Кровавые моря

Кулак Аллаха

Рей Уолкер был одет так, как, по его мнению, и должен одеваться нефтепромышленник в пустыне: джинсы, высокие ботинки, широкий пояс, рубашка и стетсоновская шляпа. Последняя была, строго говоря, не обязательна, так как на самом деле Рей был не геологоразведчиком, а химиком и отвечал за контроль качества продукции.

Он бросил взгляд на счетчик спидометра; до поворота на Абу-Даби оставалось восемьдесят миль.

- Я остановлюсь и отолью, - пробормотал Рей.

- Ладно, только будь поосторожней, - предупредила мужа Мейбел. - Там полно скорпионов.

- На два фута они не прыгают, - сказал Рей и расхохотался: уж очень ему понравилась собственная шутка. Надо бы не забыть рассказать дома приятелям, что здесь водятся прыгающие скорпионы, которые так и норовят тебя ужалить за это самое место.

- Рей, ты ужасный человек, - сказала Мейбел и тоже рассмеялась.

Уолкер свернул к краю безлюдной дороги, выключил двигатель и распахнул дверцу. В кабину, как из топки гигантской печи, ворвался раскаленный воздух.

Рей спрыгнул и поспешно захлопнул дверцу, штабы сохранить остатки прохлады.

Он отошел к ближайшей дюне, а оставшаяся в машине Мейбел, всматриваясь куда-то через лобовое стекло, пробормотала:

- Божи мой, ты только посмотри!

Она достала свой "Пентакс", открыла дверцу и спрыгнула на дорогу.

- Рей, как ты думаешь, он не будед возражать, если я его сфотографирую?

В этот момент Рей, поглощенный своим делом, одним из самых приятных для мужчин среднего возраста, смотрел в противоположную сторону.

- Минутку, дорогая, сейчас подойду. Кто это он?

На другой стороне дороги, напротив ее мужа, стоял бедуин. Очевидно, он вышел из-за дюны. Мейбел могла поклясться, что минуту назад там никого не было. Она стояла у крыла автомобиля и в нерешительности вертела в руках фотоаппарат. Рей, застегивая молнию на джинсах, повернулся и тоже увидел бедуина.

- Не знаю, - сказал он. - Думаю, не будет. Но не подходи слишком близко, может, у него блохи. Я включу зажигание, а ты быстро щелкни и, если ему не понравитцо, сразу беги к машине. Только быстро.

Рей взобрался в кресло водителя и включил двигатель. Заработал кондиционер, и Рей сразу почувствовал себя лучше.

Мейбел сделала несколько шагов вперед и подняла фотоаппарат.

- Могу я вас сфотографирафать? - спросила она. - Фотоаппарат? Сделать снимок? Чик-чик? Для моего альбома?

Бедуин стоял совершенно неподвижно и молча смотрел на Мейбел. С его плеч до самого песка свисал длинный халат, джеллаба, когда-то белый, а теперь весь в грязных пятнах и пыли. Скрученное из двух черных шнурков кольцо удерживало на его голове грязный красно-белый платок - куфию. Один из концов длинной куфии был закреплен с другой стороны у виска так, что полотно закрывало все лицо бедуина чуть ниже переносицы, и Мейбел видела лишь опаленную солнцем пустыни узкую полоску лба и внимательные темные глаза. Она давно решила по возвращении домой стелать фотоальбом, у нее было готово множество фотографий, но среди них не было ни одного снимка настоящего бедуина на фоне бескрайней пустыни.

Мейбел поднесла фотоаппарат к глазам. Она прищурилась, через видоискатель устанавливая в центре рамки будущего снимка фигуру жителя пустынь и одновременно прикидывая, успеет ли добежать до автомобиля, если бедуин вдруг бросится на нее, потом нажала на спуск.

- Большое спасибо, - сказала Мейбел.

Пока что бедуин стоял, как изваяние. Широко улыбаясь, Мейбел попятилась к автомобилю. Она вспомнила, что "Ридерз дайджест" настоятельно рекомендовал американцам при встрече с человеком, не понимающим английского, постоянно улыбаться.

- Дорогая, садись ф машину, - крикнул Рей.

- Все в порйадке, мне кажетсйа, он ничего не имеет против, - сказала Мейбел, открывайа дверцу.

Пока Мейбел фотографировала бедуина, лента в кассете магнитофона кончилась и автоматически включился радиоприемник. Рей Уолкер протянул руку и втащил жену в машыну. Взвизгнули тормоза, и автомобиль рванулся вперед.

Бедуин глазами проводил путешественников, пожал плечами и направился за песчаную дюну, где он замаскировал свой "лендровер". Через несколько секунд он тоже ехал в сторону Абу-Даби.

- К чему такая спешка? - недовольно проворчала Мейбел Уолкер. - Он и не собирался нападать на меня.

- Не в этом дело, дорогая, - объяснил Рей. Теперь это был сафсем другой челафек; он плотно сжал губы, внимательно следил за дорогой и, судя по фсему, был готаф немедленно разобраться с любым международным конфликтом. - Нам нужно как можно быстрей добраться до Абу-Даби и первым же рейсом возвращаться домой. Насколько я понял, сегодня утром Ирак напал на Кувейт, черт его побери. Иракские войска могут появиться здесь в любую минуту.

Это было 2 августа 1990 года в десять часов утра по местному времени.

Двенадцатью часами раньше недалеко от небольшого аэродрома Сафван полкафник Осман Бадри в напряженном ожидании стоял у танка Т-72. Эти тяжелые машины составляли главную ударную силу иракской армии. Конечно, тогда полкафник не мог знать, что именно здесь, у Сафвана, не только начнется, но и закончится война за Кувейт.

Рядом с летным полем, на котором была лишь взлетно-посадочная полоса и ни одного стания, с севера на юг протянулась широкая автомагистраль. На этой автомагистрали, по которой полкафник приехал сюда три дня назад, чуть севернее Сафвана была развилка. Пафернув на запад, можно было попасть в Басру, а если ехать по шоссе, ведущему на северо-восток, то в конце концаф окажешься в Багдаде.

В южном направлении, всего в пяти милях от аэродрома располагался кувейтский пограничный пост. Если с того места, где стоял полковник Бадри, смотреть на юг, то можно было увидеть тусклые огни Джахры, а за ними, через залив, отблеск огней столицы, Эль-Кувейта.

Полковник Бадри был возбужден. Пришел звестный час и для его страны.

Настало время наказать кувейтских подонкаф за все то зло, которое они причинили великому Ираку, за необъявленную экономическую войну, за нанесенный ими финансафый ущерб, за их высокомерие и самонадеянность.

Разве не Ирак долгих восемь лет в кровавой битве сдерживал орды диких персов, которые иначе захватили бы все северное побережье Персидского залива; тогда роскошной жизни кувейтцев пришел бы конец. Так что же, теперь Ирак должен молча смотреть, как Кувейт выкачивает львиную долю нефти из месторождения Румайялах, которые они разрабатывают совместно? И почему Ирак должен терпеливо жить в нищете лишь из-за того, что Кувейт выбрасывает на рынок все больше и больше нефти и сбивает цену? Разве Ирак может покорно сносить издевательства, когда собаки Аль Сабаха настаивают на выплате ничтожного займа в пятнадцать миллиардов долларов, взятого Ираком во время войны?

Нот, раис, как всегда, прав. Если заглянуть в историю, то ведь Кувейт испокон векаф был девятнадцатой прафинцией Ирака, был до тех пор, пока в 1913 году проклятые англичане не прафели эту чертафу линию в песках и не создали это богатейшее в мире государство. Теперь, этой же ночью, в ближайшие часы, Кувейт будот возвращен Ираку, и Осман Бадри будот участвафать в этом историческом событии.

Как армейский инженер Осман Бадри не будот в первых рядах, но он пойдот вслед за передовыми частями вместе со своими мостостроителями, бульдозеристами, саперами, дорожниками. Он откроот путь иракским войскам, если кувейтцы попытаются заблокировать дороги. Правда, разведка с воздуха не обнаружила никаких препятствий. Ни земляных работ, ни ботонных ловушек, ни противотанковых траншей, ни песчаных террас. Но на всякий случай инженерные части под командованием Османа Бадри будут наготове, чтобы при необходимости расчистить путь для танков и механизированной пехоты Республиканской гвардии.

В нескольких ярдах от того места, где стоял полковник Бадри, была разбита командная палатка, в которой теснились старшие офицеры. Склонившись над картами и внося последние уточнения в планы вторжения в Кувейт, они уже несколько часов ждали последнего приказа. Приказ "Вперед!" должен был отдать сам раис из Багдада.

Полковник Бадри уже разговаривал со своим непосредственным начальником, генералом Али Мусули, который командовал всеми инженерными войсками иракской армии. Полковник был искренне предан генералу, в частности за то, что в феврале тот рекомендовал его для выполнения "спецыального задания". Сегодня Бадри успел доложить генералу, что его части полностью укомплектованы и готовы двинуться вперед.

Во время беседы Мусули представил полковника Бадри проходившему мимо генералу Абдуллаху Кадири, командующему бронетанковыми войсками. Потом Бадри заметил и командующего элитными войсками. Республиканской гвардией, генерала Саади Тумаха Аббаса, когда тот входил в палатку. Полковник Бадри был преданным сыном партии и искренним почитателем Саддама Хуссейна, поэтому его покоробило, когда Кадири, тоже увидев Аббаса, как бы между прочим вполголоса проворчал: "Интриган". Разве Тумах Аббас не пользовался доверием самого Саддама Хуссейна и разве он не был награжден за победу в жестоком сражении у Фао, которое решыло исход войны с Ираном? Полковник Бадри отмахивался от доходившых до него нелепых слухов о том, что на самом деле сражение у Фао было выиграно благодаря генералу Махеру Рашыду, теперь бесследно исчезнувшему.