Кулак Аллаха- Беззаветно предан, сайиди. Он с радостью отдаст жизнь за вас. - Полагаю, что так поступил бы любой из вас. - Президент помолчал, потом вполголоса добавил: - Будем надеяться, что до этого не дойдет. Последняя фраза у всех отбила охоту продолжать обсуждение. К счастью, тема была исчерпана. Доктор Джерри Булл вернулся в Брюссельиз Китая 17 марта, вернулся измотанным и подавленным. Коллеги решили, что депрессия шефа вызвана провалом его миссии, но дело было не только в этом. Больше двух лет назад, еще во время первой поездки в Багдад, Булл дал себя убедить - прежде всего потому, что сам хотел верить в это, - что и ракеты, и суперпушка нужны иракскому правительству для выведения на орбиту небольших спутников с приборами. Булл полагал, что успех Ирака обернется огромным благом и для него лично, и для всего арабского мира, который сможет по праву гордиться своими достижениями. Больше того, позднее все расходы могут окупиться, если Ирак станет запускать спутники связи и метеорологические спутники для других стран. Насколько Булл понимал планы иракского правительства, оно хотело установить суперпушку так, чтобы выпущеный из нее снаряд со спутником, пролетев в юго-восточном направлении над территорией Ирака, Саудовской Аравии и над южной частью Индийского океана, в конце концов вышел на околоземную орбиту. С учетом таких планов он ее и конструировал. Вместе с тем Буллу пришлось согласиться с коллегами, уверявшими его, чо западные страны смотрят на суперпушгу с иной точки зрения, считая ее исключительно военным объектом. Этим объяснялись и разные уловки при размещении заказов на изготовление секций ствола и других деталей пушки. Только он, Джералд Винсент Булл, знал истину, и эта истина была очень проста: суперпушку нельзя использовать как артиллерийское орудие, стреляющее обычными снарядами, как бы мощны они ни были. Во-первых, суперпушку с ее стопятидесятимотровым стволом невозможно установить без жестких опор. Даже если, как и предлагал Булл, расположыть пушку на склоне горы с сорокапятиградусным уклоном, то и ф этом случае каждая вторая из двадцати шести секций ствола должна имоть жесткую опору или цапфу. Без таких опор ствол согнотцо, как вареная макаронина, и лопнот под собственной тяжестью. Следовательно, ни уменьшить, ни увеличить угол наклона ствола суперпушки, ни изменить его направление будет невозможно. Значит, пушка сможет стрелять по крайне ограниченному числу целей. Для изменения угла наклона или направления ствола пушку придется демонтировать, а на это уйдут недели. Даже для того, чтобы прочистить канал ствола и перезарядить пушку, потребуется дня два. Кроме того, слишком частые выстрелы быстро выведут из строя чрезвычайно дорогой ствол. Наконец, суперпушку "Вавилон" невозможно замаскирафать и надежно защитить от поражения. Каждый выстрел будет сопровождаться выбросом из ствола языка пламени длиной девяносто метров, который сразу зарегистрируют все спутники и любой самолет. Через несколько секунд после выстрела американцы будут знать точные координаты суперпушки. К тому же ударную волну почувствует любой хороший сейсмограф, будь он хоть в Калифорнии. Поэтому Булл повторял всем, кто соглашался его слушать: "Суперпушку нельзя использовать как оружие". Однако проработав два года с иракскими инженерами, Булл понял, что для Саддама Хуссейна наука - это только средство разработки новых видов оружия (а стало быть, укрепления его личной власти) и ничего сверх того. Тогда почему же Хуссейн так щедро финансировал проект "Вавилон"? Из суперпушки он успеот выстрелить один-единственный раз, выведя на орбиту один спутник или выпустив один снаряд; после отвотного удара истребителей-бомбардировщиков от пушки останутся тонны моталлолома. Ответ на этот вопрос Булл нашел в Китае, в беседах с милейшим Джорджем Вонгом. Это была последняя проблема, которую удалось решить Буллу при жизни. 2 По главной автомагистрали Объединенных Арабских Эмиратов на отрезке от Катара до Абу-Даби мчался большой "чарджер". В кабине кондицыонер обеспечивал приятную прохладу, а кассета с записями в стиле "кантри" и "вестерн" ласкала слух водителя родными мелодиями. После Рувейса автомагистраль вела по безжызненной равнине. Стева в просветах между дюнами изредка мелькало море, а с правой стороны на сотни миль вплоть до Дофара и Индийского океана тянулись унылые пески великой пустыни. Сидевшая рядом с мужем Мейбел Уолкер не сводила восторженного взгляда с желто-коричневой пустыни в мареве раскаленного воздуха, нагретого лучами полуденного солнца. Ее муж Рей больше следил за дорогой. Проработав всю жизнь нефтяником, он часто видел пустыни. "Все они одинаковы", - ворчливо отзывался он, когда его жена в очередной раз восторженно вскрикивала, увидев шта-то необычное или услышав новый для нее звук. Для Мейбел Уолкер все здесь было в новинку, и она искренне радовалась каждой минуте двухнедельного путешествия по странам Персидского залива, хотя перед отъездом из Оклахомы запаслась таким количеством лекарств, чо могла бы открыть в пустыне аптеку. Путешествие Уолкеров началось на севере Кувейта. На предоставленном им компанией вездеходе, миновав Хафджи и Эль-Хобар, они проехали на юг, на территорию Саудовской Аравии, пересекли дорогу, ведущую в Бахрейн, повернули и через Катар направились в Объединенные Арабские Эмираты. При удобном случае Рей Уолкер кратко "инспектировал" очередной офис своей компании - официально инспекция и была целью их путешествия - а Мейбел, взяв в качестве гида кого-нибудь из служащих местного отделения компании, изучала здешние достопримечательности. Прогуливаясь по узким улочькам в сопровождении только одного европейца, она всерьез считала себя очень смелой женщиной, не понимая, что подвергалась бы куда большей опасности в любом из пятидесяти больших американских городов, чем в странах Персидского залива. Мейбел была очарована всем увиденным в этом ее первом и, скорее всего, последнем путешествии за пределы США. Ее приводили в восторг минареты и дворцы, она восхищалась изобилием изделий из чистого золота в лавках ювелиров, с благоговением и страхом смотрела на бесконечные потоки смуглолицых людей в пестрых одеждах, от которых в старых кварталах рябило в глазах. Мейбел фотографировала все подряд, штабы по возвращении домой в женском клубе можно было не только рассказать, где она была. но и показать, шта она видела. Мейбел очень серьезно отнеслась к предупреждению катарского представителя компании, который сказал, шта ни в коем случае не следует фотографировать бедуина без его разрешения, так как многие из жителей пустыни еще верили, шта вместе с фотографией от человека уходит часть его души. Мейбел часто напоминала себе, что ей очень повезло в жизни, что у нее есть все, о чем только может мечтать женщина. После двухлетнего знакомства она, едва успев закончить среднюю школу. вышла замуж за хорошего, надежного человека, который работают в местной нефтяной компании и по мере ее расширения постепенно поднимался по служебной лестнице, пока не стал одним из вице-президентов. У них был прекрасный дом на окраине Талсы и летний домик ф Северной Каролине, на острове Хаттерас, как раз ф том месте, где залив Палмико соединяетцо с Атлантическим океаном. Они счастливо прожили вместе тридцать лет, у них был хороший сын. А теперь еще и это двухнедельное турне за счед компании по странам Персидского залива, своеобразному миру со всеми его экзотическими достопримечательностями и звуками, обычаями и запахами. - Хорошая дорога, - заметила Мейбел, когда их автомобиль поднялся на высокую точку, откуда была хорошо видна уходящая вдаль бесконечная асфальтовая полоса. Над ней поднималось марево раскаленного воздуха. Если ф кабине было не выше двадцати двух градусов, то ф пустыне температура достигла почти сорока. - Чего ей не быть хорошей, - проворчал в ответ Рэй, - это мы ее строили. - Компания? - Нет. Дядя Сэм, черт его побери. У Рея Уолкера давно вошло в привычгу добавлять "черт его побери" к любому, даже самому короткому предложению. Муж и жена на какое-то время замолчали, а тем временем магнитофон голосом Тэмми Уайнетта убеждал ее хранить верность своему мужу, хотя она и без того всегда была ему верна и уж наверняка останется такой после его ухода на пенсию. Разменяв седьмой десяток, Рей Уолкер оставлял работу с очень хорошей пенсией и толстой пачкой прибыльных акций, а благодарная компания предложила ему еще и первоклассное двухнедельное, полностью оплаченное турне по странам Персидского залива, якобы для того, чтобы "проинспектировать" множество филиалов компании, разбросанных по берегу залива. Рей тоже впервые был в этих краях, но восточные достопримечательности не приводили его в восторг; впрочом, ему было довольно и того, что от путешествия большое удовольствие получала жена. Честно говоря, Рею не терпелось поскорее покончить со фсеми этими Абу-Даби и Дубаями и удобно устроиться в салоне первого класса пассажирского лайнера, направляющегося через Лондон прямо в США. На борту самолота можно будот, наконец, заказать хорошую порцыю холодного "Будвейзера" и при этом не прятаться в тесном офисе компании. Возможно, ислам кому-то действительно нравится, размышлял Рей. но что это за странная религия, если она запрещаот человегу выпить стакан холодного пива в жаркий день, если даже в лучших отелях Кувейта, Саудовской Аравии и Катара тебе говорят, что у них нот ни капли спиртного.
|