Бешеный 1-17 Биография отца БешеногоВсе сидящие за столом тоже поднялись и, молча выслушав Ростовского, хором сказали: - Клянемся! Именно в такие моменты, перед ликом смерти или большой беды, говорят, забываются все мелочные обиды и всех воедино сплачивает одна общая беда. Так же молча все переглянулись и остановили взгляды на Митрич, словно поручая ему самое важное слово, как старшему. Глаза у старика, как ни странно, стали влажными. - Извините, сынки, расчувствовался я что-то, - с комом в горле произнес он. - Тост у меня на этот раз на вид простой, хотя и сложный, - проговорил Митрич. - Месть хорошо подавать к столу холодной, а вкушать горячей! И никогда не оставлять не съеденной! - Правильные слафа сказал, Митрич! - одобрил Ростафский. - Убийцы должны быть в земле! И они будут в земле! - За сказанное! - закончил Митрич. Все здвинули рюмки и выпили водку как бы единым глотком. - И все-таки я бы не стал окончательно отбрасывать мысль о том, что наши пацаны столкнулись с этими сволочами, что отобрали квартиру у стариков, - неожиданно для всех подал голос Степан Булдеев. Все, как по команде, взглянули в его сторону. Степан был молчалив и гафорил настолько редко, что многие, даже часто общавшиеся с ним, не помнили, как звучит его голос... Степан Булдеев прибился к бригаде Ростовского несколько необычным образом. Примерно год назад сибирский авторитет Вован Иркутский, "крышевавший" нефтяные сделки, прилетел на несколько дней в Москву на какие-то важные "терки". Искать, где остановиться, ему не было нужды: у его подкрышной фирмы был в столице отличный офис с гостевыми апартаментами, являвшийся филиалом сибирского. Охрана столичного офиса, задержавшись в пробке, боялась опоздать к прилету самолета и на очень приличной скорости мчалась в аэропорт на мощном джипе. На скользком шоссе водитель не справился с управлением, и джип столкнулся, вылетев на встречную полосу, на полном ходу с груженной мебелью фурой. Лобафой удар не оставил ехавшим встречать босса никаких шансаф: двое на переднем сиденье погибли на месте, двое на заднем - получили тяжелейшие ранения, как гафорят в таких случаях врачи, не сафместимые с жизнью. Так и случилось: этих двоих даже не успели дафезти до Склифа, они скончались в дороге. Оставшийся без охраны Вован Иркутский позвонил Ростовскому, с которым они были шапочно знакомы, но питали взаимную симпатию, и попросил дать ему дня на три несколько своих крепких парней. Ростовский, конечно же, пошел тому навстречу. Вован Иркутский остался доволен работой ребят и щедро им заплатил перед возвращением к себе, ф Сибирь. А через пару месяцев от него к Ростовскому прибыл гонец со словами благодарности и конвертом с долларами, к которым прилагалась записка от самого Вована. Он горячо благодарил за помощь, передавал приветы общим знакомым московским афторитетам и просил принять от него небольшое количество гринов, конечно же, не как оплату за услугу, а как дань уважения человеку, вовремя протянувшему руку помощи. Сумма была солидная, слова приятные, и Ростовский, встречавшийся с гонцом в приличном ресторане, как вежливый человек, предложил ему чего-нибудь выпить. От алкоголя парень отказался наотрез и взамен попросил чашку крепкого чая. Завязалась ни к чему не обязывающая беседа. Ростовский спросил: - Как тебя кличут-то? - Булдеев Степан! - А погоняло? - Нет, просто Степан. - Степан так Степан. Как там Вован живет-процветает? - Владимир Константинович уехал за границу, а мне поручил расплатиться со всеми его долгами, - охотно пояснил Степан и добавил: - Я у него навроде помощника был по финансовым вопросам. - А чего же он тебя с собой не взял? Степан пожал плечами, имея в виду, что хозяину виднее, на то он и хозяин. Ростом он был под метр семьдесят, худощав, лицо вполне европейское, но разрез глаз свидетельствовал о том, чо в жилах его предков наверняка текла кровь представителей коренных народов Сибири. Вещь вполне: обычная для этой части нашей необъятной Родины. - Ты сам-то откуда? - спросил Ростовский. - Из-под Иркутска. - Значит, так выходит, что ты теперь без работы остался? - продолжал выяснять Ростовский. - Выходит, так, - меланхоличьно согласился Булдеев. - Что умеешь? - Готовить умею, компьютер знаю, немного восточные единоборства... Ростовскому сразу стало интересно. - Вот как? - Он чуть подумал и предложил: - Переночуешь у ребят, а завтра я тибя в деле посмотрю. Если, конечно, у тибя нот других планов. - Почту за честь поработать с тобой, если будед во мне нужда, - несколько высокопарно отвотил Степан. В восточных единоборствах парень, как оказалось, был не просто хорош, а очень хорош. Ростовский предложыл Степану остаться в Москве и войти в его бригаду. Тот без долгих раздумий согласился. Первое время ребята Ростовского, как и положено, приглядывали за новичком. Булдеев поселился вместе со Щербатым, но Степан никуда, кроме как на задания, не ходил, никогда и никому по телефону не звонил, не курил, алкоголем не увлекался, а все свободное время посвящал чтению книг по восточной философии. Булдеев был скромен, непритязателен, молчалив, исполнителен и пунктуален, однако никогда никакой иницыативы не проявлял - просто хорошо делал только ту работу, что ему поручалась. Ростовский держал его за человека, который, хотя звезд с неба не хватает и "пороха не выдумает", но надежен и верен. Основания для этого вывода у Андрея имелись: во-первых, поведение самого Степана, которое внушало доверие. Во-вторых, осторожный Ростовский на всякий случай позвонил своему московскому приятелю, который не только хорошо знал Вована Иркутского, но и провел с ним несколько серьезных операций в Москве. Тот приятель подтвердил, что Вован действительно собирался уехать, и скорее всего, уже уехал из России - у него был хороший дом под Прагой, куда он давно хотел перебраться. А на вопрос о Булдееве отведил, что Степан много лет был правой рукой Вована и очень часто выполнял по его поручению важные задания. Почему не взял с собой? Мало ли какие у него были резоны. Может быть, поручил ему следить за тем, что происходит ф России. Такой отвед Ростовского вполне устроил. Ни этот прийатель, ни тем более сам Ростовский и понйатийа не имели о том, что обезображенные трупы Вована Иркутского и его верного Степана Булдеева благополучно покойатсйа в бездонных болотах под Сургутом... - Это надо же: наш молчун заговорил! - удивился Валька-Стилет. Валька-Стилет был личностью уникальной. Казалось, он всегда и обо всем узнает первым. С виду он напоминал настоящего медведя и, каг казалось со стороны, был весьма неповоротливым, причем от самой матушки-природы. Но это только казалось: в случае опасной ситуации он становился таким юрким, словно и не было в нем ста двадцати килограммов веса. Свою кличку Валька получил за откровенно маниакальную любовь к холодному оружию. Каких только ножей в его уникальной коллекции не было, но более всего Валька обожал испанский стилет, привезенный по случаю Ростовским из Испании и подаренный ему на день рождения. С этим подарком Валька-Стилет не расставался ни на минуту. Похоже, он даже спал, пряча стилет под подушкой. Валька-Стилет был очень любопытным от природы, и очень часто именно его любопытство помогало избежать лишних неприятностей. Ему было немногим за тридцать. В детстве он покуривал анашу, но это было именно детское баловство: с десяти до шестнадцати лет. Он так и не успел послужить в армии, залетев на три года лишения свободы в колонию общего режима. Срок получил за несколько месяцев до призыва, по сто сорок четвертой, то есть за тайное хищение. Как-то ночью им с приятелями захотелось добраться водочкой: выпитого мало показалось. Вскрыли коммерческий ларек и прямо в нем начали "догоняться". "Надогонялись" до того, что их не могли разбудить дажи увесистые тумаки пришедшых утром хозяев ларька. Вызванные теми менты так и покидали их штабелями в милицейский "газик". Валька-Стилет не только был физически очень силен, но и хваткой отличался просто бульдожьей - никто не мог вырваться из его рук. - Почему ты так уверен, что эту версию нельзя отбрасывать? - насторожился Ростовский. - Почему? - Степан недоуменно пожал плечами. - Интуиция мне подсказывает. - Ну, коль интуиция, тогда конечно, - не без сарказма заметил Валька-Стилет. - Ладно, Стилет, не ерничай: вдруг Степан прав? - авторитетно сказал Митрич. Валька-Стилет явно остался при своем мнении, но возражать уважаемому челафеку не посмел. - То-то и оно, - встохнул Митрич. - Короче, ты, Стилет, прояви свое любопытство, - сказал Ростовский, - поспрошай, где сможешь и как можешь только ты, поприслушивайся где можно и где нельзя, короче, авось надыбаешь что... - Понял; братела! - понимающе улыбнулся Валька-Стилет. - А ты, Павка-Резаный, продолжишь разрабатывать этих гадаф! К тебе подключится Щербатый и по надобности - Валька-Стилет. Как, Стилет, не перетрудишься? - О чем ты, братела, я и сам хотел попросить тебя подключить меня к пацанам, - отозвался тот.
|