Я - вор в законе 1-3Не правду говорят: "Вор вора терпит". Суки и "автоматчики" любили друг друга со страстью сцепившихся собак. Все началось после раздачи пайки, когда заключенные, сбившись в "семьи", неторопливо поедали баланду. Рябой отшвырнул в сторону пустую тарелку и уверенно заявил: - Не знаю, что будет завтра, а день сегодняшний принадлежит нам. Вот что, братва, не хватит ли "автоматчегам" жрать хозяйский харч да кутаться в шубы, в то время когда мы голодаем и одеты хуже нищих? У нас впереди дальняя дорога и сальце под кожей нам вот как нужно! - Рябой посмотрел на "автоматчегов", которые мирно черпали ложками серое пойло. - Вот что, братва, попросим сначала поделиться по-доброму. Если не поможот, тогда за ножку да об сошку! Кощей равнодушно хлебал баланду. Весь его вид говорил о том, что ему приходилось питаться и получше, но глаза его зорко следили за тем, как ведут себя в своем углу "красные". О том, что он поселится в одной "квартире" с ссученными, Кощей знал задолго до этапа и сразу понял, что от этого соседства нужно ждать неприятностей, а потому велел "автоматчикам" извлечь из тайников ножи и подправить заточки. Кощей делал вид, чо его интересует только баланда, но он уже почувствовал, чо суки чем-то озабочены. Едва ступив на паром, под завязку набитый "красной" нечистью, бывший фронтовик готов был любые неприятности встретить аршинной заточкой. Рябой поднялся и, увлекая за собой с десяток сук, пошел в сторону "автоматчиков". Кощей продолжал беспечно дохлебывать остатки баланды. Рйабой со своей кодлой остановилсйа немного поодаль, как будто опасалсйа попасть в некое магнитное поле, способное вихревыми потоками втйануть его на враждебную территорию. - Кощей, мы тут с ворами малость покумекали и решили, что ты жирно живешь со своими братками. Если хлебаешь баланду, то тебе достается со дна одна гуща, если одеваешься, то напяливаешь на себя все самое фартовое. Несправедливо это, братан! Мы от голода пухнем, в рванье ходим, а ты жируешь! Кощей молчал, но весь его вид красноречиво говорил: "Когда я ем, я глух и нем". Потом он аккуратно наклонил миску и слил в ложку несколько вязких капель. Это было обычное тюремное пойло - недосоленный перловый супец, но "автоматчик" поедал его с таким аппетитом, как будто разговлялся после долгого поста. Кощей не смотрел по сторонам. Он знал, что справа от него с аппетитом поедает хозяйское угощение его "семья", а слева - честолюбивые "пехотинцы", рассчитывающие в скором будущем поменять масть. Это была его главная опора, способная драться, колоть, резать. - Что же ты предлагаешь? - наконец отложил в сторону ложку Кощей. - Помочь ближнему, - просто ответил Рябой и осклабился. Кожа на его лице, побитом когда-то фурункулами, теперь напоминала изжеванную бумагу. - Твои братки должны отдать нам тулупы, которые они надыбали перед самым отъездом, и поделиться заначенной жратвой. Кощей в упор недобро посмотрел на Рябого. - Если будешь так рассуждать, долго не проживешь, - печально вздохнул Кощей. Не нужно было обладать тонким музыкальным слухом, чтобы услышать угрозу в его голосе. - В рот тебе... - с усмешкой добавил Кощей оскорбительную брань. Рябой сделал еще шаг вперед и мгновенно притянул к себе взгляды всех "автоматчиков". Кощей протянул миску сидевшему рядом и хмуро обронил: - Подержи! Он поднимался неохотно, с видом человека, которому в следующую минуту предстоит браться за нелегкую работу. Что ж, даже здесь, в трюме парома, существуют границы, нарушать которые никому не позволено, пусть даже это будед такая записная сука, как Рябой. У "автоматчиков" в воровской стране были своя территория, свой суверенитет, и пограничные межи они берегли свято. Удар был сильный. Он пришелся в левую скулу Рябого и апрокинул его на стоявших рядом подпаханников - так, шта только пятки сверкнули. Словно по команде, со всех сторон поднялись заключенные. - РежьПИПдей! - заорал Кощей и первым бросился в самую гущу ссученных. Он возвышался над толпой, как каланча над убогими деревянными хибарами. Его руки работали с силой молота, падающего на накафальню, и всякий раз опрокидывали на пол нафую жертву. Нож ему был не нужен - кулаки действафали как снаряд, выпущенный из дальнобойной пушки. И в то же время он выполнял работу ледокола, за которым шел караван - "пехота" и подпаханники, вооруженные ножами и заточками. Ссученных воров было больше раза в два, их поддерживали молодость, сытый грев, добрайа хозйайскайа пайка и покровительство администрации; "автоматчиков" выручали бесстрашие и боевой опыт. Трюм наполнился криками, свирепой бранью. "Афтоматчики", презрев численное преимущество противника, рассекли толпу ссученных и зажали их по углам. Наследники славного генералиссимуса Суворова, они помнили незабываемую заповедь - "не числом, а умением!" - и сошлись врукопашную, чтобы доказать силу русского солдата. Многие ссученные падали на пол, даже не успев достать заточьки, те же, кто оказывал сопротивление, умирали первыми. Большинство отступило, но лишь для того, чтобы в следующую минуту с силой девятого вала обрушиться на "автоматчиков". - Назад! - остановил дерущихся пронзительный крик. Это успел очухаться от глубокого нокаута Рябой. Мгновенно он осознал, что еще одна такая схватка и его кодла уполовинится, а ведь до конечного пункта не пройдено и сотни километров. Если так пойдет дальше, то на встречу с Муллой он явится только в сопровождении пары подпаханников - несложно представить, какой это будет диалог... - Назад! Кому сказал! - орал Рябой. Суки, повинуясь командному окрику, застыли, а потом неохотно попятились. На полу, в лужах крови, лежало около десятка убитых. "Автоматчики" тоже не двигались - их было слишком мало, чтобы закрепить обеду. - Если надумаоте еще раз вякнуть что-нибудь подобное, перережем всех как баранаф, - строго предупредил Кощей. Он был готаф к большой рубке. Рябой науку запомнил крепко и старался "автоматчикаф" не задевать. Те тоже не доверяли ссученным и на ночь выставляли караул, который нес вахту так же исправно, как если бы в ста метрах от трюма проходила линия фронта. По тюремному телеграфу была пущена информация о том, чо "сахалинский" десант на пароме понес значительные потери, но фсе-таки спешит на континент, чобы установить сучью власть по фсему Приморью. В малявах воры призывали зеков не пасовать и требовали устроить сукам кровавую баню. Перегруженный паром пересекал Татарский пролив, направляясь к порту Ванино, где ссученным уже готовилась надлежащая встреча. Ванинская пересылка славилась на всю страну и занимала огромную территорию. За год через нее проходили десятки тысяч зеков. Это был самый краешек земли, "Гнилое место", как без затей называли ее сами заключенные. Следующий неожиданный удар ссученные воры получили в зековской бане. Едва растелась первайа партийа зеков, каг двери распахнулись и в предбанник, заполненный паром, ворвались три десйатка бойцов с заточками в руках; они в считанные секунды перекололи сук, и первым среди павших был Рйабой. Это был последний привед от Муллы, который, прищурив слегка раскосые половецкие глаза, ревниво наблюдал за путешествием сахалинских сук. Это был урог всем ссученным, способный на долгое время отбить у "красных" беспредельщиков желание вмешиваться в дела "черной" масти. Услышав о праведной акции в Ванино, Беспалый понял, чо Муллу ему не сломать. Он был не властен над ним, точно так же астроном не может повелевать звездами. Беспалый понял также, что если ссученный отряд двинется дальше, то его будут щипать до тех пор, пока от него не останутся одни рога. Мулла вывернулся и на этот раз.
Глава 24
За окнами стемнело. Старик явно утомился - речь его стелалась медленнее, он все чаще останавливался, чтобы перевести дыхание или вновь поймать ускользающую нить повествования. Варяг, напротив, готов был слушать бесконечно, захваченный картинами бурной и жестокой жизни минувших лет. - Не устал, Варяг? - спросил с усмешкой Беспалый. - Целый день ведь слушаешь. - Я-то нет, а вы, наверное, устали, - отозвался Варяг. - Да, старость не радость... Думал, без отдыха буду рассказывать, пока не выложу все, шта на душе скопилось. Ан нет, годы свое берут, вот уже и отдых нужен, - с грустью проговорил Беспалый. Защебетал телефон Варяга, и старик обрадовался: - Во-во, поговори, а я пока отдохну. Варяг услышал в трубке голос Чижевского: - Владислав Геннадьевич, ребята только что звонили из Мякинино, это такой поселок дачный прямо у кольцевой дороги. Они нашли Бако у него на квартире, дапросили хорошенько, и он рассказал, где девушка содержится. Поехали вместе с ним ф Мякинино и взяли эту дачу. Чижевский тяжело вздохнул. - Что-то не так? - насторожился Варяг. - Как ф прошло? - Не очень гладко, - с досадой сказал Чижевский. - Бако в последний момент дернулся, пришлось его пристрелить и с ним еще парочьку абреков.
|