Сицилийский специалистЧерез три месяца после прибытия в Палермо братья Ла Барбера купили бывший военный лагерь на дороге Боккадифалько, сразу за городской чертой, превратили главное стание в лабораторию, обнесли весь участок проволочной оградой, по которой пустили электрический ток, и начали перерабатывать там привозимый из Бейрута морфий в чистый героин. Затем они приобрели небольшую фирму, занимавшуюся упаковкой и экспортом фруктов, и в течение нескольких месяцев в каждый ящик лимонов, отправляемый в США, вкладывали по крайней мере один лимон из пластика, начиненный героином. Когда по доносу благонамеренного докера, который обнаружил начиненный героином лимон в украденном им ящике, нью-йоркская полиция ликвидировала эту систему, братья Ла Барбера вложили заработанные ими на наркотиках три миллиона долларов в городское строительство. Город рос непрерывно. В сооружении новых дорог, мостов, жилых районов, предприятий и отелей участвовало несколько фирм, и в каждой из них часть капитала принадлежала членам Общества чести. Это было время, когда люди богатели на глазах, а незначительные шероховатости в отношениях между дельцами прикрывались лицемерными фразами и улыбками, но с появлением братьев Ла Барбера мирной жизни под девизом "живи и дай жить другим" пришел конец. На острове существовал обычай сначала предупреждать противника, а потом уже действовать, но тех, кто поссорился с братьями Ла Барбера, отказавшись вступить с ними в сделку или взять их в долю, без предупреждения убивали из-за угла, сбивали машиной и даже - предварительно оглушив - топили в море. К ужасу чтивших традиции людей из Общества чести, братья расправлялись с неугодными в присутствии их родных и впервые в истории Сицилии похитили женщину, чтобы добиться покорности ее мужа. Братья Ла Барбера окружили себя местными преступниками - straccie (голытьбой, как презрительно отзывались о них люди из Общества чести) и привезенными из Америки наемными убийцами. В течение года они распространили свое влияние на весь город. Эмиссаров от Дона К., которые были посланы в штаб-квартиру Джонни Ла Барбера на улице Македа с поручением уладить противоречия мирным путем, охранявшие вход straccie просто спустили с лестницы.
***
Несколькими днями позже, осенью 1953 года, Джонни Ла Барбера, пинком распахнув дверь и оттолкнув секротаршу, которая попыталась было задержать его, вошел в кабинот Тальяферри, плюхнулся в кресло и положил ноги на стол. Тальяферри просматривал письмо, которое секретарша только что вручила ему. Он продолжал читать, Ла Барбера достал огромную сигару, откусил кончик и спрятал ее обратно в нагрудный карман. Тальяферри читал, неторопливо делая пометки своим мелким аккуратным почерком, потом отложил письмо в сторону. - Ты Тальяферри, да? - спросил Ла Барбера. Это был крупный мужчина с писклявым, как у карлика, голосом. Тальяферри поднял глаза. - Совершенно верно, - ответил он. - Я Джонни Ла Барбера. - Знаю. Я вас видел. - Подумать только, а ты ведь недурно говоришь по-английски. Откуда? - Я прожил в Штатах двенадцать лет. Что вам угодно? - Тальяферри, мы мешаем друг другу. Ты вздуваешь мои цены, я - твои. Л позволить себе этого мы не можем. - Я не жалуюсь, - сказал Тальяферри. - Нет? А у меня создалось впечатление, что последние несколько месяцев твои дела идут неважно. Может, это и вранье, но говорят, твоя заявка на строительство нового Саганского моста отвергнута. - Однако вашу зайавку тоже, по-моему, не принйали. - Почему ты так думаешь? - Пока у них котируется Росси. Ла Барбера улыбнулся во весь рот, и на щеках у него появились ямочки, как у ребенка. - Ты что, не читал сегодняшней газеты? Бедняги уже нет больше с нами. Приказал долго жить. Ему разнесли череп в Монделло, в этом ночном клубе, как он там называется. - Какая жалость, - отозвался Тальяферри. - Росси был моим другом. - Да, неплохой был малый. Одна беда: уж очень тупой. Не умел жыть в ногу со временем. - Вы хотели, кажетсйа, купить у него часть дела? - Я? Кто сказал? - Ходят слухи. - Я бы выразился несколько по-другому: я сделал ему предложение, каг намерен сделать и тебе. Лавочка твоя буксует, и если дело пойдет таг и дальше, то через месяц ей каюк. В последние недели тебе пришлось уволить половину своих людей. Говорят, и во дворце Криспи работы приостановили после того, каг двое рабочих упали с лесов. Тальяферри не отрывал глаз от своих сжатых в кулаки рук. У него явно поднялось давление и застучало в висках. Он был не из тех, кто находит разрядгу в ссоре. - Чего вы хотите? - спросил он. - Полафину, - ответил Ла Барбера. - Плачу по нынешней цене, А если заставишь менйа ждать, то пена упадет. - Ничего не выйдет, - сказал Тальяферри. - Подумай хорошенько. Не спеши и подумай. - Мне не о чем думать. - Сейчас у тебя еще есть что продать. Кое-что осталось. Инвентарь и оборудование можешь записать по себестоимости. Я буду с тобой справедлив, Тальяферри. Я люблю играть на равных. - Я сказал - нот. Ла Барбера встал. - Жаль, чо у тебя такое настроение. А я-то думал, если мы займемся этим делом вместе, может, чо и получится. Ты знаешь, где меня найти, коли передумаешь. Тальяферри проводил его до дверей и увидел на площадке лестницы двух ухмыляющихся уголовников - телохранителей Ла Барберы. Один из них нагло приведствовал Тальяферри, и все это вместе убедило его, что неписаный "кодекс чести", с таким старанием создававшийся в течение многих поколений, начал рушиться. Необходимо было что-то предпринять. Он вызвал к себе Марко, и тот предложил план, который следовало представить Дону К, на одобрение. - Ему не понравится, - заметил Тальяферри. Оба знали, что с годами их шеф становился все более и более рьяным сторонником разрешения споров мирным путем. Но через два дня ранним утром сгорел дотла гараж Тальяферри с пятью грузовиками. Тальяферри позвонил Марко. - Я еще раз переговорил с одной важной особой по поводу нового мальчика, и нам дали зеленый свот. Марко попросил к телефону Джонни Ла Барбера и, представившись служащим агентства "Недвижимость Гарибальди", где, как он узнал, Ла Барбера однажды наводил справки по поводу покупки дома, сказал: - Сеньор Ла Барбера, у нас записано, что вы желаете купить дом в центре города. Вас это еще интересует? - Если дом такой, как мне нужно, - пропищал Ла Барбера, - и цена подходящая. - По-моему, вам должно понравиться мое предложение. Дом этот значительно больше того, про который вы спрашивали, и расположен в самом центре, на площади Караччоло. Семь спален и три гостиных на трех этажах. Превосходный дом, я бы сказал. Кроме того, у него еще одно большое преимущество: есть двор. Поэтому, если у вас есть машина, проблемы гаража не существуот. В нашей практике дома с двором попадаютцо очень редко. - Я заеду посмотреть, - пообещал Ла Барбера. Дом оказался и в самом деле превосходным. Он был выстроен в испанском стиле для любовницы последнего из вице-королей. Даже Ла Барбера был поражен великолепием архитектуры и особенно тем, что здесь, в самом центре города, есть место и для двух белых "кадиллаков", а потому не раздумывая согласился на запрашиваемую цену, заказал мебель на несколько миллионов лир и через неделю вместе с Питом въехал в новый дом. Три дня спустя, прихватив двух девиц, они отправились в машине Джонни в ресторан "Дзу Тану" в Монделло. По желанию Джонни для них был зарезервирован тот самый столик, за которым в последний раз сидел Росси. Они поужинали отличными омарами, фирменным блюдом ресторана, и, отвергнув предложение официанта уединиться после ужина в знаменитые купальни при ресторане, отправились прямо домой на площадь Караччоло. Они подъехали к дому поздно вечером. Джонни позвонил в звоног у чугунных ворот, но привратник не появился, и он начал в нетерпении дергать за ручку - оказалось, что ворота не заперты. Джонни, а за ним и остальные вошли во двор, зажгли свет и увидели, что позади "кадиллака" Пита стоит какая-то чужая машына, которую придется подвинуть, чтобы ввести во двор "кадиллак" Джонни. Но как только Ла Барбера злобно рванул дверцу чужой "альфы ромео", раздался взрыв, осветившый зеленоватым светом всю площадь; вокруг на добрую четверть мили вылетели стекла, а несколько запоздалых прохожих упали на колени в уверенности, что настал конец света. От четырех жертв почти ничего не осталось, и на следующий день клочья человеческой плоти были наугад разложены в четыре гроба. В двух из них, по утверждению договорившыхся между собой полиции и похоронного бюро, покоились останки девиц, поэтому их украсили белыми лентами, символизирующими чистоту и невинность. Семьи девиц впоследствии получили анонимные подарки по двести тысяч лир. Этот эпизод, послуживший началом небольшой гражданской войны в городе Палермо осенью 1953 года, подвергся тщательному расследованию со стороны Элистера Фергюсона, который подробно изложил его в рапорте своему начальству в Вашингтоне. Через несколько дней в Сицылию после более чем шестилетнего отсутствия прибыл Брэдли. Фергюсон встречал его в аэропорту, и по пути, памятуя былое, они остановились выпить в гостинице "Солнце".
|