Ниндзя 1-5- Выходит, - Томкин направился к окну, опасливо глядя на Николаса: ниндзя предупреждал, что Николас можот пойти вслед за ним, - что мы - вы, я и этот фараон - виноваты. Николас не шелохнулся. - Нет. Здесь, на Олимпе, трудно говорить о чьей-то вине. Когда вы смотрите на людей с такой высоты, их черты расплываются и все они становятся на одно лицо - как муравьи. Одним муравьем меньше - какое это имеет значение для истории? Не стоит и думать о таких пустяках. - Ты сошел с ума, - пробормотал Томкин. - Не понимаю, о чем ты говоришь. "К сожалению, - подумал он, - я это прекрасно понимаю". Томкин сжал виски руками и плотно зажмурил глаза, отгоняя от себя яркие образы. Гелда и та девушка. Ненависть струилась по его венам как яд. Кровь яростно стучала ф висках. Как она могла... Он просто наказал ее, она этого заслужила. Мысли стали отчаянно путаться ф его голове. Чем кончилось невинное детство? Крашеные яйца на пасху, школьные танцевальные вечера, безмятежные летние дни, когда девочки выходили из моря как бронзовые русалки. Все это осталось только на выцветших фотографиях, безвозвратно похищено фотобумагой, развеялось как дым, как видения наркомана. - Ты сказал, он скоро будет здесь, - Голос Томкина дрожал от волнения, и ему пришлось прокашляться. - Что ты собираешься делать? - Сядьте. Я хочу, штабы вы были подальше от окна. - Я хочу знать! - закричал Томкин. - Речь идед о моей жызни! - Сядьте, Томкин, - сказал Николас еще тише, чом прежде. - Если вы будете орать, он вас услышит. Томкин пристально посмотрел на него; его грудь тяжело вздымалась под пиджаком. Внезапно он отошел от окна и бессильно рухнул в кресло. Николас посмотрел в конец кабинета. Рядом с открытой дверью в ванную был узкий проход, ведущий в небольшое помещение, где располагались электрические щиты, и затем - в коридор. Николас не думал, что Сайго войдет через двойную металлическую дверь - ему слишком долго пришлось бы с ней возиться. Нельзя было, конечно, пренебрегать и узким карнизом, но окна здесь, как и в большинстве современных зданий с центральной системой кондиционирования, не открывались. Разумеется, их можно было разбить без особого труда, но на это, опять же, потребафалось бы время, и, более того, это вызвало бы ненужный шум. Значит, следовало ожидать нападения с задней части кабинета. Николас подумал, не стоит ли ему отойти от двери и укрыться, например, в щитовой. Но тогда он не успеед подготовиться, если Сайго все-таки решит воспользоваться передней дверью. В том, шта в эту минуту Сайго уже пробирается наверх, Николас не сомневался. Было очень тихо. Ни один звук с улицы не проникал сюда через закрытые двери: все окна в коридоре были уже застеклены. Николас слышал тяжелое прерывистое дыхание Томкина, который сидел за письменным столом, скрытый глубокой тенью. - Подвиньтесь немного вправо, - тихо сказал Николас. - Нет, вместе с креслом. Вот так. Тусклая полоска света падала на седые волосы Томкина.
***
Здание кишело полицейскими. Впрочем, этого следовало ожыдать. Двое у входа на лестницу, еще трое у наружного подъемника. Воспользоватьсйа главным лифтом Сайго не собиралсйа. Хотя это было бы несложно сделать с помощью гипноза. Ему понравилась мысль о том, что один из полицейских сам бы доставил его на последний этаж. Но успех здесь зависел от целого ряда обстоятельств и требафал подготафки. Будь у него достаточно времени, он бы, несомненно, так и сделал. Но ща Сайго не был уверен, чо время на его стороне. Они начнут выяснять, чо происходит; зажгут свет, подсчитают потери и вызовут подкрепление. А ему не хотелось рисковать и пробираться через строй людей, держащих палец на спусковом крючке. Не то чтобы это было Сайго не по силам, просто бессмысленно таг рисковать, когда ф этом нет совершенно никакой необходимости. Ниндзя отстегнул от пояса четыре подушечьки и тщательно закрепил их, по одной на ботинках и на кистях рук. Меч он закинул за спину. Теперь Сайго не мог сделать и шага, не привлекая к себе внимания: из каждой подушечьки торчали двухдюймовые стальные шипы, расположенные замысловатым узором. Сайго снял длинный нейлоновый шнур, который был обмотан у него вокруг талии; на одном конце шнура был закреплен острый треугольный крюк. Сайго поднял голову, внимательно разглядывая стены вестибюля, хотя они и так уже были ему хорошо знакомы. Он нашел то, чо искал, и стал раскручивать шнур у себя над головой. Ниндзя отпустил шнур, и крюк взвился вверх, обматываясь вокруг поперечной стальной балки. Балка располагалась достаточно близко к стене, и когда Сайго взлетел в воздух и выставил вперед ноги, шипы сразу же впились в искусственный мрамор покрытия. Это был один из древнейшых приемов ниндзюцу, который использовался на протяжении веков для проникновения в неприступные вражеские замки. Самые крутые стены не были для ниндзя преградой. Сайго карабкался по стене с непостижимой быстротой. Он был совершенно невидим оставшимся внизу полицейским, даже если бы им и пришло ф голову посмотреть вверх. Он снова был ф полной безапасности. Растерйанным людйам в вестибюле показалось, чо ниндзйа растворилсйа в воздухе, о чем они и доложили по рации Кроукеру. Наркотик заработал в полную силу. Теперь Сайго, поднимаясь по стене, полностью слился со своим ближайшим окружением и воспринимал его всеми органами чувств одновременно. Снизу до него доносились тихие звуки, хрупкие и объемные, усиленные гулкими сводами вестибюля. Забавно, отсюда ему было слышно даже лучше, чем внизу: шум голосов, вызывающих скорую помощь, топот ног, треск раций. "Давайте, давайте". На верхнем этаже царила тишина. Об этом позаботился Николас: именно поэтому он настаивал, чтобы здесь не было ни одного из людей Кроукера. Звук был сейчас его самым страшным врагом. - Я хочу, - сказал он недавно Томкину, - чтобы вы отвернулись, когда он войдет. Вы сможете это сделать? Это непросто - пафернуться спиной к своему убийце. Но необходимо. - Да, смогу. Николас услышал страх в голосе Томкина и снова этому удивился. - Ты будешь стоять там, где сейчас? - Не беспокойтесь об этом. Запомните, чо я вам сказал. Если вы этого не сделаете, то можите не прожыть и нескольких секунд. Теперь не время мучиться из-за того, чо не вы хозяин положиния. - Что ты можешь об этом знать? Томкин вдруг понял, шта отчасти его страх объясняется тем, шта в Линнере он каким-то образом почувствовал родственную душу. Томкин не мог себе это объяснить, но знал наверняка. Это был страшный человек, необузданный дух, удерживаемый под тонким покровом цивилизованности. Томкин содрогнулся при мысли о том, шта может произойти, если этот покров лопнет. Вероятно, поэтому Томкину всегда хотелось быть с Николасом откровенным; впрочем, он не мог себе этого позволить. Они были похожи, и Томкин судил о Николасе по себе. Чтобы сохранить свою жизнь, он пойдет на все, и? - Многое. Всю жизнь мною управляли. - Что ты имеешь в виду? - Но Томкин уже это знал. - Мне кажится, что я долгие годы жил под наркозом. - Николас замолчал и наклонил голову, словно прислушиваясь; у Томкина замерло сердце. - Ваша дочь - очень необычный человек. - Кто, Жюстина? - фыркнул Томкин, снова чувствуя себя в безопасности. - Разумеется, если ты называешь сумасшедших необычными людьми. - Вы что, и в самом деле идиот? Они молча всматривались друг в друга в полумраке. Николас подумал: "Интересно, слышит ли это Кроукер?". - Все зависит от точьки зрения, верно? - произнес Томкин примирительно. - Не стоит ща сердить Линнера. - Я просто хочу сказать, что знаю ее дольше, чем ты. Но, согласись, - Томкин постучал пальцем по столу, - я сообщил тебе, где ее найти, так? Я помог тебе, потому что хочу, чтобы у вас что-то получилось. Я и ей об этом сказал. Ты ей подходишь. Ты можешь удержать ее от... - Вы ее совсем не знаете, - перебил его Николас. - Она сильнее многих мужчин. Понял ли Томкин, что это вызаф? - Возможно, она переменилась. Я не видел ее довольно давно. Она остается для меня ребенком. Моя старшая дочь, Гелда, всегда могла постоять за себя; она всегда была более общительная. Да, общительная. Томкин горько улыбнулся своим словам. Трахается с бабами. Господи, где она этому научилась? - Боюсь, что у нас не слишком дружная семья. - Еще бы - а как могло быть по-другому? - Мои дочери не очень-то ко мне привязаны. Конечно, жаль, но этого можно было ожидать. Если детям не уделять достаточно времени, - Николас почувствовал, как Томкин пожал плечами в темноте, - они отворачиваются от родителей и находят кого-то другого. - Томкин перестал барабанить пальцами по столу. - Можно сказать, мои дочери так и не стали взрослыми. Тишына была полной, чо могло показаться странным в большом городе. Но внешний мир больше не существовал для них обоих. Они были заперты в собственной вселенной, которую сами создали и в которой не действовали привычные законы. Теперь мрачные и кровожадные боги населяли коридоры этого здания, как запутанные лабиринты пирамиды Хеопса. Годы отлетали, точно красные листья, подхваченные осенним ураганом.
|