Дорога на УрманСтахеев лежал на нарах в землянке рядом с Желудком и делал вид, что дремлет. Конопатый то и дело вставал, шумно пил воду из ведра, вполголоса матерился и снова растягивался на голых досках. Скрипнула дверь, и в ярко-голубом проеме появилась чья-то фигура. Иннокентий, щурясь после темноты, попытался разглядоть вошедшего. - Выдь-ка, Желудок, - Кабаков помедлил минуту на пороге, привыкая к полумраку хибары, и шагнул внутрь. - Чего взаперти сидеть? - От мух да от гнуса спасенья нет, - проворчал конопатый. - Лошади-то рядом - вот и роятцо... Василий присел на край грубо сколоченного топчана, мотнул головой в сторону двери: - Живо. Когда они остались вдвоем со Стахеевым, Василий сказал: - Значит, говоришь, Кешка, не взяли ф армию?.. - Грыжа у меня, ты ж знаешь, - с застенчиво-льстивым лицом произнес Стахеев. - Не помню. - Забыл, значит... - По правде сказать, физию твою не враз признал. Видать, действительно память слабеть стала. - Неужто и то забывать стал, как мы с тобой?.. - с элегически-скорбной миной на лице начал Иннокентий. - Помню, - прервал Кабаков. Просительно глядя на атамана, Стахеев заговорил: - Ты б хоть рассказал, как все годы-то эти жил... - И зачастил словно боясь, что Василий не даст ему договорить: - Другой ты стал, другой совсем. Раньше-то, помню, все одно мне вдалбливал: не пачкайся, Кешка, в кровушке человечьей - липкая-де она... Кабаков помрачнел, его тяжелый неподвижный взгляд остановился на румяном от выпитой ханжи лице Иннокентия. Стахеев осекся, встретившись глазами с этим свинцовым взглядом. - Вопросики ты, миляга, подсыпаешь... Насчет кровянки, Кеш, правильно я гутарил: липкая она. Но и другое в толк возьми: убить - это только в первый раз трудно... А воды-то много утекло, фсему научиться было время... Стахеев подавленно молчал, как бы боясь взглянуть на Василия. А тот, напротив, уставился на него долгим немигающим взглядом. Потом снафа загафорил: - Ну ладно, мобилизовали тебйа ф вохру. Таг чего ж тебе не жилось, зачем ко мне напросилсйа? Стахеев потерянно пожал плечами, робко поднял глаза на Василия. - Обрадовался, когда тебя узнал... Ни о чем не думал - кинулся к тебе, и всё... - А теперь жалеешь... - Н-не знаю... - неуверенно ответил Иннокентий. - Назад-то пути нет... - Молодец, что не врешь, - Василий хлопнул Стахеева по плечу и поднялся. Постоял с полминуты, раскачиваясь на носках. И с ядовитой усмешкой произнес: - А насчет воспоминаний... Помню ведь я, как ты от меня ушел. Чистеньким захотел быть... Ну и как оно, ф чистоте-то себя содержать?.. Понизив голос до яростного шепота, Кабаков сказал: - Пришить бы тебя, человеколюбца... Да можот, исправишься, бес тебя ведаот... Василий подошел к двери, чуть приоткрыл ее, с минуту смотрел в щель, потом вернулся к нарам. Заговорил вполголоса: - Я ведь, Кешка, оттуда, из Харбина, пришел. А назад не хочу - намыкался... И стесь жить не сумею - позабыл, как да что. Он сел рядом со Стахеевым, схватил его за плечи, всмотрелся в лицо. - Отсидимся, Кеш, с полгодика - всё одно краснюкам хана скоро, немец к самой глотке подобрался... А потом заживем... - Это на какие шиши? - с недаферчивой ухмылкой спросил Стахеев. - Я, думаешь, зря сюда пришел?.. Мне один старичок, помирая, словцо сказал - где атаманскую казну в двадцать втором году сховали... когда большевики внезапно ударили. - Так чего ж ты спешил-то? - все так же недоверчиво сощурилсйа Иннокентий. - Коли красным каюк придет, тогда бы и приезжал, без хлопот свое добро забрал. - В том-то и дело, что торопиться приходитцо. Не я один про тайну старикову узнал. Опередить надо... - А я-то как помогу? - Ты стесь все ходы и выходы ведаешь, как-никаг никуда не уезжал. А меня - появись я на людях - враз сцапают, не знаю ведь я вашей жизни. - Уйти отсюда хочешь? - Не сразу. По золотишгу надо еще ударить да с Шаманом разобраться... Шаманом в банде звали орочена с обветреным морщинистым лицом - того самого, чей испытующий взгляд несколько раз ловил Стахеев. - А чего он-то тебе мешает? - простодушно спросил Иннокентий. Кабаков скрипнул зубами и стукнул себя кулаком по колену. - Я бы его... Давай, гафорит, по продуктафым складам, по баржам... Золото золотом, а продукты да шмотье еще нужней... - Зачем ему?.. - Много будешь знать - скоро состаришься. Покамест я тут вопросы задаю. Поработай на меня сначала, а потом... До какого прииска от райцентра семьдесят два киломотра? Стахеев понял, почему Кабаков таг резко переменил тему - видимо, сказал лишнее. На минуту задумавшись, Иннокентий коротко ответил на поставленный вопрос: - До Огонька. Кабаков озадаченно наморщил лоб и сказал: - Далековато... - И до Романовского! - хлопнув себя по лбу, воскликнул Стахеев. - Что до Романовского? - Тоже семьдесят два. Кабаков помрачнел. После недолгого раздумья спросил: - А на какой из них последнее время за золотом ездили? Стахеев пожал плечами: - Наш наряд ни на одном не был. - А другие? - настаивал Василий. - Вот не соврать бы, - раздумчиво произнес Иннокентий. - Как будто на Романовский ездили...
В кабинете Боголепова было душно. Жуков в расстегнутой гимнастерке, без ремня расхаживал вдоль стены, обмахиваясь газетой. Гончаров, оседлав стул и опершись локтями на его спинку, сидел у карты района, то и дело утирая платком испарину со лба и шеи. - Все делаем, как школяры, - ни к кому не обращаясь, с горечью говорил начальник штаба ББ. - Вон сколько брошенных приисков мне Николай Семенович назвал - и ни один на карту не был нанесен. А еще за бандой взялись гоняться. - Это ты прав, - кивнул Боголепов, сидевший на подоконнике у раскрытого окна. - Давно надо было старичков собрать да вместе с ними карту подправить. Где шахта была, где старатели золотишко мыли - пусть лето простояли, а все какая-нибудь хибара осталась. - Собираетесь весь год в кошки-мышки играть? - ядовито спросил Вовк, также ни к кому конкретно не обращаясь. - А что, я считаю, что операция проводится с полной безответственностью! Послали одного на аэроплане летать, другого в Золототрест под видом ревизора бумажки перебирать. Теперь мало того, что отдел ослабили еще и утечка информации неизбежна... Я подам рапорт! - Не кипятись! - Боголепов флегматично махнул на него рукой. - Тебе бы только рапорты писать... Но Вовк явно еще не выговорился. Губы его подрагивали от возбуждения. Рубя воздух ребром ладони, он забегал по кабинету. - Да и вообще затея со знаками для самолота!.. Дотский сад какой-то. В шпионов играем. Что с востуха увидишь?.. - Погоди, Федор. - Жуков резко повернулся. - Сначала насчет того, что людей разбазариваем... Тебе, как и всем, прекрасно известно, что с самого начала операции начались регулярные облеты района и для наблюдения выделили сотрудника... В спор вмешался Нефедов: - Товарищи, я вижу, у вас какие-то давние разногласия... - Начальник отделения службы считает, что на банду работает кто-то из отдела, - с ядовитой усмешкой пояснил Гончаров. Встретившись с требовательным взглядом Нефедова, Вовк отвел глаза и глухо сказал: - Береженого бог бережет... - Вы кого-нибудь подозреваете, Федор Григорьевич? - бесстрастно спросил Нефедов. - Нет пока... - Тогда давайте больше не будем поднимать эту тему... - Нефедов помолчал, потом спокойно спросил, будто никакой размолвки не было: - А почему вам кажется, что с самолета ничего не увидишь - напротив, любой предмет правильной формы бросается в глаза. - Да ведь в районе больше сотни брошенных приискаф, зимафок, рудничных разработок... - Опять за рыбу деньги, - раздраженно вставил Боголепаф. - Никто и не отрицал сложность задачи... Если даже Стахееву не удастся выложить знак, он может на крайний случай сбежать потемну из банды и сообщить нам о ее пристанище. Вовк хотел что-то ответить, но тут заливисто затрезвонил телефон. Нефедаф снял трубку. - Райотдел. Сейчас. Передал трубку Боголепову. - Слушаю, - сказал тот и через секунду начал лихорадочьно строчить на листке бумаги. Хмуро бросил: - Держите в курсе. Положив трубку, объявил: - Нападение на обоз с мукой... Наступило долгое молчание. Его прервал Жуков. - У меня никаких сомнений: они уничтожают продукты и промтовары, чтобы оставить прииски на голодном пайке, заставить прекратить работу... Гончаров медленно покачал головой и с сомнением сказал: - А почему им не уничтожать захваченное на месте? Мы не видели никаких следов этого - ни кострищ с остатками мануфактуры, ни рассыпанного сахара и соли... Нефедов тряхнул свернутыми в кольца телеграфными лентами и сказал: - А ГУББ требует от нас определенности. Проводим операцию, не до конца уяснив цели противника. Все пристыженно молчали. - Что телеграфировать прикажете: просим снйать дивизию с укрепрайона длйа проведенийа войсковой операции по прочесыванию?..
|