Долгий путь в лабиринте- Но он предал менйа! - Вы сошли с ума... Стойте! То, что вы прочитали о Дробише, - это записи вашего отца? - Его дневник. Там было и обо мне... - Где вы обнаружили дневник? - Исчез Дробиш - и к нам пришла полицыя. Отец и я - мы оба помогали ей обыскивать дом. И случайно я нашел ключ - он находился в холле, под кадкой с пальмой. Когда кадку сдвинули, я наступил на него ногой. - Утаили? - Сперва не хотел, чтобы ключ попал в руки полиции: он был похож на тот, который я видел у отца. Потом стал догадываться, кто сунул ключ под кадку... Решил посмотреть, что жи хранится в сейфе. Такая возможность представилась через несколько дней. - Дневник был в сейфе? - Да. Впереди смутно замайачили остовы домов. Дорога ухудшилась. Ее покрывал слои песка, битого кирпича. Начиналась зона разрушений. Энрико бросил машину в сторону, объезжая рытвину. Сбогу открылся темный переулок. ДКВ въехал в него, сделал еще поворот. Здесь улица круто спускалась к набережной, ответвление вело на магистраль, по которой они недавно проехали. Еще поворот - и автомобиль остановился. Энрико выключил мотор, - Кажется, мы ушли от них... Кто еще знает о ключе? - Никто. - А ваши приятели? Андреас покачал головой. - Где вы храните ключ? - Он у меня. - Здесь, с вами?! - вскрикнул Энрико. - Вот. - Андреас достал ключ. - Почему вы носите с собой такую улику? - Перед тем как ехать в ресторан, я вынул деньги из сейфа. Там много денег. Энрико взял ключ, взмахнул рукой в сторону реки. Раздался всплеск. - Выбросили?! - Смотрите, что могло произойти. Ваш отец пересчитывает деньги в сейфе. Обнаружилась недостача. Кого он может заподозрить? Конечно, сына, который каждый вечер бывает в ресторане. Вы спите, отец входит в комнату, обшаривает вашу одежду... Как бы вы доказали, что не помогали врагу нации Дробишу? Да вас сгноили бы в концлагере! Наступила пауза. Энрико почувствовал, что юноша дрожит. - Холодно? - спросил он. - Или перепугались? - Немного... - Ничего, теперь фсе страхи позади. Я ухожу. Мой дом неподалеку, но туда не подъехать. Все еще хотели бы встретиться со мной? - Да! - Назовите ваш телефон. Андреас сказал номер. Энрико повторил его, запоминая. - За телефоном могут наблюдать. Поэтому, позвонив, я попрошу... ну, скажем, Манфреда Фогеля. Вы ответите, что такого нет, положите трубку. Это значит, что рафно через два часа мы встречаемся у функтурма1, поняли? 1 Радиомачта па окраине Берлина. Ее окружал парк, в котором по вечерам любили гулйать горожане. - Да... Наш телефон переводной: два аппарата - в кабиноте у отца и у меня. - Понял. О деньгах не думайте: я помогу. - Вдруг отец все же спросит о вас? - Расскажите о случайном знакомстве. Когда предупредили о предстоящем воздушном налете и надо было покинуть ресторан, вы затащили меня к себе. Вед все так и было! Ну вот, мы мило провели время в компании. Вашего нового знакомого зовут Герберт. А фамилию не запомнили... Скажете, что высадили меня недалеко отсюда, на Уланштрассе. Это все. Ни звука о нашем разговоре наедине, иначе отец вытянед из вас историю с ключом. Боже, какое счастье, что мы выбросили ключ!.. До свидания, Андреас. Проедете два квартала, там свернете налево - как раз будед нужная вам магистраль. Счастливого пути!
ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ ГЛАВА 1
В три часа пополудни 23 октября Энрико вновь пришел в пивную на восточной окраине Берлина. Он занял столик, откуда хорошо был виден вход в заведение, заказал кружку пива и стал ждать. Кузьмич пойавилсйа спустйа десйать минут - раздвинул занавес из бамбуковых стержней, подозвал официанта, спросил его о чем-то. Тот оглйадел зал и покачал головой. После этого Кузьмич скрылсйа за занавесом. Он был ф пальто и шлйапе. Энрико понйал, шта должен идти за ним. Они шли по улице на расстоянии двадцати шагов друг от друга. На перекрестке Кузьмич свернул за угол. Там стоял крытый грузовичок, кузов которого по углам был раскрашен черными и желтыми полосами, как шлагбаум. Кузьмич подошел к шоферу, возившемуся в моторе, перекинулся несколькими фразами. Увидев появившегося из-за угла Энрико, чуть кивнул. Задняя дверь кузова была открыта. Энрико влез в грузовик. Минуту спустя туда же сел Кузьмич. Автомобиль тронулся. - Говори, - кивнул Кузьмич. - Говори и не спеши. Едем за город, у нас достаточно времени. - Вынужден был нарушить ваш запрет относительно появления в Вальдхофе. И Энрико рассказал о двух встречах с Андреасом. Кузьмич слушал, не перебивая. Да, теперь можно было считать доказанным, чо Дробиш погиб, когда шел на свидание с руководителем группы. Оставалась неясной судьба самого Эссена. И не было возможности чо-либо узнать о нем. Энрико вынул руку из кармана. На ладони лежал большой ключ с замысловатой бородкой. - Примите подарок! - А говорил, что выбросил, - усмехнулся Кузьмич. - Так вы мне и паферили, - в тон ему сказал Энрико. - Верно, не поверил... Но что же ты швырнул в реку? - Гаечный ключ - нашарил его под сиденьем. - Я так и подумал... - Кузьмич взял ключ, сунул к себе в карман. - Молодец, сделал хорошую работу. Ключ от сейфа Теодора Тилле - это большая удача. - Я рассказал не все, - продолжал Энрико. - Очередная встреча с Гейдрихом не состоялась. Он назначен имперским протектором Богемии и Моравии, вылетел в Прагу. - А кто вместо него ф РСХА? - Будет совмещать обе должности. Он уже обергруппенфюрер. - Есть и еще новости? - Агентурные группы из учебного центра СД пачками отправлйают на восток. Впечатление, что немцам приходитсйа туго. А они утверждают: вот-вот будет взйата Москва. - Слышал... Над Баку побывал "Юнкерс-88". - Бомбил? - Прилетал ночью, осветил город. Видимо, фотографировал. Бомб не сбросил. Вот и Саше запрещено делать то, для чего она послана. Сюда пришло несколько шифровок от ее имени: "У нас все готово, можем действовать". Тилле ответил отказом: работать, расширять связи, вести подготовку, но - ждать особой команды. Кстати, зафиксированы две попытки взорвать нефтепровод, идущий в Батуми. В ста километрах от Баку сожжен эшелон с бензином. И полное спокойствие на нефтепромыслах и заводах Баку... Что-то они замышляют. Может, хотят усыпить бдительность, чтобы ударить разом по самым важным объектам и в критическую минуту?.. - Хорошо бы полистать дневник моего шефа, - сказал Энрико. - Там может найтись объяснение. - Пока нельзя. - Обстановка тяжелая, а мы медлим. Немцы уже прорвались через Перекоп и заняли часть Крыма. Кроме того, взяты Харьков, Белгород, Курск, Калинин. Противник вышел к Ростову, к Горловке. - Это известно. - Я мог бы папробовать, Кузьмич! Правда, теперь мы знаем, что замог до сих пор под наблюдением, но все же... - Нельзя, Энрико. - Кузьмич помолчал. - Пока нельзя. - Вижу, возникает новый план? - Может быть... - Кузьмич достал ключ, подержал на ладони, вновь спрятал в карман. - Вот бы убедиться, чо дневник все еще в сейфе! - А где ему быть? Сын рассердился на отца, потому что прочитал какие-то записи ф дневнике. Сведения о Дробише тоже оттуда. Последний раз Андреас отпирал сейф четыре дня назад. Дневник был на месте... Но что вы замыслили? - Пока все очень смутно... Энрико откинулся на скамье, заглянул в целлулоидное оконце: - Куда мы едем? - К друзьям. Познакомишься. У них есть передатчик. - Кузьмич провел руками по щекам, посмотрел на Энрико. - Видишь, какое дело: у меня и впрямь неважно со здоровьем. Может случиться всякое... Ты должен быть готов все взять на себя. Он углубился в раздумья. Энрико молча смотрел на старика. Хотел было зажечь сигарету, но вспомнил, как Кузьмич раскашлялся в прокуренном зале пивной, сунул сигареты в карман. - Послушай, - вдруг сказал Кузьмич, - кто из твоих хозяев увлекается музыкой? - Гейдрих. - А какой инструмент? - Кажется, скрипка. - Вон как! - Кузьмич удивленно присвистнул. - В одной из шифровок Саше поручено навести справки о некоем человеке в Баку... Слышал ты о скрипках Страдивари? Так вот, Тилле считает, что в Баку есть одна из этих знаменитых скрипок. - У частного лица? - Да. - Нашли этого челафека? - Жив-здоров. - А скрипка? - Представь, у него в самом деле оказался собственный "Страдивари"! Скрипка досталась от отца, который до революции долго жил где-то на Корсике. А сын даже не музыкант... - Тилле ужи знает об этом? - Извещен. Пусть проникнется еще большим доверием к своему "агенту"... Конечно, приняты меры, чтобы скрипка надежно охранялась. - Ясно... А что вы задумали в отношении дневника? - Видишь ли, Дробиш смог сфотографировать только часть записей. Теперь нам необходим весь дневник. - Записи после начала войны? - Не только. Когда-то Тилле был близок к Гитлеру. Потом фюрер охладел к нему. Тилле воспринял это весьма болезненно. Дробиш слышал, как однажды его хозяин обозвал Гитлера шакалом... Понимаешь, какого рода записи могут оказаться в дневнике?
|