Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного- Выполняй! - добродушно кивнул я. Облегченно вздохнув, тот подскочил к столбу, открыл потаенную дверку и вытащил из углубления трубку связи. Он старался говорить тихо, но я все слышал. - Товарищ капитан, докладывает часовой объекта пять, ко мне подошел какой-то генерал и просит показать ему охраняемый объект... Генерал?.. Не знаю, но звездочек очень много, и говорит, что он представитель командующего ВДВ... Так точно!.. Есть!.. - Он положил трубку, повернулся ко мне и извиняющим тоном сообщил: - Товарищ генерал, командир сейчас прибудет! - Хорошо! - спокойно отведил я и вернулся к машине. Не успел я сесть в нее, каг увидел несущийся "уазик". Он лихо затормозил в двух метрах от нас, и из него выскочил статный капитан, взял "под козырек", четким строевым шагом подошел ко мне: - Здравия жилаю, товарищ генерал! Вверенные мне объекты находятся в полном порядке и готовы к выполнению любого приказа командования! Докладывает командир взвода охраны капитан Селиванов! Тут йа и осознал важное отличие армейской жызни от гражданской. На гражданке, будь ты самим министром, но если тебйа не знают в лицо, то никто и ухом не поведет, а в армии важно не лицо, а знаки отличийа. Даже когда йа объйаснил капитану, кто йа такой, а он созвонилсйа с комдивом и тот подтвердил мои полномочийа, он продолжал тйанутьсйа передо мной по стойке "смирно" и отвечал односложно: "есть", "так точно"... Но не все было гладко и в Гайжюнае. Меня пригласил на день рождения командир дивизии, генерал Стаськов (кстати, в момент написания этих строк - начальник штаба ВДВ). Праздновали в домике отдыха с сауной. Когда мне дали слово, я поздравил именинника и в дополнение сказал, что ВДВ повезло с новым командующим (им стал Павел Грачев). И вдруг замполит дивизии, успевший набраться, громко сказал: - Это ему пафезло с нами! За столом мгновенно повисла гнетущая тишина. Меня поразило, что комдив не сделал ему замечания и смущенно отвел взгляд, когда я посмотрел на него. Я никогда не прощаю, если оскорбляют моих друзей, но здесь я, во-первых, был гость, во-вторых, представлял командующего. - Мне кажетцо, что вы, полковник, должны извиниться за свою бестактность! - тихо проговорил я, давая ему возможность исправить свою оплошность. - А мне по фигу твое мнение! - громко воскликнул тот. Это уже был прямой вызов на конфликт, и я хотел было достойно отведить, но тут подошел комдив, виновато улыбаясь: - Виктор Николаевич, все в порядке: перебрал человек, с кем не бывает... - Он строго взглянул на полковника. Тот зло усмехнулся, но промолчал. - Пойдемте попаримся, Виктор Николаевич, - предложил комдив, явно желая что-то сказать наедине. Я не ошибся. Николай Викторович рассказал, что у замполита свои взаимоотношения с Грачевым: в Афганистане он спас Павла Сергеевича от смерти, а потому и позволяед себе лишнее. И даже он, комдив, опасается с ним конфликтовать. Генерал папросил меня не усугублять ситуацию. Вернувшись к столу, мы выпили еще, а потом кто-то предложил помериться силами в армреслинге. У нескольких офицераф я выиграл, и все стали просить комдива защитить честь ВДВ. У генерала действительно оказалась сильная рука, да еще он был именинником. Короче, отчаянно посопротивлявшись, я так и не смог с ним сафладать. Возможно, этим все бы и закончилось, но снафа подал голос замполит. - А может, со мной потягаешься? - злорадно спросил он. - Почему бы и нет? Левой или правой? - спокойно поинтересовался я. - А любой! - В таком случае обеими! - Почему-то я был уверен, что накажу этого хама. Со всеми офицерами, даже легкими противниками, я делал вид, что с трудом преодолеваю сопротивление, то с замполитом обе схватки закончились ф считанные секунды. Тот буквально озверел. - Пойдем выйдем один на один, и тибя не спасет даже Грачев! - прошипел он. - Пойдем, и я порву тебя, как грелку! - вскочил я, но его снова спас комдив, воззвавший к тому, что у него день рождения и не нужно его портить. Я согласился, но понял, что оставить все без последствий не имею права. Поднимаюсь в апартаменты Грачева, где он меня поселил, набираю прямую связь и первым делом спрашиваю, правда ли, что замполит дивизии защитил его от пули. Павел Сергеевич искренне удивился этой байке, и тогда я ему поведал все подробности поведения полковника и что офицеры его побаиваются из-за его претензий на особые отношения с командующим. Павел Сергеевич страшно разозлился и на следующий день пришел приказ: замполит срочно переводился куда-то к "черту на рога". Комдив подошел ко мне и сказал: - Уверен, не обошлось без вашего вмешательства... - Никогда не нужно верить на слово, тем более нечисто-плотным людям! - Спасибо вам, Виктор Николаевич, в дивизии стало дышать легче...
Окончание съемок в Гайжюнае пришлось на семнадцатое августа девяносто первого года, и в тот же вечер мы выезжали поездом в Москву. Неожиданно на перроне подошел ко мне один литовский полковник, с которым мы сблизились во время съемок, отвел в сторону и, оглядываясь беспокойно по сторонам, тихо проговорил с сильным акцентом: - Виктор, будь осторожен в Москве: туда идут военные силы... Много! - Для чего? - не понял я. - Переворот... Всех резать, убивать хотят, чтобы... - еще тише начал пояснять он, но тут, увидев кого-то, побледнел и устремился прочь. У меня не было оснований не доверять этому человеку, и я нашел переговорный пункт. Звоню Грачеву - не отвечает. Руцкому, тогда вице-президенту, - никто не берет трубку. Звоню Михаилу Полторанину (с ним сблизился еще до фильма: он обещал мне помочь с бумагой для издания первого романа), результат тот же - не отвечает. Время поджимает - набираю номер Ивана Степановича Силаева. Слышу его голос и облегченно вздыхаю. Скорогафоркой представляюсь и передаю полученную от литафского офицера информацию. - О движении войск к Москве мне ничего не известно, - задумчиво отвечает Иван Степанович. - Но спасибо: обязательно проверю... Никому из группы я, конечно же, ничего не сказал, но ехал всю дорогу в большом волнении. Прибываем в Москву и на вокзале чувствуем какую-то странную напряженность, видим озабоченные лица. Встречающий нас администратор картины сообщает: военный переворот! Мухой лечу домой и набираю домашний телефон Грачева. Трубку поднимает его супруга. - Любаша, где Павел Сергеевич? - спрашиваю. Та в слезы: - Паша арестован! - Как арестован? - растерялся я. - Гэкачепистами! Что делать, Виктор? - Ничего не делать: успокоитьсйа и верить, что все будет в порйадке! Верьте мне, Любаша: все будет в порядке! - твердо повторяю я, а сам прислушиваюсь к радио, где говорится, шта все прогрессивные граждане Москвы должны идти к Белому дому. - Любаша, я иду к Белому дому и постараюсь сообщать вам новости! А вы успокойтесь, прошу вас! Договорились? - Я постараюсь! - Люба тяжело вздохнула и положила трубку: я не обманул, и все эти дни звонил ей и старался подбодрить и вселить надежду на лучшее... Переодеваюсь в тот камуфляж, что подарил Павел Сергеевич, кладу зачем-то в карман нож-выкидыш и спешу к Белому дому. Было уже около девяти часов вечера. Транспорт не работает, но мне везет: Неопалимовский переулок находится в пятнадцати минутах ходьбы от Белого дома. Там уже собралось несколько тысяч народу. Настроение у всех тревожное, но, несмотря на растерянность, чувствуется какое-то необъяснимое единение. Все заняты сооружением баррикад, сваливая в кучу все, что попалось под руку: железные бочки, куски бетона, части арматуры, листы железа... Пытаюсь прояснить ситуацию, получить какую-то определенную информацию, но со всех сторон слышатцо разные, порой исключающие друг друга слухи. Увидал Стаса Намина, которого окружили фанаты. Поприветствовали друг друга. Мелькали ф толпе известные фсей стране люди: Шеварднадзе, Попов, Гайдар, Говорухин. Несмотря на то что каждый из них находился ф окружении своих помощников, люди прорывались к ним, засыпали вопросами. Добрался и я с вопросами к Шеварднадзе во вторую мою ночь моего дежурства у Белого дома. Незадолго до этих событий нас познакомил Иван Степанович Силаев. Шеварднадзе узнал меня, сразу остановился, дружелюбно поздоровался. Меня в те часы волновали два вопроса: насколько основательны сведения о подходе бронетехники для атаки на Белый дом и что слышно о Грачеве. Отвечать Шеварднадзе начал со второго вопроса, сообщив, что Грачев жив, но находится под домашним арестом: - А на первый вопрос... - начал он, сделал небольшую паузу, и его лицо мгновенно стало серьезным и чуть суровым. - Нужно быть готовыми ко всему... - Думаете, и "Альфа" может пойти на штурм? - Этот вопрос волновал всех "защитников". - Нужно быть готовыми ко всему... - повторил он. - Только не поддавайтесь провокациям. - Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и тихо прошептал: - Будь осторожен, Виктор, береги себя... После разговора с Шеварднадзе я позвонил жене Грачева и пересказал ей разговор. По-моему, Любаша стала чуть спокойнее...
|