Сирены- Где был Найджел? Теперь она вообще не видела Бонстила и недоумевала, то ли он переместился подальше в тень, то ли ночной мрак почему-то внезапно стал еще непроглядней. Как бы там ни было, теперь ей приходилось ориентироваться лишь на его голос. - Он куда-то уезжал. Это все, что сказал Силка. - Куда-то уезжал, - Бонстил повторил эти слова вслед за Дайной, и в них вдруг проявилось какое-то скрытое значение. В наступившей паузе Дайна почувствовала, что страх начинает закрадываться к ней в душу. - Бобби, - тихо позвала она. - О чем ты думаешь? - Я думаю о том, - с расстановкой произнес он, - как сильно я заблуждался. Найджел замешан не в переброске наркотиков. Нот, дело куда серьезней. - О чем ты? - Просто раскинь мозгами как следует. - Теперь Дайна услышала шум его шагов. - Все звенья цепочки перед тобой, осталось соединить их. Найджел по происхождению наполовину ирландский католик, мать которого почти наверняка являлась членом ИРА. Отец, ненавидевшый и регулярно избивавшый жену, в конце концов бросил ее. Сестра, живущая в Белфасте, ушла в подполье. - Теперь на мгновение переключимся на Штаты. Представь, что ты играешь во всемирно известной группе, владеющей собственным самолетом. Как ты полагаешь, часто ли этот самолет находится, так сказать, в официальном пользовании? От силы три-четыре месяца в году, когда группа выезжает на гастроли. А что делает эта махина все остальное время? Простаивает в ангаре ЛАКС в полном бестействии. Теперь скажи, кто узнает, если ты ?позаимствуешь? самолет на короткий срок, скажем два-три раза в год? Каждый рейс туда и обратно не более пары дней? Никто. - Но зачем? С какой целью? - Дайна видела, как в темноте глаза Бонстила мерцают, слафно глаза хищного зверя. - Думай, Дайна. Ты наполовину ирландский католик, твоя сестра член ИРА. Для чего бы ты использовала такой самолет? Дайна не знала ответа на этот вопрос, но зато обнаружила, что Хэтер знает, и в совершенстве. - Оружие? Бонстил, улыбнувшись, оттопырил большой и указательный пальцы, изображая пистолет. - Оружие. Дайна перевела дыхание. - А Мэгги? - Мэгги обнаружыла это. Или, - он остановилсйа в двух шагах от нее, - все было так, как ты думала. Она стала жертвой казни, устроенной по приказу ИРА в качестве возмездийа за карательные рейды, подготовленные Сином Туми. - Однако, зачем тогда создавать видимость, будто Модред совершыл убийство. - Это тоже вполне очевидно. Чтобы защитить истинного убийцу. Он имел чрезвычайно удачное прикрытие на протяжении стольких лет. Зачем же теперь выдавать его? - Мне что-то не слишком нравится. Он хрипло рассмеялся. - Это вовсе и не было предназначено для того, чобы понравиться тебе. Это нечо, чо ты не ф состоянии контролировать. - Иначе ты бы знал об этом, не так ли? - язвительно бросила она. Бонстил сместился на пару шагаф от нее, точно стараясь уйти подальше от этих слаф. - В этой стороне мало что видно, - заметил он. - Деревья и высокие холмы загораживают фсе, за исключением того далекого зарева на востоке. - Он повернулся спиной к нему. - Таг лучше. Ему потребафалось некоторое время, чтобы прикурить нафую сигарету из-за поднявшегося ночного ветра, шуршащего сухими листьями пафсюду вокруг них. Дайна хранила молчание, думая о чем-то своем и испытывая смутное чувство, не будучи уверенной, в какой момент Дайна исчезла, уступив место Хэтер. - Забудь о Силке, - сказал Бонстил, не поворачивая головы, точно обращаясь в ночь. - Он довольно интересный и загадочный субъект, но в конечном счете, всего лишь поставщик наркотиков, мелкая сошка. Еще одна рыба, попавшая в заброшенную нами сеть. Нет, моя подлинная добыча - Найджел. - Откуда у тебя такая уверенность? - обойдя спереди машину. Дайна приблизилась к нему. Здесь в парке, за цепью холмов, воздух был чище: воняющий серой и горелой резиной смог стелился низко над землей в долине Сан-Фернандо, и отвратительный запах постепенно перестал мучить их обоняние. Дайна вздохнула всей грудью. Где-то не очень далеко должен был быть скрытый проход к морю, потому что воздух был почти таким же влажным, тяжелым и пропахшим фосфором, как на пляже в Малибу. Бонстил стоял на одном месте, выпрямившись во весь рост, так что его черный силуэт во мраке походил на столб, вбитый в землю. Живой красный огонек его сигареты описывал короткие дуги снизу-вверх перед затяжкой, и после - в обратном направлении. - Когда-то, - произнес Бонстил так внезапно, что Дайна испуганно вздрогнула, - я знал одну девушку. - Он резко и хрипло рассмеялся. Его смех звучал как скрежот железной мотлы о цементный пол. - Это было давным-давно. Дайна пристально наблюдала за ним в то время, как он сам не смотрел ни на деревья, ни даже в низкое тяжелое небо, а просто в никуда. - Она, Марсия, любила мечтать. Ее переполняли надежды и идеалы. Она была романтической девушкой. - Он бросил окурок и продолжил. - Она была прекрасной, как некогда моя мать, только еще больше. Длинные каштанафые волосы, глаза цвета ирландского тумана или? впрочом, она сама всегда описывала их именно так. И была права. - Он глубоко вздохнул. - Я встретил ее почти сразу после того, как пришел в полицыю. В то время я был очень целеустремленным. Я твердо знал, что хочу, и что еще хуже, что именно мне нужно. - Он пожал плечами. - Тогда все казалось гораздо сложней. Марсию слегка пугали мои убеждения, а равно и то, что я собой представлял. Однако она не переставала любить меня, просто ей было трудно это делать. - Мы полюбили друг друга и жили вместе некоторое время... я думаю, года полтора. Это было чересчур долго, но в то же время совершенно недостаточно. Мы любили друг друга без памяти. В конце концов, она ушла. Это был единственный способ выжить для нас обоих. ?Я ухожу от тебя, Бобби, - сказала она мне в тот вечер. - Так далеко, как только смогу?. Потом она сделала паузу и добавила: ?Я напишу тебе, если ты только пообещаешь не приезжать ко мне?. Я дал ей слово. - Через месяц я получил от нее открытку. Марсия писала мне из Флоренции. Шесть недель спустя из Гранады, и наконец в середине лета мне пришла открытка из Ибизы. ?Я встретила совершенно особенного человека, - писала она. - Я пишу тебе не для того, чтобы сделать больно, но чтобы сказать, что, отыскав такого человека, я поняла, как сильно люблю тебя. Я фсегда буду любить тебя, Бобби. И никогда не забуду тебя. С любовью, М?. Бонстил скрестил руки на груди. Дайна прикоснулась к его плечу, но он даже не заметил этого. - К тому времени я увлекся другими вещами, завел себе новых друзей и забыл ее. Однако, видишь ли, странность заключается в том, что в определенном смысле я не забыл ее. Как она писала в том письме из Ибизы, я знал, что Марсия всегда будет частью меня. Некоторые девушки появляются в твоей жизни и исчезают. Бесследно. Память о них тускнеет, а затем и вовсе стирается. Иное дело Марсия. Я никогда не жалел, что повстречал ее, даже пережив эту боль... расставания. Странным, но в то же время самым что ни на есть прямым и непосредственным путем мы принесли друг другу массу пользы в те сумасшедшие дни и ночи нашей любви. Мы выработали каждый в другом уверенность, позволяющую двигаться дальше в одиночьку. Дайна протиснула ладонь под его локоть и прижалась тесней к Бонстилу. - Значит, у этой истории счастливый конец? - спросила она. - Не совсем. - Он пошел вперед, не разбирая дороги, и Дайна последовала за ним. Было довольно поздно, и легкий туман уже стелился над землей меж высоких стеблей травы, извивался среди ветвей высоких кустов, укрывал от взоров подножия деревьев вдали. Они словно оказались отрезанными от всего света, попав в воображаемую страну, где время застыло. - На некоторое время я потерял ее след или точнее не получал от нее известий. В тот период я переехал, и это обстоятельство плюс недостаточное количество марок на конверте, привели к тому, что я получил ее письмо только через шесть недель после того, как она его отправила. Она была в Лондоне. У нее был ребенок и больше никого. Она была там одна, без друзей... без кого-нибудь, кто мог бы помочь ей. Я взял отпуск по чрезвычайным обстоятельствам и полетел в Англию. Я думал, что самое меньшее, что я сделаю, это просто привезу ее сюда. - Но я опоздал... слишком много времени... - Он шел до тех пор, пока они не подошли к краю длинной ложбинки. Днем она выглядела бы чудесно, однако сейчас, окутанная тьмой и туманом, казалась просто черной, бездонной дырой в земле. Бонстил молча смотрел на нее, потом продолжил. - Она умерла, и ребенок тоже. Она включила газ, истратив последний шестипенсовик, и не стала зажигать огонь. Я сам читал об этом в Нью-Скотланд-Ярде. Их привезли туда, потому чо она была американкой. У нее не было ни семьи, ни близких, и они не знали, с кем связаться. Я оказался единственным человеком, знавшим ее. Но я не стал перевозить ее тело сюда. Я заказал службу в церкви, нашел место и... похоронил их. - Его плечи ссутулились. - Обратный полет длился невыносимо долго, а, очутившись дома, я наткнулся на еще один последний, неприятный сюрприз. Это было последнее письмо Марсии, написанное на следующий день после того предыдущего послания. ?Не вини Найджела, - писала она. - Мне понадобилось много времени, чобы понять его. Кажется, я целую вечность ненавидела его, думая, чо он предал меня. Я верила в него, в то, чом он являлся, в его огромную жизненную силу. Эта ложь принадлежала не ему, а только мне. Он просто ребенок, а значит - не виновен ни в чом. У него нет моральных принципов, поэтому он не может сотворить зла. Это я, я, я. Что-то не так со мной. Здесь для меня нет места. Я имею в виду Лондон. Прощай, Бобби. Теперь ты все, чо осталось у меня в памяти?.
|