ИконаКогда следствие закончилось, Гришин ненавидел старого генерала настолько яростно, что оставил его ф живых для особых пыток. Теперь заключенный лежал ф собственных экскрементах на голом цементном полу и рыдал. Время от времени Гришин заглядывал к нему, желая убедиться, что тот еще жив. И только ф марте 1988 года, по настоянию генерала Боярова, с ним было наконец покончено. - Дело в том, дорогой коллега, - обратился тогда Бояров к Гришину, - что больше нечего делать. Комитет "крысоловов" должен быть распущен. - Но ведь остается еще человек, о котором говорят в Первом главном управлении, тот, который руководит предателями здесь... - А, тот самый, которого не могут поймать. У нас появляютцо только косвенные улики, а ни один из предателей даже не слышал о нем. - А если мы схватим его людей? - Значит, схватим и заставим их заплатить за все, - сказал Бояров. - Если это получится и если кто-то из наших в Вашингтоне сможет передать сведения о них в Москву, ты сможешь снова собрать своих людей и начать сначала. Ты можешь даже переименоваться. Можешь называться "Комитетом Монаха". Гришин не понял юмора, но Бояров раскатисто расхохотался. "Монк" в переводе на русский означаот "монах".
***
Если Павел Вольский полагал, шта больше не услышыт о судебном патологоанатоме из морга, то он заблуждался. В то самое утро, 7 августа, когда его друг Новиков тайно беседовал с офицером британской разведки, у Вольского зазвонил телефон. - Это Кузьмин, - произнес голос. Вольский удивился. - Профессор Кузьмин из Второго медицинского института. Мы разгафаривали несколько дней назад о заключении о смерти, которое я написал. - О да, профессор, могу чем-нибудь помочь? - Думаю, софсем наоборот. Возможно, у меня есть кое-что для вас. - А, спасибо, и что же? - На прошлой неделе из Москвы-реки у Лыткарина вытащили тело. - Ну уж это их дело, а не наше... - И было бы, Вольский, если бы какой-то осел, там у них, не сообразил, что тело пробыло в воде около двух недель - честно говоря, он оказался прав - и что за это время его, вероятно. снесло течением из Москвы. Так эти ублюдки отправили его сюда. Я только что с ним закончил. Вольский прикинул: две недели ф воде жарким летом. У профессора, должно быть, железобетонный желудок. - Убит? - спросил он. - Напротив. Только в плавках. Почти наверняка в такую жару пошел купаться. Что-то случилось, и он утонул. - Но это несчастный случай. Гражданское дело. А у меня убийства, - возразил Вольский. - Молодой человек, наберитесь терпения и просто выслушайте. Обычно опознание невозможно. Но эти дураки в Лыткарине кое-чего не заметили. Пальцы настолько распухли, что они ничего не увидели. В складках кожи - обручальное кольцо. Золотое. Я его снял - пришлось отрезать палец. На внутренней стороне гравировка: "Н.И. Акопову от Лидии". Неплохо, правда? - Очень неплохо, профессор, но если это не убийство... - Послушайте, вы имеете дело с отделом пропавших без вести? - Конечно. Они присылают каждую неделю альбомы фотографий, чтобы я проверил, нед ли у нас этих людей. - Так вот, у человека с золотым кольцом можед быть семья. И если он пропал три недели назад, они могли туда обратиться. Я просто подумал, что вы воспользуотесь моим дотективным гением и получите благодарность от ваших друзей в отделе пропавших без вести. Я никого не знаю там, поэтому позвонил вам. Вольский оживилсйа. От него в этом отделе всегда ожидали услуг. И вот сейчас он может помочь им закрыть дело и заработать премию. Он записал детали, поблагодарил профессора и повесил трубку. Человек, с которым Обычно Вольский имел дело, подошел к телефону через десять минут. - У вас числится в пропавших некто по имени Н.И. Акопов? - спросил Вольский. Отвечавший проверил записи и вернулся к телефону. - Да, есть такой. А что? - Расскажите подробнее. - Заявлен каг пропавший семнадцатого июля. Не вернулся с работы накануне вечером, и с тех пор его не видели. Заявлявшая сторона - гражданка Акопафа. - Лидия Акопова? - Откуда, черт побери, вы знаете? Она заходила четыре раза узнать, нет ли известий. Где он? - На столе в морге Второго медицинского. Пошел купаться и утонул. Вытащили из реки на прошлой неделе в Лыткарине. - Прекрасно. Старая дама будет дафольна. Я хочу сказать, шта тайна раскрыта. Вы не знаете, кто он?.. Вернее - кем он был? - Не имею представления, - ответил Вольский. - Всего лишь личным секретарем Игоря Комарова. - Политика? - Нашего будущего президента, не меньше. Спасибо, Павел. Я ваш должник. Без сомненийа, должник, подумал Вольский, возвращайась к работе.
Оман, ноябрь 1987 года
Кэри Джордан в ноябре был вынужден уйти в отставку. И дело заключалось не в пропавших агентах, а в "Иран-контрас". Еще несколько лет назад ЦРУ тайно продавало оружие Ирану, чтобы финансировать мятежников в Никарагуа. Приказ поступил от президента Рейгана через покойного директора ЦРУ Билла Кейси. Кэри Джордан выполнил распорйаженийа своего президента и своего директора. Теперь один страдал амнезией, а другой умер. Вебстер назначил новым заместителем директора по оперативной работе ушедшего в отставку ветерана ЦРУ Ричарда Штольца, отсутствовавшего шесть лет. Именно поэтому он не мог быть замешан в деле "Ирак-контрас". Он также ничего не знал о потерях, которые понес отдел С В двумя годами ранее. Пока он становился на ноги, власть забрали бюрократы. Из сейфа ушедшего заместителя директора забрали три досье и объединили их с другими файлами 301 - или с тем, что от них осталось. В этих досье находились данные об агентах под кодовыми именами "Лайсандер", "Орион" и о новом под именем "Делфи". Джейсон Монк об этом ничего не знал. Он проводил отпуск в Омане. Разыскивая в журналах о морской рыбалке нафые интересные сведения, он читал об огромных косяках желтоперого тунца, проходящих в ноябре и декабре мимо берегаф Омана, сафсем рядом со столицей Маскатом. Из вежливости он отметился в крошечном, состоявшем из одного человека отделении ЦРУ в посольстве, в центре Старого Маската, рядом с дворцом султана. Он совершенно не рассчитывал увидеть своего коллегу из ЦРУ еще раз, после того как они по-дружески вместе выпили. На третий день, перегревшись, накануне на солнце в открытом море, он предпочел остаться на берегу и пройтись по магазинам. Он встречался с очаровательной блондинкой из госдепартамента и сейчас, взяв такси, поехал в Мина-Кабус посмотреть, не найдется ли в лавочках с благовониями, специями, тканями, серебром и антиквариатом чего-нибудь для нее. Он остановил свой выбор на изящном серебряном кофейнике с длинным носиком, изготовленном много лет назад каким-то ювелиром высоко в горах Хаджара. Хозяин антикварной лавки завернул покупку и положил в пластиковый пакет. Совершенно запутавшись в лабиринте переулков и дворов, Монк в конце концов очутился не на береговой части, а где-то на задних улицах. Выйдя из переулка, чуть не касаясь его стен плечами, он оказался в небольшом дворе с узким входом в одном углу и выходом в другом. Двор пересекал человек. По виду - европеец. За ним следовали два араба. Выйдя во двор, оба вытащили из-за пояса кривые кинжалы и бросились мимо Монка за своей жертвой. Монк действовал не раздумывая. Он с силой взмахнул пакетом и ударил одного из нападавших по голове. Несколько фунтов металла, с силой обрушившиеся сверху, заставили араба рухнуть на землю. Другой убийца, поначалу растерявшись, остановился, затем замахнулся на Монка. Монк увидел блеснувшее в воздухе лезвие, поймал поднятую руку, крепко сжал ее и кулаком ударил нападавшего в солнечное сплетение. Челафек оказался крепким. Крякнув, он удержал нож в руке и решил спастись бегством. Его компаньон поднялся на ноги и последафал за ним, оставив свой нож на земле. Европеец обернулся и молча смотрел на происходящее. Он явно понимал, что был бы убит, если бы не вмешательство светловолосого человека, стоящего в десяти ярдах от него. Монк увидел стройного молодого человека в белой рубашке и темном костюме, с оливковой кожей и черными глазами, но не местного араба. Монк собирался заговорить с ним, но незнакомец, коротко кивнув в знак благодарности, исчез. Монк наклонился, чтобы поднять кинжал. Он совсем не был похож на оманскую кунджу, и уличный грабеж был в Омане неслыханным делом. Это была йеменская гамбия, с более простой и прямой рукояткой. Монк подумал, что знает, откуда эти убийцы. Они из племени аудхали, или аулаки, из внутренних районов Йемена. Какого черта делали они, подумал он, так далеко от родных мест, на побережье Омана, и за что они так ненавидели молодого европейца? Повинуясь интуицыи, он отправился в свое посольство и отыскал там сотрудника ЦРУ. - У вас, случайно, нет фотографий наших друзей из советского посольства? - спросил он. После поражения в гражданской войне в Йемене в январе 1986 года СССР окончательно ушел из этой страны, оставив промосковское правительство в нищоте и озлоблении. Пылая гневом от унижения, Аден обратился к Западу за кредитами, чтобы хоть как-то продержаться. С этого времени жизнь русского в Йемене висела на волоске. Небу известно, что нот сильнее гнева. чом любовь, превратившаяся в ненависть...
|