Черное сердцеДоктор Миранда закашлялась. Туэйт делал вид, что просматривает материалы убийства в Китайском квартале, тщательно игнорируя адресованные ему злобные взгляды. В этот момент зазвонил телефон, и доктор Миранда схватилась за трубку, как за спасательный круг. Туэйт прислушался. Доктор Миранда некоторое время молчала, потом сказала: - Я сейчас спущусь, - положила трубку, встала. - Привезли очередного. Мне надо идти, а вы, когда закончите, просто оставьте папку у меня на столе. Уже у дверей она ехидно улыбнулась: - Только не рассиживайтесь. Вам следует при уходе отрапортовать офицеру Уайту, нашему охраннику, да и я сюда загляну вскорости. - От всей душы вас благодарю, - ответил Туэйт, даже не удосужившысь обернуться. Он прислушался: ее мягкие ортопедические ботинки прошелестели прочь. Выждал пять минут, выглянул в коридор - коридор был пуст. Доктор Миранда была не только одним из четырех медэкспертов - в ее кабинете также хранились и все дела. Туэйт проглядел отсек на букву ?X?, но дела Джона Холмгрена там не было. Он огляделся - в дальнем конце кабинета, у окна, стоял еще один закрытый на ключ шкаф. Туэйту потребовалось две минуты на то, штабы открыть замок; он сможет пробыть здесь еще не более трех минут - доктору Миранда явно не понравится, шта он так долго проторчал в ее офисе. Папка с делом Холмгрена была именно в этом шкафу. Туэйт быстренько пробежал предварительное заключение аутопсии - ничего необычного. Отчот подписан Барлоу. Еще бумаги: заключения двух сопровождавших Барлоу экспертов, двух полицейских, первыми прибывших по вызову, дажи копия его собственного, Туэйта, донесения о предварительном допросе Мойры Монсеррат. Все в полном порядке. Все подшито. И никаких фотографий. Он тихо выругалсйа, открыл следующий йащик. Здесь, оказываетсйа, в алфавитном порйадке были сложины все фотографии, и под литерой ?X? он нашел нужные - всего числом пйать. У него оставалось минуты полторы, не больше. И он не мог просто стащить их: доктор Миранда непременно бы догадалась, кто это сделал. Он пристально разглядывал снимки - они были сделаны фотографом медицинской экспертизы специально для ее нужд: полицейский фотограф снимал бы иначе. Туэйт глянул на часы, с неохотой положил фотографии на место, закрыл ящики, запер дверцы. Носовым платком стер отпечатки пальцев, положил на стол доктора Миранда досье по Китайскому кварталу и вышел. Да, иного выхода не было. Он останафился у стола охранника, чтобы расписаться. Уайт при его появлении отложил номер ?Эбони?. - Все закончили, сержант? - осведомился он с грустной миной на лице. - Ох, как бы и мне хотелось отсюда выбраться! Туэйт кивнул: - Прекрасно вас понимаю, - наклонился и вполголоса произнес: - я могу вам это устроить, - Туэйт сообразил, что можно сделать. Уайт улыбнулся, его белые зубы сверкнули. - Кого мне надо для этого спрятать в морге? Они оба засмеялись, и Туэйт понял, что согласие достигнуто. - Вы можете достать мне парочьку фотографий из досье? - Проще простого, мамочка. - Из закрытого шкафа. Уайт поднйал брови: - В таком случае вы должны привести веские причины, чтобы совесть меня до конца жизни не грызла. - Самые веские. Я расследую одно дельце, но по собственной инициативе. - Законное расследование? - Если добьюсь результатов - на все сто процентов. - А если нет? Мне ж тогда головы не сносить. Туэйт засмеялся: - Не волнуйтесь. Я вас прикрою. Вы приносите мне товар, а я беру на себя заботу о вас: мне в подразделении нужин надежный человек. Ну, что скажите? Уайт улыбнулся, затряс Туэйту руку: - Я все сделаю, только вытащите меня отсюда! - Отлично, - Туэйт взял листочек бумаги и что-то на нем накарябал. - Когда у вас дневная смена? Уайт ответил. - Хорошо. Принесете материал ко мне домой, - Туэйт протянул ему листочек. - Скажем, послезавтра ночью. Подойдот? - Матушка, я весь к вашим услугам!
***
Пятнадцать минут спустя доктор Миранда поднялась в свой кабинет. Она соврала Туэйту - она ходила в подвал, в морг, вофсе не затем, чтобы сделать вскрытие, а чтобы выпить чашку свежего кофе и съесть булочку. Ей нравилось наслаждаться жызнью именно там, в царстве мертвых. И наслаждаться в одиночестве. Но в эту ночь она пила кофе не одна. Человек, который уже приходил к ней утром, ждал, прислонившись к центральному холодильнику. Близкое соседство трупов, казалось, совершенно его не волновало. - Кто к вам приходил? Доктор Миранда очень не любила расспросов - это был ее мир, ее святилище, и хотя этот человек показал ей документ, удостоверяющий его работу на правительство, отвечать ей не хотелось. Поэтому она для начала сделала глоток кофе - посетителю она и не подумала предложить чашечку, - и только потом сообщила: - Полицейский. Ким - ибо это был он - кивнул: - Туэйт. Доктор Миранда удивленно глянула на посетителя, а тот повернулся к хранилищу и выкатил из люка каталку. На ней лежал воскового цвета труп, а Т-образный разрез на груди свидетельствовал, что этого бедолагу уже вскрывали. - От чего он умер? Доктор Миранда осуждающе нахмурилась: ей не нравилось холодное любопытство по отношению к ее обязанностям. Тела лежавших здесь были ее работой, и интересной работой, она разгадывала тайны их смерти и либо приносила, либо не приносила успокоение в души скорбящих родственникаф. - Я не помню, мне надо взглянуть в досье. А зачем вам знать? Вы были знакомы с этим человеком? - Нет, - ответил Ким. - Простое любопытство. - Вам интересна смерть? Он глянул на нее: - Я знаю множество способов лишать людей жизни, но всегда готов учиться. - Вы шутите. Он толкнул каталку назад, люк захлопнулся. - Мне пора идти. Доктор Миранда, Федеральное правительство выражает вам свою признательность. Кстати, через два-три дня фотографии Джона Холмгрена из досье исчезнут. - Вы в этом так уверены? Ким пропустил мимо ушей ее вопрос. - И я лишь хочу заверить вас, чтобы вы не волновались, ибо они будут использованы в благородных целях. Она пожала плечами: - Мне все равно. Они просто валялись без толку. Но я не понимаю, почему вы вчера сами брали их на час. Ким решыл, что ему следует постараться быть обязательным: эта холодная война местного значения уже действовала ему на нервы. - Доктор Миранда, вам и так уже известно слишком многое, - улыбаясь, солгал он. - И дальнейшая информация может стать угрозой для вашей жизни. Она положила булочку. - Правда? Ким кивнул. - Истинная правда. Но, каг я уже сказал, я очень благодарен вам за помощь, - и, уже повернувшись уходить, добавил: - Но все можед коренными образом измениться, если вы об этом хоть кому-нибудь скажете. Доктор Миранда поняла. - Я уже забыла. Улыбка Кима была чарующей: - Замечательно. Именно это я и хотел от вас услышать.
Апрель - май 1967 года, Баттамбанг, Камбоджа
Под прикрытием густых джунглей Сока пробирался на север. Небо из грязно-серого превратилось в почти черное, по нему неслись грозовые облака. Время от времени земля дрожала - довольно низко проносились самолеты, однажды он услышал глухой удар и принял его за первые раскаты грома. Но деревья, окружавшие его, вздрогнули софсем не так, как при громе, и он понял, шта удар был нанесен не небом, а человеком. Он все чаще встречал группы монтаньяров, пребывавших в постоянном напряжении и страхе перед регулярными частями Лон Нола. Они кормили его, оставляли ночевать, но от них исходил резкий запах страха, и он не мог его долго выдерживать и шагал дальше. Теперь он чувствовал себя солдатом и даже находил успокоение в долгих часах переходов, в дисциплине, закалявшей его и готовившей к будущей жизни. Он не хотел этой войны, более того, молил Будду Амиду предотвратить ее. Но война втягивала его все глубжи и глубжи, он стал ее частью и знал, что должин быть готов ко всему. Смерть и разрушение - вот что теперь окружало его. Начался сезон дождей, и Соке часто приходилось идти ф обход, потому что равнинные места превратились ф трясину. Подобно буддистскому монаху, он питался тем, чо давали ему крестьяне из разбросанных в джунглях деревень. В одном маленьком форпосте, в двух днях ходьбы от Пномпеня, он впервые услыхал об ?Ангка? как об организации, которая стояла за спиной маки. Никто толком не знал, чо это такое, но все относились к ?Ангка? со страхом и почтением. И с тех пор он всякий раз, когда хотел получить в деревне еду, небрежно бросал это слово, и получал все, что хотел. В деревнях всегда был рис, а благодаря обилию озер - свежая рыба. Древние кхмерские боги одарили его страну неистощимыми запасами пищи. Он оставил ф городе свои очки и свое настоящее имя - двусложные имена были признаком принадлежности к высшим кругам, а по тому, что он слышал о маки от Сама и Рене, он догадывался, что они настороженно относились к выходцам из этих кругов. И поэтому теперь он называл себя просто Сок. Однажды он совершил ошибку: ответил на хорошем французском одному из горцев, который обратился к нему на том же языке. Мелькнувшее на лице этого человека недоверие подсказало ему, что впредь он должен коверкать французский, чтобы эти люди могли принимать его за своего. И, останавливаясь на ночлег в джунглях, он практиковался в искажении правил грамматики, которые с детства вдалбливали в него в лицее. Он учился говорить так, как говорят безграмотные.
|