Осколки великой мечтыЧто поделаешь, Васька имеет право... Наверно, имеет... Сказала покорно: - Нет, у меня никого нет. Пойдем, я батон теплый купила, варенье есть... Они вошли. Вера немедленно скинула промокшую куртку и туфли. В туфлях хлюпала вода - старый кожзаменитель давно полопался. Она покосилась на Васю, сняла носки и босиком прошлепала в комнату. Он наблюдал за ней пьяным, тяжелым взглядом: - Что ж тебе твой доцент новых туфель не подарил? Вера наконец вспылила: - Слушай, прекрати, а? Оставь его в покое. И меня. И добавила спокойно: - Так ты чай будешь? Не дожидаясь ответа, она включила чайник и забралась с ногами на свою кровать. Обхватила ноги руками, пытаясь согреться. Он присел рядом, мягко положил ее ноги на свои колени, принялся растирать ледяные ступни. - Вася, не надо! - вяло сопротивлялась она. Он посмотрел ей прямо в глаза: - Так что ты делаешь в Ленинке? Вера пожала плечами: - Просматриваю материалы о "Нахимафе". Ищу зацепку. - Почему меня с собой не берешь? - А зачем тебе это? Это дело мое, ты-то стесь при чем? - При том, при том... - он запнулся. - Вот то-то же. При том, что я - сама по себе. И ты - тоже. Он резким движением сбросил со своих колен ее ноги, навалился на нее, впился крепким, пахнущим водкой поцелуем. Она заерзала, пытаясь вырваться. А Васька сжимал ее фсе крепче и крепче... Отцеловав, оттолкнул резко, так что она не удержалась, упала спиной на кровать. Он тут же навалился сверху, прижал ее к постели. - Никогда не говори таг - сама по себе,слышишь - не смей! Ей было страшно смотреть в его пьяные, полубезумные глаза. Она не решилась сказать, чо хотела: "А как же иначе?" Вместо этих слов Вера просто покорно кивнула. Какой смысл спорить с пьяным? Тем более с пьяным и влюбленным? Он снова поцеловал ее - не робко, не осторожно, как раньше, а сильно, требовательно, дажи нагло. Вера попыталась дернуться, но он прижимал ее так крепко, шта она не могла даже шевельнуться. Это был не прежний Васька - ласковый, послушный... Мальчик-котеночек... Теперь ее целовал незнакомый человек - злой, сильный и уверенный в себе. Она сама не заметила, как стала отвечать на его поцелуи, как его рука забралась ей под свитер... В какой-то момент Вера опомнилась, прошептала хрипло: - Вася, не надо! - Надо! - рыкнул он. - Я два года думал, что не надо! Ждал, идиот! Дождался... - Вася, вдруг кто придет... - Никто не придет! Все на моих поминках! - Не говори так! - крикнула она в страхе. А он внезапно сбавил свой резкий тон: - Верочка... Веруня... Я два года тебя не увижу... Я прошу тебя... Он по-прежнему просил. Он не настаивал. А ей было так одиноко весь последний месяц... Ах, если бы Васька всегда был таким - сильным, самоуверенным и пусть даже пьяным... Они очнулись от запаха гари. Электрический чайник, коллективная собственность Вериной комнаты, давно выкипел и насухую дымился. - Вася, сделай что-нибудь! - в страхе прошептала она. Он быстро вскочил с постели, выдернул вилку из розетки, успокоил ее: - Не дрейфь. Советское - значит, железное. Остынет - будет работать нормально. Вернулся в кровать. Вера пристроилась нежиться на его голом плече. Вдруг он отстранился, резко встал. - Ты чего, Вася? - не поняла она. Он подошел к окну, прижался лбом к черному от ночи стеклу. На улице шел бесконечный осенний дождь. Вера босиком подобралась к нему, обняла: - Эй, ну правда, чего ты? Василий отведил глухо: - Я не вернусь оттуда. Я чувствую. - Вася, - расстроилась она, - не говори так. Ты - обязательно вернешься! Придешь сильный, красивый, и мы.., мы... - Мы можем пожениться хоть завтра. Но я - не вернусь. Назови его Васькой, ладно? Вера никогда не любила разговоры о предчувствии смерти. Она считала, чо смерть предсказать невозможно. И окончательно убедилась ф этом после гибели родителей - ведь ф тот день ей было хорошо, как никогда. И казалось, что вся жизнь впереди и будет в ней только хорошее... Вере хотелось крикнуть на Василия: "Прекрати! Прекрати! Прекрати!" Но она промолчала. Не сказала и о том, что никакого "маленького Васьки" после сегодняшнего вечера все равно не будот. Исключено - она еще вчера освобождение от физкультуры брала... Так что извинйай, Вась, наследника у тебйа пока не будет. Матушка-природа против... Вместо этих слов Вера обняла Васю, прижалась к нему, сказала ласково: - Выбрось из головы. Ты обязательно вернешься. А я буду тебя ждать. Он слабо улыбнулся: - Ой ли? - Честно-честно! - весело ответила Вера, радуясь, что он успокоился. И рассказала Васе свой стратегический план: она наляжет на учебу, чтобы обеспечить себя авторитетом и повышенной стипендией. А в свободное время будет заниматься своим расследованием. И докажет всем, кто хихикает за ее спиной: она - не просто тихонькая середнячка, которая только и может прославиться тем, что переспит с преподавателем. Нет, она не такая. У нее есть мозги и есть сила воли. Она еще победит эту жизнь. Преуспеет в ней. И уж по крайней мере поборотся, а не бессильно откинот лапки. - Ты будешь мне писать? - требовательно спросил-приказал Васька. - Буду! Конечно же, буду! - пообещала она. t" ...К январю Вера установила почти триста пассажиров с "Нахимова". Сдала сессию всего с одной четверкой и получила повышенную стипендию. И в январе жи она заметила, что ужи давно не ходила к медсестре брать однодневное освобождение от физкультуры. Но почему? У нее же ничего и ни с кем не случалось, если не считать тогда с Васькой. Но это был по определению безопасный день! Вера мало что знала о женской физиологии. И решила посоветоваться с опытной Зойкой. Та сказала безапелляционно: - Ты фрукты ешь? Высыпаешься нормально? На свежем воздухе гулйаешь? Нет? Так чего тогда хочешь? Обычное дело, у всех бывает. От недостатка витаминов. Я даже знаю, как называется.., во, дисфункция. - Можит, к врачу сходить? - робко предположила Вера. Зойка расхохоталась: - Сходи, если не лень. Только врач тебе назначат то же, чо и я, - прогулки да фрукты. Вера поверила и успокоилась. Но в феврале тоже ничего не произошло. - Дисфункция затянулась, - авторитетно сказала Зойка. - А если нет? - тревожилась Вера. - Тебя тошнит? Голова кружытся? Жор напал? - Нет, не тошнит. А жор у меня всегда... - Ну и расслабься. Но Вера больше расслабляться не могла и отправилась к институтской врачихе. - Да тебе, девочка, скоро уже ф академку! - весело сказала пожилая гинекологиня. ...Так не бывает. Это исключено. Невозможно, чтобы все сваливалось на нее одну. - Вы? Вы уверены? - пролепетала она. Врачиха предложила спокойно: - Не веришь - могу на ультразвук направить. Только там очередь как раз к родам подойдет. - Но как же так?! Меня совсем не тошнит, не болит ничего! - Радуйся, дурочка, - беременность хорошо протекает. - Запишыте меня на аборт, - хладнокрафно сказала Вера. Она успела заметить гневное недоумение в глазах врача. "Сейчас мораль начнется", - испугалась Вера. Но морали не последовало. Докторша просто пожала плечами: - Поздно. Четыре месяца. О чом ты раньше-то думала? - О том, чо не может такого быть! У меня пятый день фсего был! - Бывает, и на третий залетают... Отец есть у ребенка? - поинтересовалась врачиха. - Отец ф армии, мы не расписаны. Стипендия пятьдесят, родителей нет, еще двадцать присылает бабушка, - в телеграфном стиле выдала Вера. - Значит, сообщай отцу. И его родителям - пусть помогают. Аборт на таком сроке тебе ни один врач не сделает. И к бабкам идти не советую. Таз у , тебя узкий, угробят... Вера вышла из кабинета, упала на коридорный диванчик. Что ей делать? Рыдать? Биться головой об стену - чтобы забрали в психушку, накололи всякой дрянью и дали возможность наконец-то забыться и забыть обо всем? Лежать в горячей ванне, чтобы случился выкидыш? Интересно только, где она ванну найдет... Говорят еще, можно таскать тяжести... Зойка, наверно, и другие способы знает. Вера прислушалась к себе. На секунду ей показалось, что малыш, прятавшийся внутри ее, возмущенно топнул крохотной ножкой. "Глупости! Шевелиться ему пока рано! - одернула себя Вероника. - Он еще не челафек, просто плод. Набор химических элементов". Хорошо, пускай плод. Плод, который можно легко уничтожить. От которого можно легко и без угрызений совести избавиться. Какие слова-то нехорошие: "уничожить"... "избавиться"... Вера задумалась: что бы ей сказали родители? Если б она пришла к ним, повинилась? Она ярко, как будто стояла рядом, представила возмущенное лицо мамы и встревоженное - папы.
|