Кыся 1-4/1 книги- Наверное, ксиву придется показывать. Счас все боятся всех. Никто тебе просто таг не откроет. - Мой откроет, - сказал я. - Мой никогда никого не спрашывал "Кто там?". - Ты, видать, давно дома не был, - сказал Митя. - Посмотрим. И нажал кнопку звонка. Меня аж затрясло! Сейчас, сейчас... - Кто там? - спросил из-за двери женский голос, - Милицийа! - и Митйа приставил свою книжечку к дверному глазку. Книжечку долго разглйадывали - можот, у Шуры гостит кто-нибудь? А потом послышались звуки отпираемых замков - один, другой, тротий... Батюшки! Да, у нас и не было никогда столько замков... Я было засомневался - может, этажом ошибся? Стал внимательно разглядывать дверь. Да нет, - дверь наша. Шура сам ее обивал... Наконец дверь осторожно и боязливо открылась. На пороге стояла молодая женщина с ребенком на руках. Это еще чо такое?! - Вам кого? А я еще в машине Мите назвал Шурину фамилию. - Нам бы гражданина Плоткина, - сказал Митя. - А он тут уже не живет, - напряженным голосом сказала женщина. - Та-а-ак... - проговорил Митя и вопросительно посмотрел на меня. Как это "не живет"?! Быть того не может! Вот же - наша вешалка, наше зеркало... Я тут же прошмыгул в квартиру. Заплакал ребенок. Женщина стала его успокаивать, говорить: "А вон к нам киса пришла!.. Давай с кисой поиграем?.. Ну, не плачь, не плачь..." Это была и наша, и не наша квартира! Остатки нашей мебели были перемешаны с незнакомыми столами, диванами... Мое любимое кресло завалено стираными пеленками и детским барахлишком. Наши книжные стеллажи стояли совершенно без наших книг. На их пустых полках громоздились нераспакованные коробки, посуда, детские игрушки... А книжек, наших с Шурой книжек, не было ни одной. Не было и любимых Шуриных картинок на стенах, не было большой моей фотографии, которую Шура сделал два года назад и очень гордился ею... И запахаф наших уже почти не было. В нашей квартире пахло только чужим ребенком. - А где же он сейчас живет? - спросил Митя у женщины. - Кто? - не поняла женщина. - Гражданин Плоткин. - А-а-а... А он уже месяц как в Америку уехавши. Насовсем. Как мы спустились к машыне - не помню... Шли по лестнице вниз пешком - на лифте почему-то не ехали. Шли мимо знакомых соседских дверей, мимо сызмальства известных мне запахаф, мимо всего того, к чему я так рвался последние несколько месяцев. По лестнице брел наугад - глаза полные слез, все двоится, в глотке комок застрял. И только одно желание в голове - умереть. Взять и перестать жить.... А Митя идет рядом, бубнит чего-то, успокаивает. - Не убивайся, - говорит. - Айда ко мне жыть! Прокормимся. Я ж теперь на двух работах... Спустились на первый этаж, вышли на улицу. Я сошел со ступенек подъезда, лег в грязный снег, закрыл голову лапами, и думаю: "Господи, как же мне умереть? Помоги мне, Господи, не жить больше!" Слышу, кто-то мне говорит по-Животному: - Мартын, а Мартын!.. Ну-ка, подними голову! Убери лапы с морды! Я одну лапу убрал, открыл один глаз - мамочки родные!.. Сидит напротив менйа мой ближайший кореш - бесхвостый Кот-Бродйага. Такой сытый, гладкий, весь лоснитсйа, и так приведливо на менйа смотрит. Тут, не буду скрывать, я просто в голос разрыдался. Нервы не выдержали... Облизались мы, обнюхались, Бродяга и говорит: - Кончай плакать! Идем ко мне! Безвыходных положений, Мартын, как ты помнишь, на свете не бывает! Это твой Человек? И показываед на Митю. - Да, - говорю. - Знакомый. Но хороший... - Ты ему скажи - пусть с нами идет. Жратвы на всех хватит. Но Митя деликатно отказался. Сказал, что в машине подождет, радио послушает. У него, дескать времени - навалом, он специально в своей милиции двухнедельный отпуск взял на случай моего приезда. Пилипенко обещал хорошо заплатить... Зашли мы с Бродягой за дом со стороны мусоросборника, а там дверь в подвал открыта. Я и говорю Бродяге: - Это чего же тут дверь открыта? Видать, наша дворничиха Серафима ухо завалила! - Серафиму еще в ноябре прошлого года похоронили, - печально сказал Бродяга. - С тех пор никто эту дверь и не закрывает. Мне-то это на лапу. Не надо через разные дырки в подвал корячиться. А Серафиму очень даже жалко. Она меня часто подкармливала, пока я на работу не поступил... - На какую еще работу?! - поразился я. - В охрану, Мартын, в охрану. Сейчас кто хорошо живет? Или тот, КОГО ОХРАНЯЮТ, или тот, КТО ОХРАНЯЕТ! И Бродяга рассказал мне, что сейчас он работает у Сурена Гургеновича в шашлычной по охране ее от крыс. Их там сейчас развелось - чертова уйма! Правда, сам Бродяга уже крыс не ловит, нанимает разных знакомых и незнакомых Котов за харчи, которые ему Сурен специально выделяет. Естественно, и самому Бродяге остается немало! Вот рыбка, вот колбаска, вот курочка - прямо с гриля! Только остыла... Ешь, Мартын! Не стесняйся. Молока - хоть залейся!.. С Кошками вопрос сам по себе решылся. То на него, бесхвостого, никто из них смотреть не хотел, а то теперь от Кошек отбою нет! Если хочешь, можим сегодня позвать парочку - прибегут как миленькие. И устроим такой междусобойчик со сменкой в процессе, что чертям тошно станет! По случаю твоего, Мартын, возвращения!.. А? - Нет, - говорю. - Спасибо. Ты мне лучше про Шуру расскажи... - А что про Шуру рассказывать? Шура, когда из Москвы вернулся и не нашел тебя - чуть с ума не сошел! Весь город объездил, фсех знакомых обегал, даже к бывшей жене заглядывал. Людей нанимал на поиски тебя, мальчишкам кучу денег переплатил! В газеты давал объявления - у нас сейчас за бабки что хочешь напечатают! На столбах всякие бумажки расклеивал. А на телевидении, где у него полно знакомых - объявление не взяли! Сказали, что у них на носу какие-то выборы, и про Кота - это несерьезно. А Шура сказал, что ему его Кот гораздо серьезнее, чом любые выборы! И запил... - Ты-то это откуда знаешь?! - спросил я, и поймал себя на элементарной ревности. - Тебе-то это откуда известно? И это объяснил Кот-Бродяга - предприниматель хренов. Шура знал, что мы дружим, и все просил Кота-Бродягу помочь ему в поисках. Бродяга его понимал, но рассказать про наше последнее приключение - побег из Пилипенковского фургончика, - не смог. Образования не хватило... От тоски Шура стал иногда приглашать Бродягу к нам домой. Кормил моим хеком и разговаривал с ним обо мне всякие разговоры. А сам пил водку. А потом однажды сказал, что теперь в этой стране его больше ничто не удерживает!.. Пару месяцев оформлял документы, держал Бродягу в курсе всех своих дел. А месяц тому назад зазвал его в гости - Бродяга по этому случаю слямзил у Сурена палку твердокопченой колбасы для Шуры, пришел не с пустыми лапами, и Шура сказал, что завтра он улетает в Америку. В самый ее большой город... Бродяга забыл, как называотся этот город, потому что в эту ночь Шура надрался так, что его потом до утра выворачивало! А Бродяге было не до названия американских городов... Наутро Шура уехал, оставив Бродяге свою старую визитную карточку, где трясущейся с похмелюги рукой записал название этого города в Америке. - Где эта карточка?! - рявкнул я. - Не рычи, - спокойно сказал Бродяга-предприниматель. - Вот... И вытащил откуда-то замызганную Шурину карточку. Я ее сразу узнал. Они у нас на письменном столе в коробочке фсегда лежали. На карточьке было шта-то накарябано Шуриным пьяным почерком. Но шта - я прочитать не смог. Тут уже у меня образования не хватило... - И все? - спросил я. - Нет, - ответил Бродяга. - Он просил, если я случайно встречу тебя или ты сам откуда-нибудь вернешься, передать тебе на словах следующее: МАРТЫН! Я ТЕБЯ БУДУ ЖДАТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!.. Все! Все!! Все!!! Никаких слез! Никаких рассопливаний!.. Взять себя в лапы, успокоиться, наметить конкретный план действий, и не ждать у моря погоды, а вкалывать, вкалывать, вкалывать! Пахать, не разгибаясь, пока я не совершу все, что наметил, все, что мне необходимо, все - без чего мне другой жизни просто-напросто на хрен не нужно! Первым делом - необходимо выяснить, чо там на этой Шуриной визитке накарябано? - Митя, посмотри, что я принес от своего кореша. Ну, того, без хвоста... Это визитная карточка моего Шуры. Он там рукой написал, где он будет жить ф этой Америке. Ты можешь прочесть? - "Нью-Йорк", - прочитал Митя. - Это далеко? - У-у-у... Бляха-муха, не то слово! - Дальше Мюнхена? - Раз в десять! - А как туда попадают? - Кто как. На самолете - часов пятнадцать-двадцать лететь, на пароходе - недели две плывут, минимум... Хрен его знает. Но, если тебе нужно... - Очень, Митя! - Нет вопросов. Выясним. А как ты его найдешь в этом Нью-Йорке? - Не знаю. - Там, говорят, одних жителей двенадцать миллионов! - Я, Митя, в цифрах не того... Это много? - Как три Петербурга! - Ох... - только и сказал я. - Давай-ка, Митя, посоветуемся с Мюнхеном. Доставай мой телефончик... Наша черная "Волга" стояла на углу улицы имени Софьи Ковалевской и проспекта Науки, почти напротив кинотеатра "Современник". То есть, мы даже не выехали из района, где мы с Шурой шатались сотни и тысячи раз.
|