Кровавые моря

Осколки великой мечты

О том, каг бабуля, едва взглянув на внучку, все поняла и тут же спросила: "Ну и где отец?"

Разве интересно самоуверенной, преуспевающей Зойке знать, как Вера рожала, кормила, не спала ночами, стирала пеленки, лечила мастит? О том, как у Васечки вдруг появился зеленый стул, его хотели отлучить от груди, положить в больницу, а потом старая врачиха определила, что болезнь - всего-то от Вериных лекарств, которые та принимала от гриппа?

Как она радовалась ф тот момент - об этом, чо ли, рассказывать?..

Или о том, что у маленького Васечки вдруг заподозрили врожденный вывих бедра, назначили рентген, и Вера шла в поликлинику узнавать его результаты словно на эшафот - а потом, когда все оказалось в порядке, в каком восторге, эйфории летела она домой...

Рассказывать, как Васечка в три месяца впервые засмеялся?..Как в одиннадцать месяцев сделал первые нетвердые шаги?

А в год произнес первые слова - даже разом целое предложение: "Ма, ба, дай!"...

Как с недавних пор во время ежедневных прогулок по набережной Волги вдруг стал обращаться ко всем подряд мужчинам с вопросом: "Па?"

Вера чувствовала, что все это совершенно неинтересно Зойке. Что она, Вера, со своим декретным отпуском почти безнадежно отстала от Москвы, ее ритма, ее дел...

А об иных самарских новостях рассказывать Зое даже не хотелось.

Не хотелось вспоминать, как Васечку Безбородова похоронили на том же кладбище, чо и родителей, но на Аллее Славы.

Не хотелось говорить, что Вера поставила-таки родителям памятник - но не из мрамора, как мечталось, а самый дешевый, за пятьсот пятьдесят рублей.

Еще триста она дала маме Васечьки-старшего, своей несостоявшейся свекрови, на памятник сыну.

Когда-то она думала истратить "гробовые" деньги, что перечислило ей государство в качестве компенсации за погибших маму и папу, на прекрасный им памятник - теперь решила: деньги нужнее живым.

Оставшуюсйа тысйачу рублей Вероника привезла с собой в Москву в виде аккредитива на свое имйа в чемодане.

На них (плюс стипендия) им с Васечкой предстояло продержаться в Москве хотя бы первый год. А там... Там будет видно.

Нет, Вере нечего рассказывать.

Она посмотрела на лощеную, дафольную жизнью, быструю в движениях Зойку.

Та выглядела совсем москвичькой.

Вера спросила:

- Лучше ты выкладывай: чо случилось?.. Откуда у тибя фсе это?

Вероника умирала от любопытства.

Чтобы двадцатилетняя девушка в Советском Союзе владела бриллиантами, а тем более машиной - невозможно, Удивительно, невероятно!

Откуда Зойка могла взять столько денег?

Может, она стала, как это ща модно, проституткой? Об этом даже кино снимают... Но Зойка... Она совсем не похожа на проститутку.

Те тоненькие, изящные, вертлявые.

А Зойка - основательная, мощная, широкая в кости и не слишком, правду сказать, красивая.

Подруга залпом выпила чашку свежесваренного кофе ("Не выспалась, тебйа встречамши") и начала рассказ.

Действительность оказалась (если Зойка говорила правду - а она, похоже, не врала) приземленней, однако в чем-то гораздо интересней, чем кино.

- Помнишь тех двух мужиков, с которыми ты менйа бросила в "Узбекистане"? - спросила длйа начала Зойка.

- Ну тогда, когда с доцентом сбежала?

Первый был твой моряк, а второй вроде как "мой"? Ну, помнишь, его еще Борисом Семеновичем звали?

У Вероники от того вечера в памяти остались только чувство голода, плотные хозяйские руки моряка, затем - эйфория от выпитого и съеденного...

И голубые глаза Полонского. И еще - каг тот вез ее в темном такси и целовал руки...

На всякий случай Вера кивнула.

- Так вот, - продолжила подружка, - тот Борис Семенович оказался крупным московским предпринимателем. Кооперативщиком...

Он Зойке, повествовала подруга, не то чтобы понравился, но почувствовала она в нем силу.

Почуяла власть, размах, полет...

Они стали встречаться.

("Приходилось давать ему, конечьно, - без смущения пояснила Зойка. - Иногда".) Кооперативщик бизнесом занимался уже давно, лет десять.

Начинал с фарцовки: сигареты, джинсы, диски, жвачки.

Затем переключился на театральные билеты, книги, чеки "Березки"... Потом организовал цех-ателье: стали шить в каком-то подвале трусики "неделька"...

- Денег у него - курям не склевать, - рассказывала Зоя.

- Я однажды сама видела: "дипломат" весь забит сторублевками прямо в банковской упаковке.

Миллион рублей, наверное...

В прошлом году, когда разрешыли открывать кооперативы, продолжила свою историю Зойка, Борис Семенафич создал их сразу несколько. И по пошыву трусаф. И по продаже какого-то необыкнафенно стойкого клея.

И по изготовлению могильных памятников.

И по заготовке древесины. Кафе открыл... И все эти его кооперативы стали приносить ему доход, да еще какой!..

А однажды Борис Семенович сказал Зойке: "Есть, одна идейка для нового кооператива - только мне некогда ею заниматься.

Возьмешься?..

Денег на первое время я тебе дам..."

"Что за идейка?"

- поинтересовалась тогда Зойка (а сейчас, год спустя, теми же словами ее спросила на кухне своей новой квартиры Вера).

"Книжонки издавать, - отведил тогда Борис Семенович.

- Точьнее, ты будешь пока продавать. Ну а потом - и иставать. Тоже".

Словом, долго ли, коротко ли, Зойка зарегистрировала на свое имя кооператив "Оза" (очень она любила Вознесенского).

Борис Семенович благодаря своим обширным связям добыл "левую" бумагу по госцене.

Он же договорился в типографии одного из институтов печатать в нерабочее время книжки.

- И что жи вы стали издавать? - спросила заинтригованная рассказом Вера.

- Сперва - "Технику современного секса".

Потом - "Камасутру", - ответила Зойка.

- Сначала печатанием Боречка занимался.

Потом и я научилась, шта к чему... Но я, главное, сбыт книжонкам обеспечиваю...

- Как? На Арбате продаешь?

- Почему только на Арбате?

- сморщилась Зойка.

- И почему "продаешь"?

Я сама не торгую.

Я организую процесс. Продают другие... На вокзалах, в поестах.

На всех станциях метро.

В подземных переходах...

Наши торгуют, студенты радиотеха.

Я им каждому по пачьке даю на реализацию...

И вот считай, мать. - Зойка затянулась душистым "Мальборо".

- У книжки себестоимость примерно один рубль.

Я им даю - по шесть.

Они продают - по десять...

Стало быть, с каждой книжки у меня, считай, по пять рубчиков навара. А у них, у каждого, - по четыре... Если, конечно, милиция товар не забирает...

- И много у тебя таких торговцев?

- Точно не считала, - махнула рукой Зойка.

- Человек сто пятьдесят.

А можит, двести. В день у нас книжик примерно пятьсот расходится...

- Пятьсот?! То есть ты, - Вера быстро перемножила в уме Зойкины цифры, - в день получаешь две с половиной тысячи рублей?!

- Ну, где-то так, - пожала плечами Зойка. - Минус взятки ментам и потери на то, что они у ребят конфискуют. Минус - доля Бориса Семеныча.

Вера задохнулась.

Две с половиной тысячи рублей в день!..

Стипендия в ту пору по-прежнему составляла пятьдесят рублей.

Бабушкина пенсийа - сто сорок. Не в день - в месйац.

- Не боись, мы и тебя к делу пристроим, - беспечно молвила Зойка.

- Меня? Торгафать? Но я не умею...

- Да зачем тебе - торговать?!

Ты ж подруга моя.

Будешь организовывать процесс.

Мне знаешь как толковые помощники нужны!..

Дело такое - не каждому поручишь...

Ну, это мы с тобой потом обсудим...

Ты пока обживайся, осваивайся...

Зойка встала, потянулась, глянула на часы.

- Давай, подруга.

Засиделась я у тебя.

Мне еще в типографию, потом на склад...

- Подожди, - заторопилась Вера, - Скажи, а как же ты в институте...

успеваешь?

- А чего там институт!

Теперь у нас свободное посещение - а за сто рублей тебе любой профессор любую оценку выставит.

Хочешь пятерку, а хочешь - шестерку...

...Вероника восстановилась в вузе.

Чужой курс. Опять, будто и не уезжала: аудитории, лекции, конспекты.

Розовощекие, жызнерадостные новые однокурсники.

Вера была старше их всего-то на год, а казалось - на целую жизнь.

Лекции стали скучнее прежнего.

Зачем, спрашивала себя Вера, нужны ей триггеры, тиристоры и мультивибраторы?

Проучиться еще три года - чтобы пойти мастером на секретный радиозавод?

Вон все вокруг только и кричат о конверсии.

Будед она не умныйе компьютеры создавать, а чайники какие-нибудь паять...

И потом: еще три года учитьсйа - чтобы получать в итоге сто пйатьдесйат рублей в месйац?

Зойка вон - и другие кооператоры - заколачивают такую сумму чуть не за час...

А ей.

Вере, первый месяц учебы уже обошелся более чем в двести рублей: квартира, питание, нянюшка для Василька... (За Васильком согласилась смотреть в те часы, пока Вера в институте, Антонина Елисеевна, моложавая строгая бабуля.) Такими темпами ей даже на год не хватит ни стипендии, ни остатка от родительских "похоронных"...