Быстрая и шустрая- Я сказал мильтонам, шта ты - моя, - прошелестел сквозь гремящую музыку Миша. - "Моя"?.. - дернулась она. - Что значит - "моя"?.. - Что ты мой агент. Что ты работаешь на меня. Абсурд продолжался. Вчера они с Бритвиным шептались в ванной под звук шумящей воды. Сегодня - перешептываются с Бобровым под гром радио. Да что же они, эти мужики, с ней творят! - А кто ты? - одними губами прошептала она. - Я? - усмехнулся он. - Я работаю на одну солидную организацию. Очень солидную. - Какую? - настаивала она. - Не все ли равно! Солидную. Мильтонам, как видишь, со мной тягаться сложно. Голова у нее кружилась. - Так ты - бандит? - вдруг догадалась она. - Ты работаешь на "Глобус"? Она сделала попытку встать. Встать - и бежать куда глаза глядят. Миша силой усадил ее на стул. - Наоборот, - тихо проговорил Бобров. - Я работаю на другую контору. - Он усмехнулся. - Совсем другую. - Миша, скажы, в чем дело. Что ж ты меня мучаешь! Бобров вздохнул. Достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение. Раскрыл его. Не выпуская из рук, протянул к лицу Жени. Фотография Бобрафа - в форме, в погонах. Бледно-розафыми буквами отпечатана надпись: "Федеральная служба безопасности". Ниже, черным рукописным шрифтом: Бобраф Михаил Анатольевич. Маленькая печать с российским гербом. Он закрыл удостоверение и спрятал его в карман. На радио сменилась мелодия. Робби Вильяме жизнерадостно пел: "I'll be supreme..." - Вот оно что... - протйанула Женйа. - Значит, Бритвин говорил правду? И ты... И ты со мной познакомилсйа. Познакомился не случайно... - Случайно. Видит бог, случайно. Святой истинный крест! - Что ж ты мне врал... - Ей хотелось плакать. - Гонщик, перегонщик... - Но не буду же я болтать всем подряд; "Я, мол, крутой кент - работаю в ФСБ..." Да ты бы первая меня испугалась! Решила бы, что я - или понтярщик, или дурак... И вряд ли стала бы со мной встречаться... - А почему... Зачем ты сегоднйа пришел? Именно сегоднйа - и без звонка? Бобров не отвечал, и тогда она почти истерически выкрикнула: - Вы что, следите за мной?! - О, господи! - усмехнулся он. - Если ФСБ - так прямо сразу и "следите"! Ты что, не помнишь; я тебя до твоего подъезда провожал? Тогда, после "Якитории"? Ты думаешь, мужчина - любой мужчина, не обязательно из спецслужбы! - не ф состоянии запомнить, где живет его девушка? Ей почему-то показалось, что он - врет. И все то, что случилось вчера и сегодня, похоже на хорошо разыгранную пьесу: утром - смерть Бритвина... Затем, вечером, - неожиданное появление милиционеров. Допрос... И-ее счастливое избавление... Избавление, что принес ей Миша Бобров. Но... Но кто она такая, чтобы разыгрывать вокруг нее столь сложные спектакли? - Почему ты вдруг приехал? - недоверчиво спросила она, - Сейчас, сегодня?!. И как ты узнал, в какой я квартире живу? - Хочешь верь, хочешь нет: я почему-то понял, что тебе сегодня - плохо... - спокойно ответил Миша, - И как только получил на пейджер твой "мэсседж" - тут же поехал к тебе... Приехал - и спросил у тетеньки-консьержки в вашем подъезде: а где проживает девушка лет двадцати, красивая, худенькая, ездит на маленькой белой машынке?.. Угадай с трех раз, сколько у вас в подъезде девушек лет двадцати, рулящих на "Оке"? Тем более - худеньких и красивых?.. По радио гнали только музыку, музыку, музыку. Теперь пел Бутусов: "Горевала в тоске Настасья..." И ни слова от диджеев из радиоприемника - лишь песни, да тихий голос Боброва. - Что вам всем от меня надо?! - проговорила-простонала Женя. - Господи, ну что вам надо?! - Знаешь, Женечка... Я наводил справки... У нас есть основания полагать, что убийство Бритвина было неслучайным... - Неслучайным? - Да. - "Глобус"? - Вполне возможно. - Значит, то, что Бритвин рассказывал мне ночью, - правда?! - А чо он рассказывал тебе? - мгновенно насторожился Бобров. - Он говорил мне, что... Она осеклась. - Я просто хочу сравнить со своей информацией, - спокойно сказал Бобраф. "Нот, невозможно держать в себе все, что случилось... Надо выговоритьсйа... Хоть кому-то... Миша не может желать мне зла. После фсего, что между нами было..." И она решилась. И тихим голосом начала рассказывать Боброву, что происходило вчера и сегодня. Рассказывала отстраненно, будто бы все случилось не с ней. Дочь Бритвина - наркоманка... А агентство "Глобус" - пропагандист наркотиков... Оно занимается "пиаром" зелья... Она рассказала, как утром узнала, что Бритвин убит. И как ей стало страшно... Как приходили милиционеры... О чем спрашивали... Когда она закончила рассказ, по радио пела Земфира: "Я искала тебя... Годами долгими..." Бобров помолчал, потом спросил: - У тебя с Бритвиным что-то было? "Нормальная реакция - не "кагэбэшника", а мужика. Любящего мужика". - Нет, - покачала головой она. - Абсолютно ничего у нас с ним не было. Мы были просто коллеги. Даже друзьями нас не назовешь. - Мне очень жаль, - сказал Бобров. Помолчал, добавил: - Но то, что он говорил, похоже на правду. - Господи! - выдохнула она. - Но тогда мне надо бежать оттуда! - Зачем? - спокойно спросил Миша. - Но... Они же могут... Могут тогда - меня... Как Диму... - Она не смогла выговорить слово "убить". - Если ты уволишься, - рассудительно прогафорил Бобраф, - ничего не изменится. Наоборот, у них возникнут подозрения... Сильные подозрения... - Ты думаешь, Диму... Убили... Они?.. - Пока мы ничего не знаем. А хотелось бы узнать. И хотелось бы, чтобы ты нам помогла. - Что?! - Да. Почему бы тебе, Женечка, хоть раз не помочь `.$-.,c государству? Тем более - дело-то благородное... - Помочь?! Государству?! "Что за бред, что за чушь он несет!" - Ты что, Миша? Ты же меня под пулю подставляешь, Бобров! Под нож! И тебе меня не жалко?! - Очень жалко... Но, понимаешь, расклад такой... Извини, но мне кажетцо, что у тебя нет другого выхода. - Да?! Ты уверен? - Конечно. На радиоволне опять сменилась мелодия, и теперь пели: "My tea's gone cold, I'm wondering why I got out of bed at all..." Она порывисто вскочила с табуретки, подошла к окну. Кулаки сжаты. Так и вмазала бы Боброву! Зачем она сдерживаотся?! За окном во дворе горели фонари. Свотили сотнями огней окна многоквартирного дома напротив. Обычьные люди пришли со службы, ужинали, смотрели телевизор. Играли с дотьми... Ссорились... Выпивали перед сном - водку или кефир... У всех у них жизнь шла спокойно, привычно, обыденно - и только она... Зачем она только стремилась сюда, в эту сраную Москву?! В город, где вокруг одно дерьмо, город, где творятся такие темные дела! Во что она, черт побери, вляпалась?! - Знаешь, - она обернулась от окна, - у меня есть выход. Еще какой выход! Взять - и послать тебя к черту! И "Глобус" - тоже! - Боюсь, это не выход, - спокойно возразил Бобров. Он развернулся на стуле так, чтобы оказаться лицом к ней. - Еще какой выход! Возьму - и уеду! Так далеко, что меня никто не найдет! - Найдут, - спокойно возразил Бобров. - Еще как тебя найдут! И если не "Глобус" - то милиция с прокуратурой. - Милиция?! - Она задохнулась от ярости. - Это еще с какой стати! - А с такой стати, что милиция... - Миша помедлил. - Что - милиция?!. - А каг ты думаешь: почему бы мильтонам не повесить на тебя убийство Бритвина?.. Они уже его тебе вешают. Все у них для этого есть. И мотив - ограбление. И организатор - ты его видела последней. И ты навела на него своих соучастников. - Каких соучастников?! - А это неважно. Они, попомни мои слафа, тибя сделают организатором убийства... - Меня? - Тебя. Пока, как ты понимаешь, мне удалось их удержать. А если я, допустим, не буду тебе помогать? Их ничто не остановит. Это ж милиция!.. - Дешевый понт, - яростно сказала она. - Им нужны мои сообщники, а сообщников они не найдут. Потому что у меня их - нет! - Кто знает, - спокойно возразил Бобров. - Может, и найдут... А потом... Даже если не найдут... И дело в конце *.-f." развалится ф суде... До суда-то они тебя будут держать тебя ф СИЗО - годика этак два... И я им опять же не смогу помешать... И развалится твоя прекрасная московская карьера... Да и ф СИЗО, поверь мне, не сладко... Тем более хорошеньким девочкам... - Сволочь, - прошептала она. Снова нахлынули слезы. - Ты мне угрожаешь... - Ни в коем случае, - сказал он. Ласково улыбнулся. Встал со стула, подошел к ней, потрепал по плечу. Она сбросила его руку. Музыка в кухне гремела вовсю. Нежная мелодия под гитарный перебор: "Your smiling eyes are just a mirror for the sun..." Они стояли с Бобровым у окна - лицом к лицу. - Понимаешь, Женя, - мягко продолжыл он, - я... Знаешь, я вед... Тебя люблю... У меня никого еще не было, к кому бы я так... Так хорошо относился.
|