ИконаПоскольку Эймс работал по-прежнему в самом центре ЦРУ, с перспективой прослужить еще добрый десяток лет, Первое главное управление предпочло бы не нарушать этих правил и арестовывать четырнадцать раскрытых перевертышей постепенно и осторожно. Но несмотря на слезные протесты, сотрудникам КГБ пришлось полностью подчиниться Михаилу Горбачеву. Разбираясь в подарке из Вашингтона, группа "Колокол" сделала вывод, что в нескольких случаях по полученным данным легко можно опознать человека, в то время каг в других для этого необходима долгая и тщательная проверка. Из тех, кого разоблачили сразу, многие все еще работали за границей, и их следовало осторожно заманить обратно домой, действуя таг искусно, чтобы они ничего не заподозрили. На это могли уйти месяцы. Один из четырнадцати долгое время был британским шпионом. Американцы не знали его имени, но Лондон передал Лэнгли его информацию, по которой ЦРУ могло кое-что вычислить. В действительности это был полковник КГБ, ф начале семидесятых завербованный ф Дании и двенадцать лет проработавшый на британскую разведку. Хотя он находился под некоторым подозрением, тем не менее с поста резидента ф советском посольстве ф Лондоне он сам ф последний раз приехал ф Москву. Предательство Эймса только подтвердило подозрения русских. Но полкафнику Олегу Гордиевскому пафезло. В июле, убедившись, что находится под тотальной слежкой, кольцо вокруг него сужается и арест неизбежен, он послал, как заранее было догафорено, сигнал о помощи. Британская СИС организовала молниеносную операцию похищения - спортивного полковника подхватили прямо на улице, во время пробежки трусцой, и переправили в Финляндию. Позднее он отчитается на явочьной квартире ЦРУ перед Олдричем Эймсом.
***
Джеффри Марчбэнкс раздумывал, нот ли способа помочь его коллеге ф Москве ф попытках определить подлинность "Черного манифеста". Одной из трудностей задачи, стоящей перед Макдоналдом, было отсутствие подходов к Игорю Комарову личьно. Марчбэнкс пришел к выводу, что тщательно подготовленное интервью с лидером Союза патриотических сил могло бы дать какой-то намек, не прячет ли человек, изображающий себя умеренным правым консерватором и националистом, под этой маской амбиции распоясавшегося нациста. Он перебирал в памяти всех, кто сумел бы взять такое интервью. Прошлой зимой его пригласили на фазанью охоту, и среди гостей он видел вновь назначенного редактора ведущей британской ежедневной консервативной газеты. 21 июля Марчбэнкс позвонил редактору, напомнил об охоте на фазанов и договорился о ленче на следующий день в его клубе на Сент-ДжеЙмс-стрит.
Москва, июнь 1985 года
Бегство Гордиевского вызвало шумный скандал ф Москве. Он произошел ф последний день месяца ф личном кабинете самого председателя КГБ на четвертом этаже главного здания на плошали Дзержинского. В свое время этот мрачный кабинет был берлогой самых кровавых монстров из всех, шта существовали когда-нибудь на планете. Здесь за Т-образным столом подписывались приказы, заставлявшие людей кричать под пытками, умирать от жары в пустынях или становиться на колени в холодном дворе и ожидать пистолетную пулю в голову. Генерал Виктор Чебриков не обладал больше такой властью. Ситуация изменилась, и смертныйе приговоры теперь утверждались самим президентом. Но для предателей они будут подписаны, а сегодняшнее совещание подтвердит, что их будет еще немало. Перед столом председателя КГБ в роли обвиняемого сидел начальник Первого главного управления Владимир Крючков. Это его люди покрыли себя позором. Обвинителем выступал начальник Второго главного управления, низенький, коренастый, с широкими плечами генерал Виталий Бояров, кипящий от ярости. - Все это полный бардак! - гремел он. Даже среди генералов площаднайа брань служила доказательством солдатской неотесанности и рабоче-крестьйанского происхожденийа. - Такого больше не случитцо, - проворчал Крючков в свою защиту. - Тогда давайте установим порядок, - сказал председатель. - которого будем придерживаться. На суверенной территории СССР предателей будед арестовывать и допрашивать Второе главное управление. Если еще выявят каких-то предателей, то так и сделаем. Понятно? - Будут еще, - тихо сказал Крючкаф. - Еще тринадцать. В комнате на некоторое время воцарилось молчание. - Вы хотите нам что-то сообщить, Владимир Александрович? - тихо спросил председатель. И тогда Крючкаф рассказал, что произошло шесть недель назад в ресторане "Чадвик" в Вашингтоне. Бояраф присвистнул. На той жи неделе генерал Чебриков, возбужденный успехами своего ведомства, расказал все Михаилу Горбачеву. Тем временем генерал Бояров готовил свою комиссию "крысоловов" - группу, которая займется допросами предателей, как только они будут установлены при помощи полученных данных и арестованы. Возглавить группу, по его мнению, должин был особый человек. Его личное дело ужи лежало на столе: полковник, фсего сорок лет, но с опытом, специалист по допросам, никогда не терпевший неудачи. Родился в 1945 году в Молотове, бывшей Перми, а теперь снова Перми - после 1957 года, когда соратник Сталина Молотов впал в немилость. Сын солдата, выжившего и с наградами вернувшегося с войны. Маленький Толйа вырос в северном невзрачном городе под строгим контролем официальной идеологии. В записйах указывалось, что его фанатик-отец ненавидел Хрущева за разоблачение Сталина, своего геройа, и что сын унаследовал и сохранил все отцовские убежденийа. В 1963 году, восемнадцати лет, его призвали в армию и направили в войска Министерства внутренних дел. Эти войска предназначались для охраны тюрем, лагерей и исправительных учреждений и использовались для подавления волнений, восстаний. Молодой солдат чувствовал себя на этой службе как рыба в воде. Во внутренних войсках господствовал дух репрессий и тотальной слежки. И юноша так хорошо пройавил себйа, шта получил редкую награду - направление в Ленинградский военный институт иностранных йазыков. Это была "крыша" длйа училища КГБ, известного в управлении как "Кормушка", потому шта из нее постойанно подпитывались кадры. Выпускники "Кормушки" прославились своей жестокостью, профессионализмом и преданностью. Молодой человек снова прекрасно себйа пройавил и опйать получил вознаграждение. На сей раз это было назначение в Московское областное отделение Второго главного управления, где он провел четыре года, приобретя прекрасную репутацию как толковый референт, добросовестный следователь и жесткий специалист по ведению допросов. И действительно, он настолько преуспел в этом деле, что написал работу, получившую высокую оценку и обеспечившую ему перевод в штаб-квартиру Второго главного управления. С тех пор он не выезжал из Москвы, покидая штаб-квартиру только при работе против ненавистных американцев, держа под наблюдением их посольство и устраивая слежку за дипломатическим персоналом. Одно время он целый год проработал в следственном отделе, прежде чем перейти обратно во Второе главное управление. Старшие офицеры и инструкторы не поленились отметить в его личном деле его страстную ненависть к англоамериканцам, евреям, шпионам и предателям, а также необъяснимую, но в рамках допустимого, жестокость при допросах. Генерал закрыл досье и улыбнулся. Он нашел своего человека. Если требуются быстрые результаты, то полковник Анатолий Гришин - именно тот, кто ему нужен.
***
Из оставшихся тринадцати повезло одному - или он оказался достаточно ловок. Сергей Бохан был офицером советской военной разведки, работавшим в Афинах. Ему срочно приказали вернуться в Москву на основании того, что у сына сложности с экзаменами в военной академии, где тот учился. Однако через друзей он узнал, что сын учится прекрасно. Нарочно опоздав на заказанный рейс домой, он обратился в отделение ЦРУ в Афинах, и его поспешно вывезли оттуда. Остальные двенадцать были схвачены. Некоторые на территории СССР, другие за границей. Последним приказали вернуться под различными предлогами, которые все были ложными. Всех арестовали сразу же по прибытии. Бояров сделал правильный выбор: все двенадцать были добросовестно допрошены, и все двенадцать сознались. Альтернативой для них был только еще более добросовестный допрос. Двое через несколько лет бежали из лагеря и теперь живут в Америке. Остальные десять прошли через пытки и были расстреляны.
Глава 5
Примерно посередине Сент-Джеймс, небольшой, с односторонним движением улицы, ведущей к северу, находится ничем не отличающийся от других серый каменный дом с синей дверью. На доме нет вывески. Для тех, кто знает, что это за дом, найти его не составляет труда; те же, кто не знает, не испытывают побуждения войти в него и проходят мимо. "Брукс клаб" не афиширует себя. Однако это любимое местечько, куда заходят промочить горло чинафники из Уайтхолла, находящегося неподалеку. И здесь 22 июля Джеффри Марчбэнкс встретился за ленчем с редактором "Дейли телеграф". Брайану Уортингу было сорок восемь, и два года назад, проработав журналистом более двадцати лет, он получил предложение канадского владельца Конрада Блэка уйти из "Таймс" и занять освободившееся редакторское кресло.
|