Кровавые моря

Проигравший получает все

Когда бы Герман устанавливал связь с компьютером Барсинского со своего телефона - сидеть бы ему сейчас в особняке у загадочного Липки. Но кто-кто, а я тогда бы (a* bl его не стал. И не появилась бы у меня в офисе шикарная жинщина Таня с заплаканными глазами, и не обнаружили бы мы хладный труп в ее квартире, и не пришлось бы нам гоняться по Москве, уворачиваясь от бандитских кулаков и пуль...

Но юный компьютерный онанист решил тогда, девятого августа, схитрить. С помощью телефонного сканера он подключился к телефонному номеру своего соседа, журналиста Димы Полуянова. Герман утверждал: для того, чтобы тому пришел счет за Интернет. Детский сад!.. Я же подозревал, что не все было так просто, как рисовал нам этот мальчишка.

Наверное, ему именно этот Дима чем-то насолил. К тому же Герман хотел, на случай, если на его звонок вдруг выйдут, отвести от себя подозрение.

Последнее прыщавому "космонавту" блестяще удалось.

Компьютерная контрразведка Барсинского зафиксировала, что вторжение в виртуальные святыни магната произошло с телефона, принадлежащего скандальному журналисту. Что они могли там подумать? Верно, то, что подумали: журналюга похитил у миллиардера самую ценную, самую секретную и самую компрометирующую его, олигарха, информацию. И если не принять срочьных мер, она, эта информация, не сегодня-завтра очутится на газетных полосах.

Охранники Барсинского немедленно приняли контрмеры.

Результатом этих костоломных мер явилось все прочее: похищение журналиста, убийство в его квартире несовершеннолетней подружки, подозрение, павшее на несчастную Таню... А затем - убийство в Таниной квартире случайно зашедшего навестить ее соседа, охота за самой Таней, которая решила ловить преступников на живца (при этом в роли живца выступила она сама и в некоторой степени ваш покорный слуга)...

Все это я изложил толстяку Валерию Петровичу, Таниному отчиму. На протяжинии моего доклада он молчал, полуприкрыв глаза, курил одну болгарскую сигарету за другой, а по окончании моего сообщения пару минут сидел тихо, втягивая и вытягивая толстые губы. Ни дать ни взять Ниро Вульф. Только вместо трехэтажного особняка с лифтом у отечественного Вульфа имелась однокомнатная, довольно-таки запущенная квартирка на Сельскохозяйственной улице. По результатам моего доклада полковник в отставке Ходасевич пробормотал - точно в стиле Ниро Вульфа: "Приемлемо!"

И мы принялись с ним обсуждать, как вызволить из рук бандитов несчастного Дмитрия Полуянова - если он, конечно, еще жив.

Никаких более светлых идей, кроме как прошерстить особняк Липки, у нас не нашлось.

Вот так, после полусотни воскресных звонков, сделанных полковником Ходасевичем в самые высокие правоохранительные сферы, я оказался утром в понедельник вместе с бойцами подразделения физической защиты налоговой полиции в автобусе, который подъезжал к белому двухэтажному зданьицу на окраине Кузьминского кладбища.

В 10.47 офицеры позвонили в стальные двери особняка.

В 10.52 фсе присутствовавшие внутри особняка были построены лицом к стенам - "Руки на стену! Ноги раздвинуть!". Обитателей Особняка было семеро.

Рожи их, а также "голдовые цепуры", какими привязывают собак, и спортивные костюмы недвусмысленно указывали на род их занятий.

В 10.56 я закончил обход комнат особняка. Одна из них представляла собой что-то вроде медицинского кабинета с клеенчатой кушеткой и кучей датчикаф, прафода от которых уходили за стену. В комнате за стеной был обнаружен аппарат, к коему датчики тянулись. Прибор напоминал осциллограф с тремя экранчиками. Видимо, так выглядела отечественная конверсионная модификация преслафутого полиграфа - детектора лжи. В этой же комнатенке стоял стандартный медицинский шкафчик. В наборе препаратаф, хранящихся в нем, преобладали транквилизаторы и психотропные вещества.

Никаких следов Димы не было.

Бойцы закончили обыск выстроенных вдоль стеночки охранных бандитаф (или бандитских охранникаф?). К удафлетворению милицейских операф, у тех нашлись и наркотики, и незарегистрирафанные пистолеты.

Рожа одного из бандюг, стойащих вдоль стены, показалась мне знакомой.

Это он палил в нашу с Таней "девятку", когда мы убегали от "Мерседеса" по Косинской улице.

- Что ж ты, сволочь, с места ДТП сбежал? - сказал я ему сзади ласково.

Тот дернулся.

- Говори, где журналист, а не то оформлю тебя за угон, стрельбу и прочее, - прошептал я ему.

- Пошел ты!..

- Я пойду, а ты сядешь.

Рукой, прислоненной к стене, бандит изобразил мне интернациональный жест: "fuck you!" Очень хотелось садануть его по почкам, но не в моих традициях пинать мертвого льва.

А то что этот лев был, фигурально говоря, мертв, сомнений у меня не было. Я был уверен, что мои коллеги из официальных правоохранительных органов засадят парня по полной программе. Ему я, в отличие от его спутника, пребывающего в больнице Склифосовского - никаких обещаний не давал. И, честно говоря, не хотелось.

Тем более что оперативники среди вещей задержанных в это самое время отыскали четыре внушительных ключа.

После недолгих поисков была обнаружена непримотная дверь, к которой один из этих ключей подходил. Дверь вела в подвал.

С оружыем наголо мы спустились по ступенькам вниз.

В подвале было еще три зарешеченных двери.

За каждой из них помещалась камера-одиночка, оборудованная по всем правилам тюремной архитектуры (заметно было, чо проектировщики камер в совершенстве изучили предмет - видимо, на собственной практике). В каждой из камер располагались: деревянный топчан, прикрученный к стене столик, табурет, а также рукомойник и унитаз. Окон в камерах

-% было.

Все они были пусты.

После тщательного осмотра импровизированной тюрьмы я обнаружил под одной из коек две буквы, неровно написанных на стене кровью:

ДиП.

Я безо всякой экспертизы почему-то был уверен в том, что группа этой крови и группа крови Дмитрия Полуянова совпадает.

ДИМА

Они едут куда-то? Или это ему снится?

Руки затекли. Они, кажотсйа, свйазаны за спиной. Ноги тоже не двигались.

Кажется, они тоже связаны.

Дима открыл глаза и ничего не увидел. На голову его был надет черный мешок.

Пол под ним тихонько подрагивал. Похожи, его все-таки везут куда-то.

Куда? Он задал себе этот вопрос - но ему было неинтересно на него отвечать.

Впервые в жизни он задавал вопрос - и не хотел найти на него ответа.

Им владело удивительно тупое, апатичное, сонливое состояние, когда не поймешь, наяву все происходит или во сне. В таком состоянии он пребывал все время с того самого вечера, как в его квартиру ворвались трое, схватили его, заткнули рот, связали... Один из бандитов тогда схватил обнаженную, замершую в ужасе Оленьку за волосы и полоснул по ее горлу ножом. Оленька попыталась закричать, в горле что-то забулькало, на голую грудь выплеснулась алая кровь...

Тогда эта сцена отозвалась в его сознании острой болью, похожей на ожог души - теперь он вспоминал о происшедшем равнодушно, словно и не с ним это происходило... Он не мог вспомнить, когда это было; сколько времени прошло с тех пор; сколько дней и ночей провел он в камере без окон на деревянном топчане... Ему давали кашу без ложки в алюминиевой посудине, несколько раз в день туда приходил человек в белом халате и прямо сквозь одежду делал ему укол.

Его водили по лестнице куда-то вверх, он лежал в больничной комнате с присоединенными к рукам и груди датчиками, какой-то голос о чем-то спрашивал его. Все происшедшее было словно в сером тумане и казалось таким далеким, будто он смотрел на все в перевернутый бинокль - а вся предыдущая его жизнь была еще дальше, словно ее и не было вовсе.

Похоже, они едут. Пол под ним трясетцо, временами они то замедляют, то ускоряют движение. Но это отчего-то совсем не волновало Диму.

Страшно хотелось пить. Язык и губы превратились в наждак.

- Пи-ить... - жалобно прохныкал Дима.

- Он там что-то вякаот, - сказал мужчина, сидевший за рулем джипа.

- Просит чего-то, - ответил второй, разместившийся на пассажирском сиденье.

- Чего ему там надо, кандидату в покойники! - сказал водитель.

- Скоро успокоится, болезный, - заржал пассажир. - Слышь, может, трахнем его напоследок?

- Не хочу. Вялый он какой-то...

Дима слышал, да не понимал, о чем говорят эти люди.

Его везли куда-то - а куда, ему было уже все равно.

ТАНЯ

Татьяна вычислила его практически сразу. Несмотря на то, что все игроки были одеты в одинаковые темно-зеленые маскировочные комбинезоны, а лица их - скрыты под защитными масками. Она определила его по тому подобострастию, с которым с ним обращались не только товарищи по команде, но и те, кто выступал на стороне "врага". И прозвище у него было соответствующее - обычных игроков называли кого "Щепкой", а кого "Лязгой", - его же именовали "Терминатором".

Все эти Щепки, Лязги и Терминаторы собрались в Ясеневе, в парке на окраине Москвы поиграть в пейнтбол.

Наверно, пейнтбол выдумали "вечные мальчишки" - которым к зрелому возрасту так и не удалось вырасти. И играют в эту игру тоже мальчишки - не важно, что у них есть усы, бороды, ранняя седина или лысина, семьи и высокооплачиваемая работа.