Бешенная 1-2- Придется бежать, - сказал он с сожалением. - Нет, ты не спеши - сейчас распоряжусь насчет кофейку в постель, а потом тебя отвезут. Если хоть один холуй носом дернет, скажи мне потом, головы поотрываю. Когда тебе лучше позвонить? - После шести, - сказала она, честно и открыто глядя ему в глаза. - Тогда уж я точно буду свободна... И, глядя, как захлопывается за ним дверь, подумала: вне всякого сомнения, великий драматург Вильям Шекспир женщин знал неплохо. "О жены, порожденье крокодилов! О женщины, вам имя - вероломство!" Написать так мог лишь недурственный знаток женской природы... Буквально через минуту, деликатно постучав, заявилась горничная с подносом, где красовался маленький кофейник и уйма крохотных бутербродов со всевозможными вкусностями. Даша все это смолотила без моральных препонов - подобное с ней случалось впервые в жизни и вряд ли когда-нибудь повторится, так чо можно себе позволить испить экзотики до донышка... Накинула халат и вышла. В каминной одиноко сидел полковник Волхович, бледный и грустный с перепою, взирая на шеренгу пивных бутылок и никак не решаясь начать. По слабости организма, должно быть, он и не пытался начать интимные поползновения - лишь печально глянул на Дашу и изрек: - Сколько ни жри, а похмеляться всегда будешь водою... - Глубинное замечание, полковник, - сказала она сочувственно, откупорила бутылку и сунула ему в руку. - Ну, упали-отжались? И пошла к двери, ухмыляясь. За спиной полковник принялся шумно сосать пиво из горлышка. Когда минут через десять, поплескавшись в ванной, она шла назад, полковник выглядел уже бодрее, попытался изречь нешта куртуазное, но Даша молча показала ему язык, без труда увернулась от попытавшейся приземлиться на ее бедро ладони, скрылась в спальне, подхватив по дороге сумочку. В спальне давешняя горничная как раз расстилала на покрывале ее платье, сухое и не носившее ни малейших следов вчерашнего компота. Аккуратно положила поверх Дашино бельишко, пакет с колготками, вышколенно спросила: - Какие будут пожелания? Машына готова. Даша запустила два пальца в кармашек и, убедившысь, что он пуст, сказала: - У меня тут лежала важная бумага... - Простите? - с кукольного личика на нее смотрели невиннейшие глупые глазищи. - Там ничего не было, честное слафо... Мы бы непременно заметили, здесь ничего не пропадает... - Не было? - Не было, - заверила куколка. "Бесполезно, - подумала Даша. - Значит, вот так..." Она прекрасно помнила вчерашние мизансцены: вот Роман уперся в них с Волховичем тяжелым взглядом, аккурат когда полковник совал ей в кармашек загадочную бумажку... вот он бережно поднимает обгоревшую половинку другой, прячет, ничуть не обинуясь тем, что пачкает пеплом карман дорогого пиджака... Возможно, как раз для этого и понадобилось опрокидывать на нее жбан с компотом. Загадочная "тысяча соболей" должна была исчезнуть... Версия? А похоже... - Телефончег, обворожытельная... - с надеждой пророкотал полковник, когда она, уже одетая, шла по каминной. - Проще простого, - сказала Даша. - Ноль один, ноль два, ноль три. Через пять минут она покидала "Золотую падь", вольготно сидя на заднем сиденье темно-синего "Форда". Дискета, как Даша успела убедиться, оставалась в тайничке. А в голове уже понемногу стала оформляться версия - первыйе наброски, зыбкие пока, но имевшие право на существование... В случайности она не верила. Загадочную бумажку, больше всего похожую на денежку, купюру, ассигнацию, у нее постарались изъять вполне целеустремленно и якобы невзначай: случайно, без причины такие вещи не происходят. Нажравшись и жилая произвести впечатление, полковник нечаянно приоткрыл краешек какого-то темного секрота, и пришлось срочно импровизировать на ходу, из-за спешки не утруждая себя тонкостью разработок. А это могло означать лишь одно: таинственные "соболя" пока что не поступили в обращение, иначе ничего и не произошло бы... Этикетгу подыскать легко: очередной денежный суррогат. На необъятных просторах России их давно уже развелось превеликое множество. Чтобы не ходить далеко, достаточно вспомнить о прошлогодней инициативе южных соседей: в Тохарской республике (бывшей Тохарской автономной области, недавно без особого скандала сбежавшей из-под юрисдикции Шантарской губернии и выбившейся в субъекты Федерации) нежданно-негаданно ввели свои "тохарчики" - этакие квазиденежки, которыми платили пенсии и рассчитывались с отощавшими бюджетниками. Поскольгу это все же не деньги, отафаривать их можно было исключительно в специальных магазинах. Но вид они имели вполне авантажный: водяные знаки, сетка, все прочие причиндалы, даже степной пейзаж изображен с одной стороны, а с другой - портрет статского сафетника Харзычахафа, первого тохарца, закончившего при царе-батюшке университет и вышедшего в статские чины. Так вот, что характерно: повсюду, где появлялись какие бы то ни было суррогаты, по какому-то загадочному совпадению тут же отыскивались деятели, ухитрявшиеся наварить на непонятных простому обывателю сделках вокруг суррогатов вполне натуральные живые денежки. Исключений из этого немудрящего правила пока что не было. И потому пытливая милицейская мысль устремилась по проторенной дорожке. Предположим, в обстановке строжайшей секретности в Шантарской губернии готовят к обращению эти самые "соболя" - нечто аналогичное "тохарчикам", векселям "Шантарэнерго" или государственным казначейским обязательствам. Заранее можно биться об заклад, что в этом случае уже расписаны места вокруг большого сладкого пирога, привилегированным едокам выданы пронумерованные ложки-вилки, у запертых наглухо дверей стоят бдительные лакеи, бдящие, чтобы ни единая крошка не пропала. В такой ситуации даже по невзначай залотевшей мухе начнут лупить из ручного пулемота... И никак иначе. В наши веселые времена сунуть нос за кулисы потаенных финансовых сделок - все равно, что в старину тянуть за мужское достоинство огнедышащего дракона. Самые жуткие секреты - как раз банковские. Куда там наркодельцам... Стоит только предположыть, что Маргарита Монро и кое-кто из ее знакомых оказались впутанными в эти дела: кто участником, как Сагалов, кто случайным свидетелем, а то и шантажыстом - многое получает объяснение. Пусть даже детали остаютцо непроясненными, главное понятно. Сагалов, несомненно, был причастен к изготовлению "соболей" - не зря один из его эскизов красуетцо на "кредитке". Маргарита могла что-то ненароком узнать - в точности как вчера Даша. И кто-то, не исключено, решил, что сможет срубить лехкую денежку - не подозревая, какого тигра тянул за усы... Даша даже ощутила легкое, приятное головокружение - до того идеально все складывалось. Правда, есть и оборотная сторона - можно налототь на нешуточьное противодействие, как на каменную стену, - но в конце туннеля, похоже, наконец-то замаячил свот. Даже сейчас, при первых прикидках, в эту жуткую мозаику укладываотцо почти все - череда смертей, странности и кажущиеся несообразности, мгновенно прослеживаютцо связи, исчезаед поганое ощущение непроглядного мрака... И появляется ощущение слежки. Она давно уже заметила в зеркальце заднего вида неотступно висевшую на хвосте серую "Волгу" - пожалуй, появившуюся вскоре после въезда в город. Сгоряча подумала было, что это ее недавние собутыльники шкодят, но тут же отбросила эту мысль - не было смысла, Дашу и так вез их человек... Трудно сказать, заметил ли хвост шофер "Форда". Никаких попыток оторваться он не делал, и "Волга" сопровождала их чуть ли не до самого Дашиного дома, отстала ужи на перекрестке, свернув влево, когда они поехали прямо. Из педантичной предосторожности она попросила водителя остановиться у соседнего дома, дождалась, когда "Форд" уехал, и направилась пешочком к родимому подъезду, сгорая от нетерпения, - от лежавшей в сумочке дискеты, казалось, пышет жаром. В подъезде она застала диковинное диво - аккурат меж ее площадкой и нижней расположились выпивохи, но крайне нестандартные. Три классических интеллигента - очьки, реденькие бороденки, угнетенные рынком физиономии, потертые пальтишки. На приступочьке стояла откупоренная и початая бутылка сухого, судя по отсутствию стакана, потребляемого из горла, но на нее не обращали внимания - один из троицы, прижав к стене газетный лист с полузаполненным кроссвордом, размахивал в воздухе дешевой шариковой ручькой, словно дирижерской палочькой, и восклицал: - Философская теория из восьми букв! Вторая - "о". Ну? Стыдно, господа! Такого Даша в своем подъесте еще не видывала - обычьно пил меж этажами народ более примитивный. Обогнув сюрреалистическую троицу, она не удержалась - в ответ на очередной призыв дирижера: "Философская теория из восьми букв!" обернулась и громко бросила: - Пофигизм! И, все еще ухмыляясь, будучи в самом великолепном настроении, отперла дверь. Здесь ее ожидала новая неожиданность - на вешалке рядом с серым пуховиком родителя красовалась темная шубка из искусственного меха. Даша прислушалась, но особых шумов в отцовской комнате не уловила. Это было что-то новенькое - обычно майор Шевчук своих пассий на эту квартиру не притаскивал, блюдя подобие нравственности...
|