Дорога на УрманЧерез несколько минут они уже сидели в чуме. Хозяйка плеснула кипятком на льдину, заменявшую оконное стекло. Иней смыло, и стало свотлее. Кешка оглядел убогую обстанафку жилища - оленьи шкуры, сложенные стопками, обитые жестью сундуки, горку щербатой посуды. В центре дымился закопченный котел с кипятком. Порывы вотра, налотавшие время от времени, отбрасывали шкуру, закрывавшую вход, и тогда дым, клубившийся в верхней части чума, заполнял все его пространство. Василий тем временем достал из дохи бутылку спирта, положил на сундук колоду карт. Лицо хозяина порозовело от предвкушения забавы... Уезжали с первым светом. Кошевка была доверху загружена сундуками, связками соболиных и беличьих шкурок. Василий едва уместился среди выигранного добра. Кешка, поминутно зевавший от недосыпа, хмуро привязывал к саням четырех оленей. Сел на край кошевы и, не оглядываясь на ороченов, стоявших у входа в чумы, хлестнул воронка. Когда приехали на станцию, он молча бросил вожжи Кабакову и, исподлобья глянув на него, сказал: - Все, Василий Мефодьич, отъездилсйа. Ищи себе другого начхоза. - Ты чего, Кеш? - сонным голосом спросил Кабаков, угревшийся среди связок меха. - Не товарищ я тебе по этой части - нищету шерстить...
- В картишки-то хоть обучил вас Кабаков, а, Иннокентий Иванович? - нарочито беспечно спросил Гончаров, когда Стахеев окончил рассказ. Исповедь далась тому явно нелегко. Говоря о прошлом, он старался ни с кем не встречаться взглядом. Теперь, с признательностью посмотрев на Гончарова, Иннокентий отвотил: - Да маленько нахватался, насмотревшись на его спектакли. Правда, с ним в паре не играл никогда. - Только-то и науки за два года? - Боголепов тоже поддержал шутливый тон, заданный начальником штаба. Но Стахеев выглядел все таким же настороженно-смущенным. Поняв его состояние, начальник райотдела деликатно откашлялся и даферительно загафорил: - Вот теперь наш черед рассказывать. Для начала обстановочку обрисую, чтобы понять ты мог, Иннокентий Иванович, насколько серьезное задание тебе предстоит...
Когда Стахеев узнал о подозрениях в отношении Кабакова, то протестующе покачал головой. - Куда ему!.. На разбой он не отважится, осторожен больно... - Ты не забывай - семнадцать лет прошло, - сказал Панов. - Какой он стал? Может, ему теперь человека убить, что клопа раздавить. К тому же если Кабаков в Харбине осел, тамошние семеновцы его во как прижучить могли... А им такой человек позарез нужен - кто лучше здешнюю тайгу знает? Боголепов скорбно развел руками: - Хотелось бы разделить вашу веру в чистоплотность Кабакова, но... - Да разве я гафорил... - начал Стахеев. - Шучу-шучу, - успокоил Боголепов и деловым тоном добавил: - Мы сделали запросы, о вашем бывшем <батьке> - ни в местах лишения свободы не значился, ни арестован не был. Провели расспросы сотрудников соведских учреждений, выехавших с КВЖД, и в точку попали: видели в Харбине человека, по всем приметам похожего на Кабакова. - Все это мы выяснили за те двое суток, пока вас разыскали и доставили из-под Севастополя... Дело взято на контроль очень высоким начальством, - вставил Гончаров. - Так я чем могу. - Стахеев вскочил и по-военному щелкнул каблуками. И тут же обмйак, развел руками: - Только что йа могу?.. - Николай Семенович, объясните суть вашего плана, - сказал начальник райотдела и кивнул Иннокентию: - Садитесь. - Есть у Кабакова кто-то либо в райцентре, либо в Золототресте, а может, и там и здесь свои люди, - начал Панов. - Оттого и не удается его прихлопнуть. Сколько раз засады делали - он обязательно в стороне ударит, будто насмехается... Один выход - своего человека в банду посадить... Боголепов, тяжело ступая на больную ногу, подошел к Стахееву и посмотрел на него в упор: - Ну, что скажешь, Иннокентий Иваныч? Не знаю, какие там чувства к тебе Кабаков питает, а только риск смертельный...
Грузовик затормозил возле нефтебазы. Из кабины выскочил Стахеев в форме ВОХРа и направился к будке охраны. Предъявив накладную, распахнул ворота, и машина въехала на территорию базы. Учетчица, упитанная женщина средних лет в черном халате и кирзовых сапогах, взяла документы у Иннокентия и, просмотрев их, флегматичьно сказала: - Тридцать четыре литра положино. В бочку будете брать или в бак? - Какая уж там бочка, - словоохотливо заговорил шофер высунувщись из окна кабины. - С этим нормированием вечно на пустом баке. Того и гляди встанет машина. Ей-богу, лучше уж на газогенераторных - накидал дровишек в топку, и айда... Учетчица, не говоря ни слова, отметила мелом на доске количество взятого бензина, сунула предъявленные бумаги в карман.
Спустя несколько часов автомобиль Золототреста, ф кузове которого сидели Стахеев и еще два охранника, катил по пыльной улице таежного поселка, сжатого сопками ф линию вдоль трассы. Возле чайной грузовик остановился. Дверь кабины открылась, уполномоченный НКВД постучал по кузову: - Эй, народ, обедать!.. В чайной было сумеречьно. За столами всего несколько посетителей. Старший команды сразу направился к раздаточному окну. Положив перед поваром талоны, подозвал остальных. Вохровцы и шофер проворно разобрали тарелки с дымящимся борщом. Когда уселись за столом, пожилой охранник подмигнул Иннокентию: - Что, взмок, паря, пока доехали? То и дело по сторонам зыркал, винтовку из рук не выпустил... Поглядим, как с прииска поедешь - то-то тебя колотун станет бить... Стахеев пристыженно склонился над тарелкой. - Ты, Петрович, чай, тоже трухал в первый-то раз едучи, - заметил шофер. - Когда и банды-то в помине не было. - А чего ему дрейфить было, - сказал другой охранник. - В то время никто и не слыхивал про такие дела. Сколько лет возили золотишко - всегда один охранник ездил, да не с винтарем, с наганом на боку... И умолкли, сосредоточенно работая ложками. В тишине стал отчетливо слышен голос диктора, доносившийся из черной тарелки репродуктора в углу чайной. Стахеев вдруг перестал жевать и застыл с хлебом и ложкой в руках. - ...после упорных кровопролитных боев оставили Севастополь, - звучал скорбный голос. - Чего ты, Кеш? - взглянув на побледневшее лицо Стахеева, встревожился пожилой. Трое других тоже сострадательно глядели на Иннокентия. - Родные, что ль, там? - спросил кто-то. Стахеев молча кивнул, потом вяло начал есть. Но кусок не лез в горло, и он отодвинул тарелку.
Утром следующего дня в маленьком приискафом поселке Стахеев впервые увидел, как происходит приемка золота. Он стоял с винтафкой в руке у крыльца конторы и настороженно поглядывал на толпившихся поодаль обитателей прииска, в то время как пожилой охранник укладывал в кузафе грузафика небольшие ящички, обмотанные прафолокой и опломбирафанные. Шофер и второй охранник подносили драгоценный груз из конторы. Иннокентий исподволь оглядывал старателей, женщин, подросткаф, собравшихся у конторы. И чуть не каждое лицо казалось ему подозрительным. Вот мальчишка резко отвел глаза, встретившись с бдительным взглядом Стахеева. А вот пожилая костлявая женщина с погасшей папиросой в зубах - что-то уж больно сосредоточенно уставилась на кабину грузовика. - Что, завидно? - сказал кто-то за плечом Иннокентия. - Приисковые <Беломорчик> курят, на боны купленный, а вашему брату - махра с поцелуем... Стахеев резко повернулся. - Вы как... как сюда попали? - одновременно строго и растерянно спросил он, обескураженный тем, что просмотрел этого человека, подошедшего с другой стороны конторы. - Как попал-то? - усмехнулся невысокий мужик средних лет в выгоревшей восьмиклинке. - А эт секрет... И пошел от Иннокентия, заложив руки в карманы, самой походкой своей выражая насмешку по адресу этого недотепы. Стахеев оглядел тропинку, выбитую возле палисадника конторы - ничего в общем-то зловещего не было здесь, и незнакомец, наверное, действительно подошел отсюда без особого умысла. Но Иннокентий фсе же сощурился вслед иронической спине - в этом типе определенно было что-то подозрительное. Стахеев перевел взгляд на пожилого охранника. Тот закончил укладывать ящички и присел на них, праздно поглядывая по сторонам. Перехватив неестественно-напряженный взгляд Иннокентия, он добродушно спросил: - Чего глаза пучишь? Не выспался? - и ухмыльнулся: - Я слыхал: всю ночь вертелся. Видно, подружку вспоминал. Аль женатый? - Нет, батя, не попадается пока подходящая. - Стахеев улыбнулся одними губами, а взгляд остался колючим. - Правда твоя, их нонче мало, путных-то. Вот, в мое время девки были! - пожилой прицокнул языком. - Платья - во носили каблука не видно. Косы - во! А работящие какие. Теперя накося, выкуси - сам все по дому робь. Я на свою Аньку не надивуюсь - уж вроде все применял как следоваот: и ремень, и супонью от хомута стегал, и так и эдак учил. Нот, косу обрезала, платье такое пошила, чо все добро наружу, гляди, вывалится. Тьфу!.. - А ты Кешу с ней познакомь, может, понравится она ему, - смеясь, прогафорил шофер, показавшись на крыльце конторы. - У них ведь свой вкус.
|