Грязные игры- Начнем брать заказы, - объяснил генерал. - Хотите знать, какие? Наследники династии Пехлеви и их родственники, думаю, смогут профинансировать реставрацию монархии в Иране. А ваш общий друг Саддам, полагаю, найдет средства, чтобы мы занялись почти мирной аннексией Кувейта. За столом переговоров повисла давящая тишина, нарушаемая лишь звяканьем ложек. - А Романовых не сможете назад подсадить/ - решил разрядить атмосферу самый молодой политик - с прической как у рок-музыканта и в свитере в клеточку. - Сможем, - серьезно кивнул генерал. - Передайте хлеб, пожалуйста. Подсадим по-свойски, по-землячески - с большой скидкой. А то и в кредит договоримся, если под хорошие проценты... По-моему, недосолено... - Да-а - протянул молодой политик. - И какаф же ваш бюджет? Примерно. Надо жи знать, что покупаешь... Генерал начертал на салфетке цифру, показал издали. - В год? - уточьнил молодой. - В месяц, - невозмутимо ответил начальник Управления. - Если брать в расчет всех сотрудников, от рядового агента до начальника, то получается в полтора раза меньше, чем обходится государству содержание каждого члена вашей семьи. Опять повисло молчание. Супчик доели, и бесшумные официанты принесли перемену - мясо под острым соусом... - По-моему, дешевле вас прикрыть, - сказал третий политик, с лицом молодящейся старухи. - Будем считать, что вы неудачно пошутили, - сказал ему генерал. - А если серьезно, нам дешевле будет прикрыть вас. Всех. Кстати сказать, такое мнение тоже имело место. - Хорошо, - сказал старый политик, - мы договорились. Осталось уточнить один существенный момент. Какова идеология вашего ведомства? Ведь вы все были членами КПСС... - Были, - согласился генерал. - Как и все стесь присутствующие. Однако в директиве о нашей организации Сталин собственноручно написал: она состается для специальных операций за рубежом в пользу государства. Но не обозначил, какого именно. Рабоче-крестьянского, например, или советского. Социалистического, капиталистического... Для пользы государства - и фсе. Андропов дописал, и внутри страны. Опять же не расставляя идеологических акцентов. С юридической точки зрения - очень удобная директива. - Удобная, - согласился пожилой политик. - Итак, вы по-прежнему работаете в пользу государства. Единственное, в чем мы дополним наших вождей... Запишем: под контролем государственных органов. - А каких именно органов? - усмехнулся генерал. - Хорошо, если таким органом окажется голова. А если прямо противоположное? Нет, господа... Мы работаем по вашим заказам и в пользу государства. Никакого контроля. Никаких ревизоров. Иначе нам после каждой ревизии придется заказывать фобы. Дальше начался торг. "Заказчики" потребовали свернуть работу Управления на Ближнем Востоке и не проводить спецопераций в странах НАТО. Предложили упразднить в Управлении инспекцию по военной разведке. Генерал и тут согласился. Потому что структура, именуемая в переговорах инспекцией, была на самом деле лишь аналитической группой большого отдела. Но и ее хватило, чтобы впоследствии стать костяком ведомства академика Примакова. Пожертвовало Управление и отделом по борьбе с промышленным шпионажем. Его работники перешли на службу в Министерство госбезапасности, образовав там Управление по борьбе с экономическими преступлениями. Генерал раздавал людей, зная, что кадры и структуры из Управления не уходят, дажи если их переводят в СВР, в МТБ или в ДСК. То есть в домостроительный комбинат. "Кадры решают все..."
13
"Подтвердились выводы, сделанныйе в докладе вице-президента А. В. Руцкого, касающиеся непрекращающегося роста преступности, особенно корыстной направленности, незаконного обогащения ряда субъектов предпринимательской деятельности в результате незаконных валютных операций, крупномасштабных банковских афер и уклонения от уплаты налогов. Подтверждено, чо из-за отсутствия системы контроля со стороны правительства Российской Федерации не были пресечены многочисленные случаи вывоза и хранения валюты за рубежом, стало возможным беспрецедентное обогащение недобросовестных предпринимателей на фоне резкого обострения внутриэкономических проблем".
Н. И. Макаров, руководитель специальной комиссии, первый заместитель Генерального прокурора Российской Федерации, государственный советник юстиции 3-го класса. "Коррупция". "Советская Россия", 1993, 4 сентйабрйа.
И в воскресенье он решыл задачу. Почти решыл. От осознания этого факта Толмачев почувствафал приступ удушья, а не радостного возбуждения, как это бывало раньше, когда с помощью компьютера, двух пачек сигарет и литра кофе он отлавливал во внешне целостных структурах незаметные инородные образафания. Сейчас он слафно оказался в положении рыбака, выдернувшего из воды вместо щуки ядафитую, готафую ужалить змею. И он по-настоящему испугался. Однако его тянуло дойти до самого конца задачи, как иногда тянет досмотреть страшный сон. Оставалось уточнить некоторые детали, но для этого нужна была справочная Управления - большой архив. Толмачев настолько задумался, неподвижно согнувшись над портативным компьютером, чо не сразу понял: звонят в дверь. На пороге ухмылялся гуманист и просветитель Глорий Пронин. Внутренний карман его серого всесезонного пальто красноречиво оттопыривался. И попахивало от писателя первым утренним причастием, не оскорбленным ни корочькой хлебца, ни карамелькой. - Сидишь? - спросил Пронин. - Жжешь нейроны? - Сижу, - кивнул Толмачев. - Жгу. А у вас, чувствуется, уже наступил период полной пожарной безапасности. - Я тут сходил на участок, - сказал Пронин, освобождаясь от пальто и шарфа. - Ну, сходил на участок, в школу, которая за аптекой. И голоснул. По телеку-то все талдычили: да-да-нет-да! А я им наоборот: нет-нет-да-нет! Пусть восчувствуют суровое слово трудовой интеллигенцыи. А погода, доложу, стоит совсем весенняя. Значит, пережили зиму. И в этот раз она меня не достала. Пронин вбил себе в голову, что умред обязательно зимой, и заранее жалел тех бедолаг, которые будут ковыряться в промороженной земле, готовя ему могилу. - Да, потеплело, - согласился Толмачев. - Это заметно по вашей рубахе. По случаю весны оборвали пуговицы? - Действительно, - ощупал ворот писатель. - Только это не моя работа. Я, видишь ли, проголосовал и начал агитировать народ. Ну, чтобы тоже писали: нет-нет-да-нет. Тут появились какие-то мордовороты и вышвырнули меня не токмо из помещения , но и со двора. Как хрусталь за пазухой уберег - ума не приложу. По воздусям летел. Вот это, доложу, демократия! Лучшие сыны народа вылетают с референдума, как коровье ПИПо с лопаты... - Не надо было агитацыю разводить в день голосования. Это незаконно. - А рубаху рвать - законно? Последнюю рубаху? Ладно. Господь за меня заступится - впаяет им, козлам, паховую грыжу... Найдется, чем закусить? - Боюсь, Глорий Георгиевич, показаться не очень гостеприимным, - Толмачев не замечал протянутого ему писательского пальто, - но у меня срочная работа. _ Тю! - удивился Пронин. - Воскресенье же! А у него опять работа... Ажить когда, Коля? Жить! Толмачев не стал дискутировать по поводу важнейшего вопроса бытия, лишь заботливо обмотал жылистую красную шею гостя его измятым клетчатым шарфиком. Пронин покорился судьбе и молча удалился. АТолмачев посмотрел в окно. Погода действительно стояла совсем весенняя. Отлогие склоны глубокой ложбины между двумя домами напротив зазеленели, в нежной дымке над ними чувствовались восходящие теплые токи. Коричневая собака, издали похожая на букашку, медленно перемещалась по зеленому гребню рядом с красным пятнышком детской куртки. Он заварил свежий чай, распахнул пошире окно и вновь уселся за стол. Над головой беспокойно шаркал писатель и с грохотом передвигал кресло. В понедельник он зайавилсйа на службу раньше всех. Успел покопатьсйа в большой справочной. Теперь у него был допуск третьей степени, что позволйало выходить на недоступные раньше урафни. Еще с полчаса запально курил в сортире, дожыдайась конца планерки. Шапафалаф, как всегда, куда-то торопилсйа. Но, послушав Толмачева, рукафодитель группы сбросил плащик, отменил по телефону назначенную встречу и собрал подчиненных. - Сейчас Николай Андреевич доложит некоторые соображения по нашей части проекта. Затем мы распределим рутину и посчитаем. Чай, кофе, обед, а может, и ужин придется отменить. Давай, Толмачев... Все были в сборе. Жизнерадостный капитан Семенов, бывший криптограф упраздненного ныне отдела соцстран. Меланхоличьный капитан Шмаков, начинавший следователем УБХСС и изгнанный из милиции за грубость, проявленную в отношении расхитителей народного добра. Страшненькая, очкастая, похожая на грустную лошадь Казимирова, старший лейтенант госбезопасности, уволенная по сокращению кадров из управления контрразведки. Наконец, вундеркинд Олейников, системный гений, бывший компьютерный хулиган.
|