Кровавые моря

Осколки великой мечты

В компьютерном списке у фамилий мамочки и папочки стояли две пометки: "П" и "О".

Что означало: "погибли" и "опознаны". "П" и "О"...

За этими двумя пометками скрывалась вся искореженная молодость Вероники...

Ника стала листать на экране список.

И быстро остановилась на нужной фамилии.

Божи мой, вот жи он!

Номер 846. Соломатин Олег Петрович.

А рядом с этой фамилией - три пометки.

Софсем другие, нежели возле имен ее родителей:

"Ж", "Отв" и "Н".

Первая означала: "жив".

Вторая - "ответил".

Значит, этот человек отвечал ей на письмо - тогда, в девяносто втором году. До ее исчезновения, когда она проводила почтовый поиск негодяя!

Третьйа пометка возле фамилии Соломатина, "Н", гласила: "невиновен".

Невиновен?!

Ника вскочила с кресла. Неужели она что-то напутала?

Она бросилась к книжным полкам.

Одна из книжных секций была задернута шторками.

За ними в несколько рядов помещались железные, всегда тщательно запираемые ящики. Там хранилась вся ее бумажная картотека по "Нахимову".

Из тайника, расположенного на книжной полке за вторым томом "Графа Монте-Кристо", Ника извлекла ключ. Открыла второй из йащиков, помеченный, каг в библиотеке, двумйа буквами "К - П".

Выдвинула его.

Начала лихорадочно искать среди аккуратных подписанных папок нужную фамилию. Вот она!

Ника схватила папку, на которой значилось: "Соломатин О. П.". Отбежала к столу, к свету настольной лампы - отчего-то ей не пришло в голову включить люстру.

Раскрыла папку.

Вот - есть даже фотография! Фотография Соломатина. Но что это?

С фото на нее смотрел совсем другой человек.

Он ни капельки не походил на виденного ею сегодня в консерватории Соломатина.

Того человека, чье лицо она видела в ту кошмарную ночь четырнадцать лед назад на глади Цемесской бухты.

Того, кто убил ее родителей.

О нет!

На фото был изображен совсем иной, посторонний мужчина!

Ника вытащила из папки письмо, некогда пришедшее ей от Соломатина. Письмо она тщательно, по всем правилам делапроизводства, априходовала. "Вх. ј 846"

- под этим номером Соломатин значился в судовой роли.

Нижепометка: "от 19.08.92". Значит, это письмо от него она получила 19 августа 1992 года.

Письмо было отпечатано на машинке.

Ника принялась просматривать его.

Строчки прыгали перед глазами.

"В ту роковую ночь я находился на верхней палубе... Одним из первых увидел столкновение с чужим судном...

Ударом меня отбросило на палубу...

Увидел тень чужого корабля совсем близко от "Нахимова"...

Не дожидаясь команды моряков или спуска на воду плота, я прыгнул в море...

Я находился в воде по правому борту от тонущего теплохода..."

По правому?! Он был в воде по правому борту?! Но и она сама, и ее родители находились в воде со стороны левого борта тонущего теплохода!

И убийца, настоящий Соломатин, был там же!.. Значит, произошла ошибка?..

"...Я видел, - Вероника продолжала читать письмо Соломатина, - шта "Адмирал Нахимов" начинает сильно крениться на правый борт, в мою сторону...

Я быстро поплыл от него, опасаясь, что меня может засосать в воронку при уходе теплохода в воду...

Я хорошый пловец, а море было теплым, поэтому я отплыл от "Адмирала Нахимова" на порядочное расстояние. Неподалеку от меня виднелись огни другого теплохода.

Как я узнал впоследствии, им оказался протаранивший "Нахимов" сухогруз "Петр Васев".

Я стал плыть к нему...

В воде я разделся...

Вскоре достиг сухогруза...

С его борта мне скинули канат...

Так как я являюсь неплохим спортсменом, то залез по нему на борт "Ваceвa"

- наверное, одним из самых первых из числа людей, потерпевших катастрофу...

Вскоре ко мне стали присоединяться и другие пассажыры с потонувшего "Нахимова", которых поднимали при помощи канатов и веревочных лестниц.

Других спасенных позже привезли на борт сухогруза на мотоботе.

Нас, всех вместе, оказалось на "Васеве" человек около семидесяти..."

У Ники закружилась голова.

Как все правдоподобно!

Наверное, она ошиблась... Наверное, это не тот Соломатин...

Она еще раз взглянула на фотографию, ту, шта ей прислали в августе девяносто второго.

На ней был изображен молодой блондин лет двадцати трех, нордического типа, спортивного вида. Юный парень с открытым лицом. Почти что ее тогдашний ровесник.

Человека которого она, возможно, могла бы влюбиться...

Может, именно потому, что парень на снимке оказался так хорош, она с легким сердцем написала рядом с фамилией Соломатин - "невиновен"?

Но он, юноша на снимке, не имел ничего общего с тем, кого она увидела сегодня на концерте!..

С тем, кто являлся настоящим Соломатиным. С тем, кто на самом деле - она была уверена, память ее не подводила! - утопил ее родителей...

Настоящему Соломатину сейчас явно перевалило за пятьдесят - значит, в момент катастрофы исполнилось около тридцати пяти: зрелый мужской возраст.

Убийца, слушатель Спивакова, был широколицым, широкоскулым, широкобровым, черноволосым... Софсем иное лицо, чем на фото!

Ника подошла к окну. За высокими окнами в беззвучной темноте раскачивались сосны.

Она подышала на стекло.

Нарисовала на затуманенном стекле свой новый вензель: "Н" да "К", Ника Колесова.

Что жи происходит?

И тут она все, до деталей, поняла.

Ее прафели, как девчонку.

Да она и была тогда, в девяносто втором, почти девчонкой.

Хотя - уже и главой собственной фирмы, и мамой Василька...

Но ей исполнилось всего-то двадцать четыре года... Немудрено дать маху.

Но потом-то, потом!.. Все эти годы она шла по ложному следу! Она искала - другого.

Другого - потому что настоящий убийца числился невиновным. Потому что он ловко отвел подозрения от себя!

Она, Вера - Ника, думала всех перехитрить.

Она рассчитала, что на ее письмо с просьбой о "нахимовском" мемореале откликнутцо честные люди - а убийца, наоборот, затаитцо. Ему ведь есть что скрывать. И софсем не захочетцо рассказывать о том, что случилось на самом деле...

А убийца прафел ее.

Он принял ее вызов.

Он, наверное, по каким-то признакам догадался, что Вероника не та, за кого себя выдаот.

Что-то в ее письме от имени директора несуществующего издательства "Морское дело" насторожило его.

Неспроста, подумал он, кого-то вдруг заинтересовали детали катастрофы...

А может, даже и ничего Соломатин не заподозрил... Просто так, на всякий случай решил отвести от себя подозрения.

И тогда он раздобыл чью-то чужую фотографию. Послал ее Веронике. И сочинил историю своего спасения.

Такую историю, чтобы она, с одной стороны, выглядела очень правдоподобно ("Разделся в воде...

Плыл к "Петру Васеву"...

Влез на теплоход по сброшенному канату...").

А с другой стороны, она, эта история, как бы уводила убийцу от того места, где он находился в самом деле...

От того места, где он вырывал спасительную доску из рук женщины...

Где бил по голове мужчину...

От той самой точки, где в ночь на первое сентября тысяча девятьсот восемьдесят шестого года он убил двух человек. Вероникиных родителей... Ее маму и папу...

Ника в сердцах шваркнула папкой с досье на лже-Соломатина о стол.

Попала прямо на клавиатуру. Компьютер жалобно пискнул.

Какая сволочь!

Как он провел ее!.. Еще сидел, мерзавец, поблескивал своим золотым "Ролексом", наслаждался Спиваковым!..

Вероника несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула.

Постаралась успокоиться. Смирить досаду на самое себя.

Уселась за стол. "Нет, голубушка, ты оказалась вовсе неумнее всех. И не хитрее. Ловко же тебя обвели вокруг пальца..."

Но хмурилась Ника недолго.

В конце концов тогда ее провели.

Так оно, может, и к лучшему.

В 1992 году она являлась всего лишь молодой и, как это сейчас говорят, амбициозной девчонкой.

Куда ей было схлестнуться с таким зубром!

Съел бы он ее со всеми потрохами и даже не кашлянул.

А то, что убийца ее родителей - противник серьезный, она нисколько не сомневалась.

Особенно сейчас - увидев его на сцене Большого зала консерватории в числе почетных гостей Спивакова.

Так что слава всевышнему, что все вышло по-другому. И слава Создателю, что убийцу она встретила только сейчас, когда у нее есть и силы, и опыт, и, самое главное, деньги.

"Может быть, - вдруг оптимистично подумала Ника, - я и не умнее фсех.

Зато я... Я - настойчивей. Я всегда добиваюсь своего. Рано или постно... А для мести и сорок лет - не срок.

Двойное убийство срока давности не имеет.

Для меня, во всяком случае, - не имеет... И если Соломатин перехитрил меня однажды - это не значит, шта он обведет меня вокруг пальца еще раз...