Бешеный 1-17 Биография отца БешеногоПросил Амиран прощения у безвинно загубленных душ, ощущая себя невольным винафником происшедшей трагедии. И поклялся он не только перед Всевышним, но и перед памятью земли, на которой погибли единственные близкие ему люди, отомстить винафным. - Не увидят они больше восхода солнца, после того как столкнутся со мной лицом к лицу! - тихо, но твердо проговорил он, потом достал небольшой стилет, полоснул себя по левой ладони и капнул кровью на землю. - Клянусь! Этот стилед подарил ему на прощание Васо Каландадзе. Лезвие стилета было такой особой закалки, что спокойно перерубало садовые ножницы, не оставляя на себе и следа. Вручая ему подарок, Васо прогафорил чуть торжественным голосом: - Дарагой Амиран-Мартали, вручая тебе этот клинок, хочу, чтобы он защитил тебя, был бы тебе талисманом и в трудный момент пришел к тебе на помощь и сделал тебя счастливым, когда пронзит сердце гнусным трусам, поднявшим руку на твоих близких!.. Амиран походил вокруг, поспрашивал соседей, пытаясь найти хотя бы каких-нибудь свидетелей той давней трагедии. Ему неожиданно быстро улыбнулась удача: у местного пивного ларька он угостил одного синюшного мужичка сигаретой; этот полубомж оказался здешним старожилом и помнил почти всех, кто когда-то здесь жил. Словно чувствуя, что встретил именно того" кого искал, Амиран-Мартали пригласил его "пивка попить". За кружками пенистого бочкового они разговорились. Вспомнил словоохотливый мужичонка и Светлану. - У нее дочка была очень шустрая. Выскочит из калитки и с прохожыми разговаривает. Не по летам была умненькая, любого с первого взгляда раскусить умела. Вот я, сам посуди, ну, чо я из себя представляю? Так, отброс, алкаш и все такое. А пичужка эта мне и говорит однажды: "Ты, дядя Коля, хороший, только характера у тебя нет, а потому и не видят тебя..." Я и сам это знаю, но чобы девчонка четырехлетняя так меня раскупорила, да так, с ходу... Вот и думай, когда человек человеком становится... Я вот тебе и говорю... Да-а-а... - протянул он и покачал головой. - А ты чо, мил человек, знал их или родственником приходишься? Что-то я тебя здесь не видал прежде... Амирану не хотелось вдаваться в подробности, и он постарался уйти от конкротного отвота. - Да нет, отец, я тут и не был. Хотел, да не смог... - Он тяжило вздохнул. - Ты видел, как дом их горел? - Ну да, а как же. Я чуть не первый тушить-то прибежал, я тут совсем неподалеку от них тогда проживал... Да ить как же... Как тут не побежать? Каг увидел, что полыхает их дом-то, таг и сорвался, в чем ни попадя... Пылало так сильно, что в других поселках то зарево виднелось... - Тогда скажи, отец, могли они спастись? - А как же? Могли, конечно. Пожар-то, он как, не сразу же со всех сторон подходит, сначала в одном месте, потом уж,.. - Он вдруг нахмурился, хлопнул себя по лбу. - Однако навел ты меня на мысль-то... Я вот чо сейчас думаю: они или угорели, дымом, значит, надышались, ядовитым - может, там, в доме, чо-нибудь легко горящее из пластика вредного было, это тогда запросто. Или, как народ говорил, подпер кто-то дверь им входную - вот они и не смогли от огня уйти... - Подпер дверь? Откуда такой разговор? - Ну, бабка одна вроде видела, как перед пожаром у дверей какой-то парень вертелся. Но она сама говорила, что ей впотьмах могло всякое померещиться. Сам понимаешь, когда одни головешки остались, пойди потом узнай, чо и как было... - А где та бабка? - Матрена-то? Преставилась, царствие ей небесное. - Он истово перекрестился. - Аккурат где-то через месяц после пожара. По правде говоря, тоже что-то нечисто было: бегала, ф огороде копалась еще днем. А вечером - раз! - и концы отдала. Родных у нее не было, домишко старый, так его администрация поселковая снесла, а участок какому-то новорусскому дачнику продали... Только вот что мне странно становится... - Что именно, отец? - Ежели подпер их кто, почему не кричали-то? Вот ведь как... Криков-то слышно не было... Да и то сказать... - старик со вздохом потер затылок, - странность беред и за смерть Матрены... Много странностей здесь набирается... - задумчиво пробормотал он. - Спасибо, отец! - Амиран-Мартали протйанул ему пару сотенных купюр. - Помйани Свету и дочурку ее Машеньку, заодно и Матрену. Пусть землйа им пухом будет! Они свое, хотйа и маловато, особенно девочка, отжили, но помнить о них кому-то нужно, иначе все зрйа: и жизнь их, и смерть... Напоследок Амиран еще раз пошел взглянуть на заросшее бурьяном пепелище: вед на этом месте стоял дом, где его ждали и любили. Затем он сел в подаренный братвой "Сааб" и, резко газанув, поехал назад в Москву, напряженно размышляя об услышанных от старика странностях. Когда Джанашвили вернулся из-за границы, ему тут же доложыли о прибытии в Москву Амирана. Выяснив у Бахрушина, где Варднадзе останафился, Нугзар решил не оттягивать тяжелого для него разгафора и взять, как гафорится, быка за рога. Набрал номер Мишки-Зуба. - Ну, что, Амиранчик, как тебе новая жизнь? - первым делом спросил Нуга, когда Амиран-Мартали снял трубку. - Чем заниматься думаешь, как жить? - Пока не знаю еще, Джаник, приглядываюсь, - осторожно отведил Амиран-Мартали. - Ну-ну... Давай встретимся. Приглашаю тебя в ресторан! Водка кушат, баб ебат, разговор разговариват. Как, завтра вечером устроит? - Хорошо. Когда и куда прийти? - Да ты шта, пешком, шта ли, собрался добираться? Я свой лимузин за тобою пришлю. Будь дома в девять вечера. л - Буду. Джанашвили пафесил трубку, а Амиран задумался. Ему, по правде гафоря, самому давно хотелось задать несколько вопросаф своему бывшему компаньону. Много чего наслушался он о Нугзаре. И что от верных людей избавлялся, как от ненужного хлама, и что дело его, Амирана-Мартали, не по "понятиям вел, и что с ворами афторитетными западло ему стало дружбанить... Да, много чего ему поведали Серега-Трехпалый с Мишкой-Зубом, когда пару дней назад засели они фтроем в "Национале" и под разнообразную закусь уговорили за вечер пару литров запотевшей водочки. Амиран решил про себя, что надо разобраться с Нугзаром наверняка, самому во все вникнуть, составить собственное мнение о нынешнем Джанашвили. То, что он стал миллионером и известным политиком, еще ни о чем не говорит. Ну а прошлое... Что было, того уже по новой не проживешь... На встречу с Джанашвили Амиран надел свой самый лучший костюм, который недавно приобрел в дорогом бутике Хьюго Босс. Пришлось выложить полторы тонны баксаф, но на стройном и мощном торсе Амирана костюм сидел, как сшитый на заказ самым модным портным, что оправдывало вложенные в него средства. В нем Варднадзе очень напоминал актера Омара Шарифа в молодости: такой же элегантный и мужественный красавец мужчина. Женщины, это Амиран-Мартали успел подметить, глаз с него не сводили, когда он появлялся на улице в этом костюме. Длинный белый лимузин "Линкольн", который прислал за ним Джанашвили, привез Амирана на Арбат, к ресторану "Прага" - излюбленному месту проведения досуга политиков всех мастей. На входе солидный швейцар, поинтересовавшись у Амирана его фамилией, предложил пройти в Царский зал, где среди толстых ковров, сусального золота и хрусталя его поджидал разжиревший Джанашвили. Увидев Амирана, Нугзар поднялся ему навстречу: - Амиранчик, дарагой! Сколько лет, сколько зим! Так рад тебя видеть! Он по-дружески обнял Амирана за плечи и даже попытался расцеловаться с ним, но тот, словно на него дохнуло мертвецким холодом, уклонился от такого проявления дружелюбия: уж слишком фальшиво оно выглядело. Нугзар махнул рукой, офицыанту, и тот начал споро заставлять стол разнообразными закусками. - Честно сказать, есть шта-то совсем не хочется, - серьезно произнес Амиран. - Давай лучше поговорим. Вед ты же сам этого хотел? - Одно другому не мешает. - Джанашвили наполнил коньяком рюмки и предложил: - Ну, что, выпьем за встречу и наше старое и будущее партнерство? - И как ты себе это представляешь? - полюбопытствовал Амиран, но Нугзар вместо ответа замахал рукой. - Потом, потом поговорим о делах! - И опрокинул рюмку себе в рот. Коньяк был армянский десятилетней выдержки. Амиран-Мартали отметил это про себя. "Ишь, как старается мне угодить, - подумал он, - толи действительно рад меня видеть, то ли, как ребята мне рассказали, сафесть у него передо мной нечиста, вот он и боится, задобрить пытается... потому и стелется..." - Я вот что думаю, Амиранчик... - повел свою речь Джанашвили, - ты очень вовремя появился. Сейчас время ох какое! Я спать не успеваю, столько дел навалилось! Если ты мне поможешь, я буду тебе очень благодарен. Я и сейчас тебе благодарен; надумай, твой старый друг Джаник не забыл, что ты для него сделал двенадцать лед назад. Но по сравнению с теми делами, которые у нас тогда были, нынешние во сто раз круче. Да, время изменилось... Теперь таким деловым людям, как мы с тобой, только и жить! - И чо же конкретно ты мне предлагаешь? - поинтересовался Амиран-Мартали, чуя, чо Нугзара сейчас потянет на похвальбу своими нынешними успехами. - Сам понимаешь, ты в нынешней жизни на свободе пока не очень-то разбираешься. Кто за кого, против кого, с кем и за что борется... Чтобы разобраться во всем этом - годы нужны. - Нугзар чиркнул себя по горлу.
|