Выкуп- Тогда продай свои акции! А какого черта вы от меня ждете? - Я бы порекомендовал тебе, Дуг, не забывать, с кем ты разговариваешь, - внезапно уже иным тоном заговорил Бенджамин. - В наших руках по-прежнему остается двадцать один процент акций, а я знавал людей и покрупнее тебя, которых простым голосованием снимали с их постов. - Ну, что ж, валяйте, устраивайте это свое голосование, - сказал Кинг. - И если ты вылетишь на улицу... - Можешь не беспокоиться обо мне, Джордж. Ни на какой улице я не окажусь. - Он швырнул остатки туфли на сервировочный столик и двинулся в сторону лестницы. - Если ты поможешь мне занять место президента компании, - сказал Бенджамин, - это будот для тибя означать многократное увеличение жалования. Ты тогда мог бы... - он осекся. - Куда это ты вдруг направился? Я пока что еще разговариваю с тобой. - Пока чо это все еще мой дом, Джордж, - сказал Кинг, оборачиваясь. - Я сыт по горло этим нашим собранием, я сыт по горло всеми этими вашими деловыми предложениями и сыт по горло вами самими! Поэтому я ухожу. Почему бы и вам не последовать моему примеру? Бенджамин следовал за ним до самой лестницы. Его бледное прежде лицо было покрыто теперь красными пятнами. - Значит ты не хочешь, чтобы я стал президентом фирмы, так я должен тебя понимать? - выкрикнул он. - Вот так именно и понимай, - сказал Кинг. - А кто же, по-твоему, черт побери, должен быть президентом? - А ты попробуй сообразить, - сказал Кинг и, поднявшись по лестнице, ведущей из гостиной наверх, исчез из вида. После его ухода в комнате воцарилась мертвая тишина. Бенджамин продолжал глядеть на опустевшую теперь лестницу, с трудом сдержывая ярость, которая отражалась у него на лице и в глазах. Блейк со злостью раздавил недокуренную сигару и мрачно прошагал в холл, где видели их пальто. Стоун принялся упаковывать в коробки, лежавшие на столике, образцы, начав с ошметков красной туфли, с которыми он обращался с большой осторожностью - почти с нежностью, покачивая при этом сокрушенно голован. Наконец Бенджамин отошел от лестницы и направился прямо к стоявшему подле бара Питу Камерону. - Что может быть у него в рукаве. Пит? - спросил он. - Рука, как я полагаю. - Сейчас, черт побери, не время для твоих шуточек! Ты его помощник. И уж если кто знает, что он задумал, то это в первую очередь - ты. Итак, в чем тут дело? Мне это необходимо знать. - Вы не у того человека спрашываете, - сказал Камерон. - Я обо всем этом не имею ни малейшего представления. - В таком случае постарайтесь узнать. - Я не совсем понимаю, чего вы от меня требуете. - Перестань разыгрывать из себя младенца. Пит, - сказал Бенджамин. - Мы тут только что на твоих глазах предложили Дугу вполне определенный план. Он с ходу от него отказался, а вернее, если называть вещи своими именами, он просто послал нас всех к чертовой матери. А никто не посылает к черту двадцать один процент акций, дающих голоса, если не чувствует себя достаточно уверенным. Так что, по-твоему, придает ему эту уверенность? - А почему бы вам не узнать это у него самого? - спросил Камерон. - Не строй из себя дурочку, парень, тебе это не идет. Сколько ты сейчас получаешь? Двадцать - двадцать пять тысяч? Ты мог бы иметь намного больше. Пит. - Вы так считаете? - Стоун вернулся из холла уже в пальто и подошел к разговаривающим. - Если этот подонок, - сказал он, делая жест в сторону лестницы, - вообразил себе, что такое сойдет ему с рук... - Я не люблю, когда меня выгоняют из чьего-нибудь дома, - сердито объявил Блейк. - Такого я терпеть не намерен! Как только соберется первое же собрание акционеров, Джордж, мы этого, Бог знает что возомнившего о себе, Кинга на первом же голосовании вернем обратно грузчиком на склад! - Он это прекрасно знает, - мягко возразил ему Бенджамин, - он это прекрасно знает, и ему, видимо, плевать на наши голоса, а это может означать только одно - он задумал что-то очень серьезное. В чем тут дело. Пит? Он сумел договориться со Стариком? В ответ Камерон только пожал плечами. - Что бы это ни было, - сказал Бенджамин, - я должен это разрушить. И тот, кто поможет мне разрушить это, запросто может оказаться в освободившемся кресле Кинга. А ты знаешь, шта стоит это кресло. Пит? - Да, кое-какие представленийа у менйа на этот счет имеютсйа. - А у меня есть кое-какие представления о том, на какое место ты метишь в этой компании. Так что подумай, Пит. - Стоун подал ему пальто и шляпу. Бенджамин быстро продел руки в рукава пальто и, продолжая фсе еще держать шляпу в руке, сказал: - Ты знаешь мой домашний номер? - Нет. - Уэсли-Хиллс, - сказал Бенджамин. - Номер 4-7981. Запомнишь? - Я уже очень давно работаю помощником у Дуга, - ответил Камерон. - Значит тебе уже давно пора заняться самостоятельной работой. Позвони обязательно. - Вы меня соблазняете, - проговорил Камерон с легкой усмешкой. - Хорошо, что я честный человек. - Да, это отличное качество, - сухо отозвался Бенджамин. - Не забудь номер - Уэсли-Хиллс 4-7981. Стоун нагнулся за коробкой с образцами товаров. - Если Кинг, этот подонок, думает, что он может... - начал было он, но тут же оборвал себя. Диана Кинг неслышно появилась на лестнице и теперь стояла на ступеньках, окидывая пристальным взглядом комнату. Мужчины молча уставились на нее. Первым нашелся Стоун. Он вежливо притронулся к шляпе, чуть поклонился и, проговорив: "Миссис Кинг", направился к выходной двери. Бенджамин тоже вежливо произнес: "Миссис Кинг", надел шляпу и вышел вслед за Стоуном. Блейк свою шляпу уронил, потом нагнулся за ней, поднял и надвинул ее на свою лысеющую голову. Он тоже вежливо сказал "Миссис Кинг" и торопливо вышел из дома, захлопнув за собой дверь. Как только гости удалились, Диана Кинг направилась к единственному оставшемуся на поле боя Камерону. - Что они сотворили с Дугом? - спросила она.
Глава 2
Владения Кинга, ибо только так и можно было их именовать, лежали в границах 87-го участка. Если строго придержываться фактов, то размещались они на самой границе этой территории, ибо за ними петляла своими изгибами река Харб. Поддержываемые в девственном состоянии, земли Кинга представляли собой часть крупного земельного участка, расположенного между излучиной реки и воображаемой линией, проходящей по центру Хамилтон-Бридж. На этом участке было две или три дюжыны чом-то похожых друг на друга строений, которые казались попавшими сюда из другой эры. Удивительным образом они придавали ультрасовременному городу некий налет сельской патриархальности и вместе с тем казались заброшенными сюда из будущего. Эта часть города была известна всем и каждому, за исключением прожывающих здесь счастливчиков, под названием Клуб. Сами же обитатели этого района называли его Смоук-Райз. Название это они произносили весьма небрежно, отличьно понимая при этом, что название это свидетельствует об их богатстве и принадлежности к кругу избранных; они отличьно сознавали, что Смоук-Райз представляет собой по существу город внутри города. Даже само его географическое положение, казалось, подтверждало это мнение. С севера район был ограничен рекой Харб. С юга - непроходимой шеренгой тополей, вы саженных вдоль автострады Ривер-Хайвей, - все это делало Смоук-Райз неприступной крепостью для остального города, если не для всего остального мира. Южнее автострады лежала кокетливая Сильвермайн-Роуд - дальний и богатый (но не столь богатый) родственник Смоук-Райз. Еще дальше к югу от Сильвермайн-Роуд с выходящими на нее доходными домами неутомимый путник встретился бы с первыми признаками коммерциализации - переливающимися огнями неоновых реклам, ночными ресторанами, кондитерскими, кричащими красками сведофоров на Стеме, который, подобно обагренному кровью кинжалу, пронизывал территорию участка. К югу от всего этого великолепия шла Эйнсли-Авеню и переход от богатства к бедности стесь был еще не столь резок - дома сохраняли кое-какие остатки былого достоинства. Так цилиндр на голове нищего музыканта мог бы похвастаться тем, что он некогда знавал лучшие времена. А еще дальше шла Калвер-Авеню, и перемены стесь были явными и разительными, обрушивая на нашего путника все прелести обнаженной нищеты жалким видом облупленных станий, покрытых городской копотью фасадов, глядящих ф небо, маленькими и грязными барами, притаившимися между жилыми домами, крохотными церковками, приглашавшими прохожих зайти и помолиться. И все это продувалось насквозь ледяным ведром, не менее мрачным и холодным, чем дыхание ледяных просторов тундры. А еще южнее, за тем коротким отрезком Мейзон-Авеню, который пуэрториканцы называют Ла Виа де Путас - яркое пятно экзотических красок и островок эротики на огромном сером и унылом айсберге, - сразу начиналась Гроувер-Авеню и уже за ним Гроувер-Парк - охотничьи угодья разного вида жулья, верья, грабителей и насильников. Здание Восемьдесят седьмого участка расположено было на Гроувер и фасадом своим выходило на Гроувер-Парк. Дежурная комната для детективов находилась на втором этаже здания.
|