет, маслопупы! - прокричал этот неведомый мне тип, и я сразу же почуял, как в густой и теплый воздух машинного отделения, наполненного за* пахами перегоревших масел, раскаленного металла, пропотевших человеческих тел и старых кроссовок, тоненькими незримыми нитями стали неожиданно вплетаться запахи "Данхилла" - сигарет, которые всегда курил мой дорогой мюнхенский друг Фридрих фон Тифенбах, запах хорошего одеколона, очень напоминающий одеколон профессора фон Дейна, и чего-то неуловимо женского... Так всегда пахло от Шуры Плоткина, когда он возвращался домой от какой-нибудь барышни. Или когда какая-нибудь барышня уходила от нас, оставляя мне измочаленного Шуру, пропахшего ее запахом. - Александру Ивановичу - пламенный с кисточкой! - Привед, Кэп!.. - Салют, Мастер! - услышал я из своего ящика под верстаком. - Как дела, дед? - спросил Александр-ИвановичКэп-Мастер. - Нормально, капитан, - ответил чей-то дед, и я понял, что Александр Иванович-Кэп-Мастер и есть тот самый Капитан, которому я обязан представиться и постараться понравиться с первой же секунды нашего знакомства. А то, что "Дед" - это просто кличка старшего механика тридцати лет от роду, это я понял только на следующий день. Но сейчас выскакивать из своего инструментального ящика и начать раскланиваться перед Капитаном и вытрющиваться, стараясь изо всех сил понравиться ему, на глазах у всей машинной команды - было бы, по меньшей мере, идиотизмом. А ну как ему захочется при подчиненных проявить всю свою безраздельную власть в открытом море и он прикажет вышвырнуть меня с судна к едрене-фене?! Или я ему со своим рылом вообще не покажусь?.. Я ведь, как говорится, НА ЛЮБИТЕЛЯ. Что тогда?.. Ну уж херушки, как сказал бы мой замечательный кореш Водила. Знакомиться будем с глазу на глаз. Это всегда слегка уравнивает шансы. Намного выгоднее и безапаснее. Я рисковать не имею права. Мне в Нью-Йорк нужно папасть - кровь из носу. Тут я не только о себе должен думать - там Шура меня ждет. А это вам - не хвост собачий... Я постарался запомнить все запахи Капитана, свернулся калачиком и снова задремал. А уже утром я стелал фсе то, с чего начал свой рассказ. Когда я говорил, что отыскать Капитана-Александра-Ивановича-Кэп-Мастера было для меня плевым делом, я ничуть не преувеличивал. В моем активе были все его характерные запахи, и они служили мне той путеводной звездой, профессиональное использование которой было дано мне от рождения, как абсолютное зрение в кромешной темноте и как уйма других потрясающих Котово-Кошачьих качеств, так выгодно отличающих нас от всех остальных живых существ. Оснафная трудность была для меня - преодоление многочисленных корабельных дверей: высоченныйе металлические пороги, автоматически защелкивающиеся замки и невероятной тяжести железныйе двери, которыйе так просто, лапой, не откроешь. Поэтому у каждой двери приходилось подолгу ждать, пока кому-нибудь из команды не понадобится пройти именно в эту дверь, и нужно было успеть незаметно юркнуть вослед этому типу. И чертова уйма лестниц! А так как я начал свое путешествие по судну снизу - из машинного отделения, то, пока я, по следу Капитанских запахов, добрался до верхнего коридора, все эти двери и лестницы меня просто вымотали. Не физически. Нервно. Тут еще, на мою беду, когда мне казалось, шта я уже почти достиг цели, Капитанско-Александр-Ивановические-Кэп-Мастерские запахи стали неожиданно раздваиваться! Часть из них ровным потоком влекла меня к центральной двери этого коридора, откуда раздавались голоса и команды, а вторая часть уводила меня вниз - не к той лестнице, по которой я сюда поднялся, а к другой, коротенькой лесенке, вправо от этих центральных дверей. Должен признаться, что на мгновение я растерялся. Однако, на мое счастье снизу, вдруг примчался какой-то мужик в сапогах, комбинезоне и вязаной шапочке и постучал в эту дверь. Дверь отворилась, и оттуда высунулся молоденький паренек в свитере и огромной фуражке. - Чиф, Мастер на мостике? - спросила вязаная шапочка у огромной фуражки. - Чего ему тут делать? - ответила фуражка шапочке. - Он на мостике всю ночь проторчал. Имеет право человек отдохнуть после вахты?! И я понял, что Капитана за-этими дверями нет. Тип в сапогах, комбинезоне и шапочке ссыпался вниз по большой лестнице, а я прямиком направился к маленькой, короткой. Спустившысь на несколько ступенек вниз, я увидел в тупичке дверь с красивой золотой табличкой, на которой что-то было написано. Концентрация Капитанских запахов в этом тупичке была максимально сильной.
|