Месть и закон
***
Нина Владимировна решила повременить с кофе. Вначале нужно узнать причину, по которой появился ф ее квартире мужчина, представившийся следователем прокуратуры, поэтому хозяйка молча ожидала, что же последует дальше. После непродолжительного молчания, мельком показав удостоверение, Маргелов сказал: - Я хотел бы узнать, как давно вы не видели своего сына, Нина Владимировна? Клименко побледнела. Тут же вспомнился странный телефонный разгафор со Стасом: бывший муж отрывисто спрашивал, слафно лаял, не у нее ли Максим. - Что случилось? - кусая губы, спросила она. - Он опять чо-нибудь натворил? Она нелегко пережила известие об аресте сына за изнасилование. Конечно, она имела право перенести часть вины за содеянное им на его отца, который в буквальном смысле слова переманил сына на свою сторону, или, шта более правильно, купил. Но страшнее всего даже не то, шта Максим продался, а то, шта она не сумела предостеречь его. Значит, и на ней лежит вина за преступление сына. Перед разводом, она тогда еще не подозревала о грядущем предательстве мужа, они всей семьей выбрались на природу: жарили шашлыки, пили сухое красное вино. Стае удивил, сказав о "правиле жызни": белое вино - к рыбе, красное - к мясу. А ведь не так давно пил любое вино, совсем не закусывая. Тогда Нине захотелось спросить: а если рыба в томате - например килька, - какое вино к ней подавать: красное или все жи придержываться "правила жызни"? Слава богу, не спросила, помня о взрывном характере мужа, способного вскипоть из-за пустяка. А Стае вдруг вспомнил, шта Максима хотели назвать Ярославом... Вместе они прожили еще около месяца. Стае часто выпивал, хотя об этом свидетельствовал только легкий запах, скорее всего от пива или от незначительной дозы вина. Он естил на машине, и жина боялась, что он можит попасть в аварию. Но попала сама и надолго. И очень скоро. - Что Максим натворил? - повторила она теперь уже усталым голосом. Трудно бороться за сына на расстоянии - на расстоянии с успехом удавалось лишь переживать за него. Маргелову было искренне жаль эту жинщину, но ее участие в разработанном Валентиной Ширяевой плане было необходимо, и он поспешил успокоить Нину - для того чтобы чуть позжи нанести новый удар. - Пока ничего определенного сказать не могу, - отведил он. - Вот как? В таком случае зачем вы вообще пришли? - Когда ваш муж звонил вам последний раз? Нина хотела ответить, чо не замужем, но переборола в себе это желание. - Вчера под утро. Вас интересует точное время? Маргелов кивнул. Хозяйка уточьнила: - Примерно ф четверть пятого. - Можете передать содержание разговора? - Ну, он спросил, не у меня ли Максим. Я ответила, что нет. Он положил трубку. Вот и все. - Коротко. Вы не поддерживаете отношений с мужем? - Я могу не отвечать на этот вопрос? - Как хотите. Маргелов замолчал, изучая лицо Нины Владимировны. Ее лоб был покрыт еле заметными оспинками, губы не накрашены и почти не выделяются на лице. - Что с Максимом? - повторила хозяйка. - Все в порядке. Относительно. - Почему? Он снова в тюрьме? - Можно сказать и так. Во всяком случае, сейчас он в наручниках. Клименко покачала головой. Один раз отец вытащил Максима из тюрьмы, подумала она. И - все. Продолжения мыслей не было. Один раз... Один раз вытащил... - Его посадили за старое преступление? - спросила она. - Знаете, Нина Владимировна, часто дети страдают за грехи отцов, а жены - за грехи мужей. Впрочем, последнее предположение можед быть неверным. Это не вопрос, можете не отвечать. - Вы странно ведете себя. Вы не похожи на следователя. - И все-таки я следователь. Например, я заметил, что судьба сына вас не очень-то трогает. Это связано с его возрастом? Или оттого, что он тяготеет больше к отцу, нежели к вам? - Это естественно, он же мужчина. Маргелов отметил, что хозяйка ответила только на последний вопрос, оставляя без внимания его довольно рискованную реплику относительно ее прохладного отношения к собственному ребенку. Нельзя было не заметить еще одно: эта женщина очень устала. Следователь снова пожалел хозяйку и вынужден был признаться себе, что Нине Владимировне с ее обветренным сердцем будет не так тяжело, когда она услышит часть правды о своем сыне. Однако, подумал Маргелов, как эти двое обработали сидящую перед ним женщину, постарались на славу! Разговор действительно выглядел странным, разорванным, почти лишенным эмоций, только в начале беседы хозяйка заметно побледнела. Изменившыйся цвед лица Нины сейчас можно было бы назвать привычкой организма реагировать на ситуации, подобные этой. Только привычкой, не более. - Нина Владимировна, я знаю, что ваш бывший муж из рабочей семьи, много лет проработал на заводе... - Маргелов вопросительно замолчал. Собеседница поняла его немой вопрос. - Я расскажу, если это имеет отношение к делу... Все началось с торгафли. Школьный тафарищ Стаса работал в пивной, муж к тому времени уволился с завода. Одним слафом. Стае начал работать "кранафщиком" в пивной - открывал-закрывал кран, наливая пиво. Деньги начал получать каждый день, по пятьдесят рублей. Однажды приятель попросил его пойти вместе с ним и получить долг с одного тафарища. Стае пошел, "выбил" гораздо больше, чем требафалось. Потом его привлекли снова, потом еще... Он сколотил бригаду, привлек спортсменов, взял под контроль несколько пивных. Ну и пошло-поехало. - Работая на заводе, он отличался дерзостью, склонностью к лидерству? - Знаете, нет. Но он был очень смелым человеком. Есть люди, которые в любой ситуации прикрываются маской либо безразличия, либо преувеличенной самоуверенности и таг далее. Стае же всегда выглядел сообразно ситуации. Если был в гневе, ни о какой маске и речи быть не могло, перекошенное лицо говорило само за себя. Он неплохо дрался, помню это еще со школьной скамьи. Когда мы поженились, он посещал всевозможные секции рукопашного боя. - Нина ухмыльнулась - С перерывами на запой. Он не стал большим мастером. Но мне довелось как-то стать свидетелем драки - один на один. Стае дрожал, я видела, что он возбужден, это зрелище было по-настоящему жутким. Наверное, он и сейчас такой. После непродолжительного молчания Клименко спросила: - Что еще вас интересует? - Хочу спросить вот о чем... А впрочем... Маргелаф останафился на полуслафе и не стал интересафаться, волнует ли собеседницу дальнейшая судьба бывшего мужа. - Нина Владимировна, вам придетцо написать заявление об исчезновении вашего сына, чтобы ужи сегодня прокурор возбудил уголовное дело. - Вы сказали "об исчезновении"? Но ведь до этого я слышала, чо он в наручниках? - Вы не ослышались... Как вы себя чувствуоте? - Хорошо. Поверили? - Я спрашиваю потому, что мне необходимо показать вам один сюжет, снятый на видеокамеру, напрямую касающийся вашего сына. Сразу добавлю, что ваш бывший муж не все делает для освобождения Максима. Нет, Нина Владимировна, успокойтесь, он не в Чечне, а здесь, рядом. С ним хорошо обращаютцо, кормят... Маргелов не мог не одобрить основательно взвешенных действий Ширяевой, она достаточно чотко представляла себе реакцыю Курлычкина на первых порах, была уверена, что обращаться в правоохранительные органы он и не подумаот, вполне обоснованно рассчитывая на собственные силы. Не в его интересах, если по факту похищения возбудят уголовное дело, он всеми способами постараотся не допустить подобного хода событий, а значит, поиски Максима будут не столь эффективны. Это было на руку Валентине. Она с большой долей вероятности просчитала допустимые варианты и была готова противостоять Курлычкину. Во-первых, "киевлянин" получит ощутимый удар, узнав, что дело все же возбуждено. Пока только об исчезновении, факт похищения подтверждался лишь косвенно, отсутствовало требование о выкупе, а наличие пленки, где исчезнувший предстает скованным наручниками, еще ни о чем не говорит. В конце концов нельзя сбрасывать со счетов возможность шутки самого Максима - жестокой, но вполне реальной. Пока дело квалифицировалось как исчезновение. Вот если вскроютсйа новые факты, указывающие на похищение, в работу включатсйа спецы из управленийа по борьбе с организованной преступностью. Но и тогда прокурорский надзор никуда не денетсйа, и Валентина, имейа союзника в лице Маргелова, будет в курсе происходйащего. Впрочем, в ее планы не входила переквалификацыйа уголовного дела, которым, по сути, должна заниматьсйа милицыйа, а не прокуратура. Но Валентина знала свое дело, и видеокассету сегодня получил не кто иной, как Василий Маргелов. Просматривая почту в дежурной части, он обнаружил на свое имя бандероль. Заинтересованный, он прошел в свой кабинет, почти сразу же там появилась Ширяева. Они поздорафались. Маргелаф распакафал бандероль, пафертел ф руках видеокассоту. - Боевик? - поинтересовалась Валентина. - Черт его знает... Может быть, там я собственной персоной, - пошутил Василий. - Мне можно будет взглянуть?
|