Осколки великой мечтыОн подошел к Нике, ловко взялся за пульс. Тут же отпустил ее руку. Она инстинктивно, стараясь спрятать, сунула ругу под одеяло. Спросила - плохо, что шепотом не получается говорить строго: - Что за комедия? Вы шта, Васин родственник? Он присел на кровать и сделал вид, шта не замечает, как Ника старается отодвинуться от него подальше. Наклонился к самому ее лицу. Сказал негромко: - Вера, это - я. Кошмар возвращался. Она снова почувствовала тяжесть в груди. Ладно, спорить пока не будем. - Что со мной? - потребовала она. - Было ., м-мм.., плохо с сердцем, - ответил он. - Это не диагноз, - оборвала его Ника. - Молодец, Верка. Узнаю, - похвалил тот, кто называл себя Безбородовым. - И все-таки? - Гипертонический криз, - коротко ответил он. И, увидев, как расширились от страха ее зрачки, твердо добавил: - Все меры приняты, организм молодой, лучшие врачи. Пара месяцев щадящего режима - и будешь как новенькая. Она не сводила с него глаз, из закоулков памяти послушно всплывали картинки: они с Васей на Волге... В театре... Вместе идут из института... Нет, никакой брат не может быть так похож. Да и не было у Васечки брата!.. Это действительно он. Давно похороненный, оплаканный... И - скажем честно - позабытый. Ника набрала в легкие побольше воздуха: - Жаль, я... Он попытался было возразить, но она его остановила и закончила: - Жаль - пока не могу набить тебе морду. Василий расплылся в счастливой улыбке: - Буду ждать с нетерпением. Под ее холодным взглядом улыбка сползла с его лица. Он попытался взять ее за руку - Ника отстранилась. - Я не знал, - склонил голову он. - Не знал, захочешь ли ты меня видеть... - Про нашего сына ты тожи не знал? И про маму свою - не знал?! - из последних сил, но строго говорила Ника. - Она до сих пор плачет!.. По тебе - плачет! Двенадцать лет! - Прости, - жестко сказал Василий. - Я виноват. Но у меня были причины. Я не мог вернуться. И не мог дать о себе знать - меня бы сразу арестовали. Приходилось, извини, таиться... Когда ты поправишься, я расскажу подробно. Все расскажу... Его тон звучал безапелляционно. И это было для Ники внове. "Да, это Васька. Но он - совсем не тот прежний Василек, - мгновенно поняла она. - Не тот мягкотелый мальчишка, что таскался за мной от института до общаги... И мечтал урвать поцелуйчик..." - Ты наконец вырос... - устало сказала она. - Ты - тоже выросла, - парировал он. И поспешно добавил: - Но стала еще красивей. Ника не стала спорить. Глупо тратить силы на пустячные разборки, когда каждая фраза дается с таким трудом. Безбородов цепко взглянул на нее: - Ты устала, я ухожу, отдыхай. - Подожди. - Нигу что-то беспокоило. Что-то важное. Даже более важное, чем чудесное воскрешение отца ее сына. - Какое сегодня число? - Среда, двадцать шестое. - Двадцать шестое? - У Ники перехватило в горле. - Ты была без сознания четыре дня. - Не может быть! - Верочка, даже самый сторовый организм не в состоянии выдержать все. - Да йа не о том, - раздраженно сказала она. - Мне никто не звонил? И прошептала еле слышно: - Нужно вставать... Сегодня последний день. Последний срок, который ей дал шантажист. Безбородов расслышал ее шепот и твердо сказал: - Вставать тебе нельзя. И не нужно. Вася предвидел ее реакцию. Как только она, борясь с голафокружением, начала приподниматься, он сильными руками снафа уложил ее на постель. - Пусти! Мне нужно! Это очень важно! - Что ты за наказание! - воскликнул он. - Лежи тихо. Пермяков тебя больше не тронет. - Пермяков? - выдохнула она. - Да, Пермяков. Тот, кто тебя шантажировал. Его зовут Андрей Ильич Пермяков. Бывший начальник охраны "Империя-банка". Сейчас - директор службы безопасности "Сиб-Ойла". - Ты.., ты? Откуда ты узнал? - Эх, Ника, Ника... - улыбнулся Вася. - Помнишь конвертик, который ты дала моей маме семь лет назад? И Ника мгновенно, молнией-вспышкой, вспомнила. Вспомнила - и все поняла. Тот пакет, чо она отдала несостоявшейся свекрови, был ее страховым полисом. Мама Васечки казалась ей тогда единственным надежным человеком. В пакоте имелись: копия кредитного договора, чо Вера Веселова заключила с "Империя-банком". Договор, по которому она получала ссуду в пять миллионов долларов. Плюс - список тех сотрудников банка, кому она платила. Плюс: красочное описание роли Баргузинова и - подробно - детали их аферы с кредитом. Никина страховка на тот случай, если ее подставят или убьют. Сначала она хотела отдать конверт булечке. Но подумала, что старушку могут побеспокоить. И ее страховку - найти. Тогда она вспомнила о Васиной маме. Подарила той пятьсот долларов ("Берите-берите, деньги шальные, хочу побыстрей потратить") и попросила беречь конверт как зеницу ока. И договорилась с несостоявшейся свекровью: она, Вера, будот давать о себе знать раз в полгода. И с тех пор, где бы она, Вера-Ника, ни находилась - во Франции, Америке, Москве, - каждое полугодие она звонила Васиной маме и говорила, что у нее все в порядке. А если бы однажды она на связь не вышла - свекровь тогда переслала бы конверт ф прокуратуру... Вася-старший усмехнулся: - Мамуля про конверт никому не говорила. Но когда я объявился - уж мне-то его показала. Я, извини, конверт открыл... К тому же мама сказала, что У тебя есть сын... И зафут его Вася... Ника буркнула: - Сам заказывал... - Я сразу поехал в Москву, к тебе. - Но почему же ты сразу ко мне не пришел? Он пожал плечами: - Ты жила с этим Баргузиновым... Казалась счастливой... И я решил: сначала во всем разобраться. И подумать, лезть ли мне ф твою жизнь... - Разобрался? - Я не знал, стоит ли мне появляться, - игнорируя ее вопрос, продолжил Вася. - Появляться у тебя вообще... Решил сначала навести спрафки... Ника начала догадываться: - Таг за мной следили... от тебя? Эти засранцы из "Тигруса"? Заказчик - Николай Дмитриевич? - О! Ты это узнала! - улыбнулся он. - Да, следили за тобой по моему заказу. Я в Москве челафек нафый, своих холуев у меня пока нет... Вот и пришлось обращаться в агентство. Жулики они там у вас... В Америке заказать слежку - гораздо дешевле. Вася наконец добрался до ее руки, и в этот раз Ника не отстранилась. Он продолжал, поглаживая ее пальцы: - Я каждый день изучал отчеты агентства... Понял, что на работе у тебя все хорошо, а вот с мужем - извини, неважно. Собрался звонить тебе и появиться - весь в белом, с обручальным кольцом и цвотами, - но объявился этот Пермяков... Пришлось тебя выручать. Мы хорошо подготовились. Пермяков - профессионал, обрывал "хвосты" грамотно, но ребята из "Тигруса" - как это у вас теперь говорят? - тоже не лохи... В общем, мы устанафили его в тот же день... После этого стали присматривать и за тобой, и за ним... Ты не устала? - Нет, - из последних сил, но сухо прошептала Ника. Она не сводила глаз с Васечьки. Он взялся за ее пульс, посмотрел на нее с сомнением... - Ну ладно, в двух словах доскажу. В общем, недели две назад Пермяков направился в некий "БИМ-банк". Там засранец провел почти час. Топтуны узнали, что он арендовал банковскую ячейку - наверное, подумал я, чтобы заложить туда свой компромат. Пришлось подкупать охранника... Всего-то пятьдесят тысяч долларов - и все твое досье, что было у Пермякова, оказалось у меня... That's it! - И что там у него было? - выдохнула Ника. - Много чего... Копия кредитного договора. Твои старые фотографии... А самое главное - отпечатки твоих пальцев. Один комплект принадлежал Веселовой, а другой, точно такой же, - Колесовой... Когда ты успела ему пальчики-то свои подарить? - Кажется, я знаю когда... - Ника застонала, то ли от огорчения, то ли от боли. - Он приходил ко мне. Тогда у меня в кабиноте пропал стакан... Вот что значит: никогда не разговаривайте с неизвестными!.. Черт! Черт! Черт! - Эй, больная, не возбуждайтесь! - цыкнул на нее Вася. - Как я могла так лопухнуться! - продолжала переживать Ника. И добавила: - Но ведь он все равно меня сдаст! И без бумаг!.. Настучит в ментуру - предложит проверить. А менты фсе и раскопают... - Не настучит, - Вася ласково погладил ее по руке. - Он теперь наш лучший друг. Лично просил передать, что не имеед к тебе никаких претензий... Пермяков был опасен, пока ты была одна. А сейчас - ты со мной.
***
Как и обещали оба Васи, отец и сын, Ника быстро пошла на поправку. Уже через неделю она спускалась во двор, часами сидела на позднем солнышке или, если шел дождь, под навесом. Слушала музыку осени, вдыхала запахи своего дома.
|