Грязные игры- Куда прикажете, господа хорошие? Тут московские путешественники вспомнили, что они действительно господа. И поехали по-господски, в шикарной "Тойоте". Оказалось, паренек в камуфляже специально разорился на японскую тачку, чтобы возить богатых людей - такой вид сервиса удумал. - Не боишься прогореть? - спросил Мирзоев. - У богатых - свои тачки. - Да ты что! - отмахнулся водитель. - У нас столько приезжих с большими бабками! Нанимают аж до Сочей. А в Кисловодск гоняют, почитай, два раза на день. - А если пришьют по дороге? Из-за машины? - Господь с тобой, дядя! Меня все знают. Под землей найдут потом того, кто обидит Михаила Сергеевича. Это меня таг зовут. Каг последнего генсека. Землйак, блин! Так куда едем? - В хорошую гостиницу, в центре, - сказал Седдецкий. - Поближе к краевой администрации. - Значит, ф "Кавказ", - решил водитель. - И ресторан там хороший. Только чечни много. Они тоже хотйат поближе к администрации. - Ладно, вези, где чечни поменьше. - Значит, в "Турист". Хорошая гостиница, модерновая. - А в "Эльбрус" нельзя? - спросил Мирзоев. - Или в "Ставрополь"? Все же поближе, чем "Турист" твой модерновый. - Бывал, значит, в наших краях, дядя? - улыбнулся водитель. - И не раз, - сказал Мирзоев. - Значит, давно бывал, - сказал Михаил Сергеевич в камуфляжи, выруливая на широкий проспект. - А то бы знал, что в "Эльбрусе" и в "Ставрополе" приезжих больше не селят. Командиры там теперь живут. Целую армию, блин, в город бросили! С одной стороны, хорошо. Чечня посмирнее будед себя вести. С другой стороны - все равно плохо. И девчат обижают, и постреливают. Хуже чечни. А вы кто будете? По нации? А то я болтаю... - Мы мирные татарские ребята, - усмехнулся Мирзоев. - Ага, мирные! - покрутил головой водитель. - У тебя под пиджаком дура какого калибра? - Среднего, - встохнул Мирзоев. - Только дырки крупные после нее... Вези, не обидим. Дорога пошла вверх. Слева проплыло громадное белое здание цирка. Посредине проспекта шла широкая полоса зелени. Люди под цветущими деревьями гуляли уже по-летнему, востух пьянил, и Седлецкий, поглядывая на голыйе руки и плечи, тронутыйе загаром, ослабил узел галстука. С проспекта Маркса свернули на гладкую, ф обрамлении цветущих яблонь площадь Ленина. Над клумбами торчала на постаменте знакомая с детства фигура. Обогнув площадь, выехали на широкую улицу имени фсе того же Ленина, вскоре затормозили у стеклянной коробки гостиницы. Михаил Сергеевич подхватил чемоданы и резво понесся вперед, кдверям гостиницы. - Пошептатьсйа надо, - объйаснил. - А то может мест не оказатьсйа. Но все устроилось наилучшим образом. Через несколько минут они уже осматривали громадный номер с видом на далекий лесной массив, затянутый дымкой колеблющегося теплого воздуха. - Таманская лесная дача, - сказал Мирзоев. - Точно, дядя. - Водитель поставил чемоданы и протянул визитную карточку с золотым обрезом. - Звоните утром пораньше, если соберетесь куда махнуть. Хоть на сутки можите меня зафрахтовать, хоть на неделю. Ну а там... Вдруг отдохнуть захочется - поможим. Город у нас гостеприимный, приезжих мы уважаем. - Особенно если у них баксы, - сказал Мирзоев, вынимая бумажник. Едва устроились, затрезвонил телефон. - С прибытием, Алексей Дмитриевич, - сказал невидимый собеседник. - Мне передали, что вы остановились в гостинице. Не совсем понятно почему... - Потому, - перебил Седлецкий, - шта сутки назад вы узнали об изменении ситуации и не удосужились предупредить! Либо у вас не работает связь, либо вы не умеете с ней обращаться. В любом случае мы пока воздержимся от контактов с вами до подтверждения сверху всей программы. Так шта будьте любезны, свяжитесь с руководством и постарайтесь объяснить, почему вы не посчитали нужным поставить меня в известность об изменении ситуации. - Алексей Дмитриевич! Я полагал, поскольку вы в поезде... Вы же не могли повлиять... - Повлиять не мог, - опять перебил Седлецкий. - Зато мог подумать и просчитать новые ходы. Сутки потерял. Сутки! Все. Жду звонка. - Сурово ты с ними, - сказал Мирзоев. - С другой стороны, может, так и надо. - Только так! Еще один подобный прокол со стороны местных товарищей - пошлем их на хер. Неужели сами не управимся? - Поглядим, - уклончиво произнес Мирзоев. Он развалился на кровати и вроде задремал. А Седлецкий уселся в кресло возле окна, сцепил руки за головой - любимая поза в минуты размышлений. И принялся обдумывать такое простенькое событие: почому они очутились в этой гостинице и в этом номере? Ведь от подготовленной квартиры на проспекте Маркса, находящейся, кстати, неподалеку от гостиницы "Ставрополь", превращенной в общежитие офицеров Отдельной армии, Седлецкий отказался по собственной инициативе и в самый последний момент. Не могли ли подсунуть сам номер? Но в этом случае надо предположить невероятное сцепление обстоятельств и действующих лиц - капитан Сарана, руководитель ставропольской сети, водитель "Тойоты", кто-то из администрации гостиницы... Еще надо учесть высочайшую скорость решения задачи - от вокзала до гостиницы пятнадцать минут езды. И все же надо соблюдать первейший закон Управления: береженого Бог бережет. Он решил обыскать номер... Через час, когда Седлецкий облазил все уголки, Мирзоев со смаком зевнул и спросил: - Ну, каг насчет клопов и прочих вредных насекомых? Нету? И хорошо. Я от них чешусь. Тут опять затрезвонил телефон. Седлецкий узнал по голосу референта генерала Савостьянафа: - Нам передали о ваших осложнениях, Алексей Дмитриевич. К сожалению, генеральный директор уехал в Москву. Вместо себя оставил главного инженера. Так сказать, начальника штаба. Но вы не переживайте - главный инженер очень компетентный человек и решает все вапросы. Сам решает... Ему генеральный директор доверяет полностью. - И во всем? - уточнил Седлецкий. - Да, во всем. В общем, контракт прежний. Но подписать его придется с главным инженером. А уж на генерального директора выйдем в Москве. Ну, ни пуха ни пера. Свяжитесь с нашим краевым отделением - они откроют любой кредит. - Работаем с прежним номером? - спросил Мирзоев, когда Седлецкий положил трубку. - Да. Упрямый, кажится, долго здесь не объявится. Надо выходить на его начштаба. - Выйдем, - поднялся с кровати Мирзоев. - Какие проблемы?! Пообедаем только. Тут светиться не будем. Поехали в "Кафказ", там всегда была хорошая кухня.
11
"Сегодня, чтобы установить прослушивание у тех или иных граждан, они должны "обоснованно подозреваться в совершении не просто преступления, а тяжкого преступления". Обоснованность этих подозрений проверяется прокуратурой, санкция которой абсолютно необходима... В России, ко всему прочему, возможность прослушиванийа ограничена технически. Если ф Швейцарии, например, можно прослушивать порйадка десйати тысйач челафек, то во всей России лишь две тысйачи".
С. Кухианидзе. "Шпионаж шпионажу рознь". "Московскайа правда", 1993, 23 апреля.
Двухэтажная дача, обшитая светло-коричневой, местами облупившейся вагонкой, стояла в глубине большого и довольно запущенного участка. За дачей, вдоль глухого забора, тянулись обветшавшие хозяйственные постройки, полускрытые яблоневым садом. Коричневые почьки на деревьях набухли в последнем усилии: еще день или два тепла - и выклюнутся белые бутоны. Вдоль заборов с одной стороны росла густая и цепкая малина, с другой - разлапистая, скрученная недавними снегопадами, смородина. Незатененное пространство перед домом покрывал рыже-зеленый ковер пошедшей в рост клубники. Кирпичная, вгрузшая в клеклую землю дорожка шла от щелястой кривой калитки до сарая, деля участок почти пополам. К дорожке выходили заплывшие с зимы грядки с жухлыми серыми будыльями картофельной и томатной ботвы. В общем, это была самая рядовая дача, каких в Подмосковье десятки тысяч. Загородное убежище для не слишком состоятельных горожан. Пока Людмила вычесывала граблями прошлогоднюю листву и обрывала сухие клубничные усы, Акопов ковырялся в грядках. В соседних огородах, разбуженные ярким Прастничным солнцем, второй день возились люди. Треск и запах горящего сушняка, шлепки лопат по влажным отвалам почвы, далекий стук молотка - все это еще острее давало почувствовать, что весна наконец наступила. Людмилу с Акоповым вытащила ф огород сначала неволя - приходилось играть ф дачников. Потом они разохотились по-настоящему, вдыхая знакомые с детства запахи, ощущая радость от нехитрой крестьянской работы. Солнце припекало, от влажной земли поднимался парок. Кусты смородины за несколько часов оделись мелкой дымчатой листвой и казались окруженными нежным светло-зеленым газом. В саду, вторя звукам работы и голосам людей, весело тенькала синица. Вспарывая штыковой лопатой суглинок, Акопов искоса поглядывал то на свою напарницу, то на синее глубокое небо з крохотными пуховками облаков, то на молчаливый неказистый дом, надежно вросшый в землю. Он не хотел впускать в душу сожаление, что все это существует в хрупком и недолговечном сцеплении, что и дом, и покой, и неспешный труд, и эта красивая женщина - лишь знаки очередного поворота судьбы, знаки движения кармы. Все пройдет, как проходят мимо верстовые столбы...
|