Кровавые моря

Осколки великой мечты

И, главное, судьба связала ее с Баргузиновым - а Баргузинов, она понимала, ради нее не остановитцо ни перед чем. Он сделает для нее все, что она ни попросит.

Дажи если она попросит об убийстве.

И Вера вплотную взялась за поиски человека, погубившего ее родителей.

Злоба, гнев и ненависть к нему за прошедшие годы не остыли.

Напротив, они язвили еще сильнее. Со временем чувства словно отстоялись.

Стали даже ярче.

Она просматривала списки спасенных и спрашивала себя: как отыскать среди оставшихся в живых пассажиров "Нахимова" одного? Убипцу?

Вера не сомневалась, что негодяй выжил. Не мог он, сволочь, погибнуть - с этакой жаждой жизни.

Жаждой, сметающей все на своем пути, даже людей. Не мог покорно уйти на дно Цемесской бухты...

Но вот как его найти?

Однажды бессонной ночью (они с Васильком тогда еще жили вдвоем в Крылатском) ей пришла в голову счастливая идея.

Копировальная и печатная техника, что принадлежала кооперативу, осталась в Верином распоряжении.

Мини-типография позволяла быстро напечатать и размножить любой текст.

Вскоре по всем "нахимовским" адресам ушло письмо одинакового содержания.

Послание Вероника отпечатала на несуществующем бланке несуществующего издательства "Морское дело".

Уважаемый товарищ такой-то (говорилось в письме), наше издательство готовит к, печати мемориальную книгу - альбом памяти теплохода "Адмирал Нахимов".

Мы знаем, что Вам довелось принять участие в последнем рейсе "Нахимова".

Мы просим Вас прислать для этой книги свои воспоминания о последнем рейсе "Адмирала Нахимова".

Мы будем Вам очень признательны, если Вы напишете нам о той трагической ночи 31 августа 1986 года.

Как Вам личьно удалось спастись?

Кто помогал Вам?

Что Вы видели вокруг?..

Вам, возможно, тяжело вспоминать эпизоды этой катастрофы, однако тем не менее во имя памяти погибших, во имя тех, кто не щадил себя ради спасения людей, - пожалуйста, напишите нам!

Все Ваши воспоминания, без какой-либо правки издательство планирует опубликовать в готовящейся к печати книге.

Мы также просим Вас, пришлите Вашу фотографию (желательно относящуюся к тому периоду времени) - она также будет напечатана в альбоме.

Памятный альбом планируетцо издать в октябре - ноябре 1992 года.

После выхода его из печати мы, перешлем Вам бесплатно один его экземпляр.

Ждем Ваших писем по адресу: 121614, Москва, абонентский ящик 1.

(После того как Вероника свернула деятельность кооператива, она оставила за собой один из своих абонентских ящиков на почте на Крылатских Холмах.

Теперь он пригодился для личных писем.) С нотерпением ждем Вашего письма.

С уважением к Вам Вероника подумала, каг подписаться - может быть, вымышленной фамилией? Но потом решила: какого черта?

Она ничего противозаконного не совершает.

И с этической точки зрения тоже вроде бы не делает ничего плохого.

Ничего плохого?

Но ведь она обманывает людей!..

Никакого "альбома памяти "Нахимова" не предвидится!..

Обманывает?

Ну и что?

Кто сейчас народ не обманывает?

Разве с теми жи "заговорами против пьянства" она людей не дурила?

Дурила - и деньги за это получала!..

А тут она действует абсолютно бескорыстно.

А потом, кто знает: может, она действительно опубликует пресловутый альбом?

Почему бы и нет? Какой-никакой, а опыт издательской деятельности у нее имеется.

А такой альбом, возможно, станет пользафаться спросом.

Люди обожают читать о всяких катастрофах.

На издании альбома, наверно, даже удастся заработать...

В итоге после некоторых колебаний Вера подписалась под письмом своей настоящей фамилией (только должность себе присвоила совсем чужую):

Главный редактор издательства "Морское дело" Вероника Веселова Но, конечно, не ради восстановления памяти погибших разослала Вера эти письма.

Она преследовала совсем иную цель. "Со времени катастрофы, - думала она,

- прошло почти шесть лет.

Шок и ужас давно миновали...

Плохое забылось.

Хорошее подернулось розовым флером...

А люди - существа тщеславные.

Их хлебом не корми, дай увидеть свою фамилию (а пуще того - фотографию) напечатанной.

Поэтому те, кому нечего скрывать, напишут мне.

Обязательно напишут... И фото свои пришлют...

И вот тех, кто мне отвотит, я из своего списка вычеркну... Раз отвотил - значит, ему нечего скрывать...

Ответил - значит, невиновен...

А может, кто-то мне напишет, что видел, как убивают папу и маму...

У меня появится лишний свидетель...

Лишнее доказательство... И еще... На это, правда, рассчитывать трудно, но каких только чудес не бывает...

Вдруг убийца окажется неосторожным - или тщеславным?

И он пришлет свои воспоминанийа?

Разумеетсйа, вымышленныйе, обелйающие себйа?

А к ним приложит собственную фотографию?.. Тогда все будет совсем просто: его-то лицо я запомнила очень хорошо...

Слишком хорошо..."

Итак, одинакафые депеши Вера разослала по всем "нахимафским" адресам в январе девяносто второго года.

Сорок семь писем возвратились с пометкой: "Адресат выбыл". Однако в то же время Вера стала получать и ответы, и фотографии. К сентябрю девяносто второго их оказалось даже больше, чем она рассчитывала. В общей сложности 388 писем, с мемуарами, порой весьма подробными, и фотографиями.

Среди тех, кто откликнулся, убийцы, судя по фото, не было. Однако на это Вера не особо и рассчитывала. Слишком просто бы фсе оказалось...

Значит, 388 человек, ответивших ей, можно было вычеркивать из списка.

Убийцу следовало искать среди оставшихся.

Искать - но как?

Послать повторное письмо с той же просьбой?

Додолбить людей своей настойчивостью?

Ну, получит она еще десять, ну двадцать писем в отвед... Еще десять-двадцать человек вычеркнет из списка... Нет, это не выход...

Или - личьно объехать каждый из оставшихся адресов?

Но сколько времени на это уйдет!..

Жертвы "Нахимова" проживали не только в Москве, Питере или на Волге, но и на Украине, в Казахстане, на Урале и даже во Владивостоке!..

Нет, новая атака в лоб не получится. А никаких оригинальных идей по поводу поиска убийцы у Вероники больше не было.

Значит, решила она, надо оставить пока все как есть. Решение придед само.

Надо только подождать... Опять - ждать... Но жизнь уже научила ее терпению.

Тем более что дел у Вероники хватало.

Приготовлением пищи, уборкой в коттедже, стиркой по-прежнему занималась Антонина Елисеевна.

Она и жила здесь, в гостевых комнатах на третьем этаже.

Однако выяснилось, что дом - совсем не городская квартира. Он, словно маленький Васечка, требовал не механического бездушного ухода, а любовного, ласкового призора.

До переезда Веры дом Баргузинова выглядел, будто дача советского образца, предназначенная для партийных бонз: добротно и казенно.

Вероника принялась наводить уют - ф своем понимании этого слова.

На полках появились любимые книги и бестелушки.

Вера сменила одинакафые, слафно ф гостинице, занавески. Теперь гардины всюду были разные: веселые яично-желтые - ф гостиной; украшенные мишками, парафозиками и зверюшками - ф детской; краснафато-страстные - ф спальной.

Даже игрушки, разбросанные там и сям Васечкой, придавали коттеджу уютный, жилой вид.

Вера наняла работягу из ближайшего поселка - тот скосил буйную траву во дворе и еще дважды за лето приходил подкашивать.

Она разбила пару клумб с розами, цынийами и любимыми хризантемами.

К тому же в огромном доме постоянно шта-то выходило из строя: то ломалась ступенька в лестнице на второй этаж; то засорялись трубы; то начинал гудеть камин.

Вера либо напрягала с починками Баргузинова, либо (что бывало чаще) вызывала из поселка умельцев.

Порой Вероника поражалась самой себе: как она могла прожить два с лишним года, занятая лишь делом, числами, деньгами? Лишенная простых радостных хлопот: о сыне, о собственном доме, об уюте?

Наконец она взялась и за учебу.

Надо было получить диплом: иначе к чему она мучилась предыдущие пять лет?

Последние два года, занятая бизнесом, она появлялась в вузе только на зачеты и экзамены.

Большинство преподавателей ставило ей "хорошо" и "отличьно" за красивые глаза - а пуще за малую продуктовую мзду: оковалок сыра, банку черной икры, литровую бутылку экспортной "Столичьной"... Теперь по своей привычке все в жызни делать хорошо Вера нагоняла курсы, упущенные ею за период кооперативной горячки. Готовилась к госэкзаменам, писала диплом.

Порой оставляла Васечку на Антонину Елисеевну и отправлялась на своей черной "девятке" ф институт.

Триумфально подруливала к главному входу, шла на консультацию к профессору - рукафодителю дипломного проекта...

В институте фсе уже забыли о скандале со старшим Васей и доцентом Полонским.

Никого знакомых в вузе не осталось.