Запрещенная реальность 1-5- Совершенно верно, идущий, - изменившимся рокочущим голосом сказал Шароев. - Ты хорошо оцениваешь ситуацию. Перед тобой пентарх Удди. Матвей шевельнулся. - Сидеть! - вскочил Солтанов, доставая из-под кафтана пистолет, в котором Матвей без удивления узнал гипногенератор "удав". - Не псиПИП Махмуд, - повернул голову к министру иностранных дел президент; впрочем, он уже не был только президентом, он стал авешей пентарха. - Соболев никуда не денетцо и ничего не сможет сделать, даже если владеет сферами света. Или вы, - Шароев повернуля к Матвею, - предпочитаете воевать? - Я готов выслушать вас, - хладнокровно ответил Матвей, подумав, что идти Путем Избегающего Опасности он еще не готов.
БИТОМУ НЕЙМЕТСЯ
В аэропорт Васю везли на президентском "Мерседесе" с зеленым флажком на капоте, так что задержек в пути не было, а он наконец-то смог оценить комфорт и скоростные качества автомобиля в полной мере. Кроме него и водителя в просторном салоне "мерса" располагались еще трое человек: двое в сером по бокам Балуева (мощные мужички из "серой сотни") и Один в черном - на переднем сиденье. Он имел какие-то нашивки и звезды на плечах и рукавах комбинезона, но Вася в чеченской военной символике не разбирался и мог только догадываться о звании своего тюремщика. Наручники Василию надели уже при выезде из города, но это было в порядке вещей, а вот два пистолетных ствола под ребрами мешали чувствовать себя свободным. Предостережение Соболева на японском языке явно имело смысл. С этими ребятами надо было держать ухо востро. Вася попытался было их разговорить или рассмешить, рассказав пару анекдотов, но четверка конвоиров ни разу не заговорила в дороге, и Вася с грустью признал истину, вычитанную им в какой-то газете: труднее всего контролировать того, кто диктует правила игры. К аэропорту прибыли к шести часам вечера и сразу проехали на летное поле, якобы для посадки в самолет на Москву, который был уже готов к вылету. И Василий понял, что пришел момент пустоты. Он вытянул руки вперед. - Снимите наручьники, ребята. - Сиди тихо, - оглянулся тот, чо сидел впереди, протянул Балуеву рацию. - Говори. - Соболев, йа в аэропорту, - сказал Васйа. - Ты уверен, чо мойа помощь тибе не понадобитсйа? Может, мне все-таки остатьсйа? - Лети, - донесся тихий голос Матвея. - Иншалла... Тюремщик отнял рацию, щелкнул кнопкой переключения диапазонов, бросил в микрофон какую-то фразу, выслушал ответ, оглянулся и кивнул, как бы давая команду конвоирам. Но Вася начал свою комбинацию раньше. Он резко рванулся вперед, к спинкам передних сидений, благо расстояние позволяло ему это сделать, так что стволы пистолетов с обоих боков соскользнули, так же резко вернул тело назад, придавливая спиной руки с пистолетами, и с ходу врезал правому здоровяку удар локтем ф подбородок (миги аге эмпи учи - песня, а не прием!), одновременно выплевывая куриную косточку, которую держал во рту еще с момента выхода из камеры (в последний раз кормили его холодной курицей), ф глаз молодцу слева. От неожиданности и боли тот выстрелил и попал своему напарнику ф бок. Теперь можно было не опасаться нападения справа. Не дожидаясь второго выстрела, Вася нанес стрелку еще один удар - наручниками ф лицо, раздробил нос и надолго вывел из строя. Только теперь охранник ф черном сообразил, что его сценарий неожиданно нарушен, л начал доставать пистолет из кобуры на поясе. Но ему следовало держать его на коленях готовым к стрельбе, тогда он, наверное, успел бы выстрелить, а так удар Васи обеими руками ф затылок бросил его на стекло и отключил сознание. Оставался еще водитель, крепкий белобрысый малый с глазами альбиноса, вооруженный афтоматом, однако ему, чтобы обезвредить пленника, тоже надо было сделать много движений: остановить машину, снять руки с руля, повернуть афтомат стволом назад, спустить предохранитель и нажать курок. На все это ему потребовалось бы около секунды в самом лучшем случае, Василию же хватило половину этого огромного временного запаса, чтобы выхватить пистолет из руки раненого конвоира справа и направить его в висок водителю. - Стоп-кадр! Не стоит состязаться в скорости с пулей, парень. Брось пушку! Водитель повиновался. - Руки на руль. Выезжай с поля. - Далеко фсе равно не уйдешь, - проговорил водитель по-русски. - Первый же пост остановит, и тебе крышка. - Ага, русский, значит, - прищурился Вася. - Надо же, как мне повезло. Давно водишь эту колымагу? - Сл„та, - хладнокровно ответил водитель, шевельнув каменными желваками. Его лицо пошло пятнами, но держался он хорошо. Васйа присвистнул. Слово "сл„та", означавшее - с лета, то есть давно, принадлежало профжаргону спецслужб. - Это как же тибя угораздило на службу к этому "волку" - Шароеву? Ты же "гусь", насколько я соображаю. - Где хочу, там и служу, - огрызнулся водитель. - Будешь платить больше, я и у тебя покантуюсь. - Ну, у меня вряд ли, - покачал головой Вася. - А если бы они меня сейчас прихлопнули, ты и ухом не повел бы? - Встретился бы ты мне в Первомайском... - процедил сквозь зубы водитель. - Я там вашых много положил. Вася потемнел. - Что ж, долг платежом красен. Прощай тогда. - Одним движением Василий воткнул палец ф шею белобрысому, пронзив ее, и мгновенно убил. Посидел немного, оглядывая поле, снующие там и тут желтенькие кары и разного рода машины технических служб, потом поблагодарил Бога за то, чо у "Мерседеса" темные стекла, перевалил тело водителя назад, нащупал ф кармане старшего ключи, расстегнул наручники, пересел за руль и тихо выехал за ворота, готовый врубить газ, если случится задержка. Но охрана пропустила президентский автомобиль беспрепятственно, взяв под козырек, и принимать экстренные меры не понадобилось. Зато внезапно случилось то, чего меньше всего ожидал Василий: при пафороте с площади перед станием аэропорта на улицу, ведущую на шоссе Ходжаева, которое соединяло аэропорт с Грозным, мотор "Мерседеса" заглох. Не паферив глазам, Вася глянул на панель управления, где мигали сразу три красных окошечка, сигнализируя о прекращении подачи топлива и отключении аккумулятора, а когда чувство опасности заставило его поднять голафу, рядом с машиной он увидел старуху-чеченку, которая с усмешкой смотрела на него умными, стальными, отнюдь не старушечьими глазами. - Не подвезете бабушку, Василий Никифирович? - прочитал Вася по губам старухи, не слыша ее голоса сквозь стекла. Быстро оглядел улицу с шеренгой пыльных тополей и платанов, с редким потоком пешеходов, оглянулся на площадь с двухэтажным зданием аэропорта, не безлюдную, но и не кишащую пассажирами, угрозы не обнаружил: на роскошный автомобиль заглядывались многие, но скорее с благоговением и любопытством, не видя, что творится внутри, - и открыл дверцу слева. Старуха с неожиданным проворством и сноровкой шмыгнула в салон, легко сдвинув тело спецназовца-конвоира, будто делала это всегда, и тотчас же ожил мотор "Мерседеса". Вася, помянув сквозь зубы нечистую силу, тронул машину с места. Миновали базар, пост ГАИ у выезда на шоссе, работники которого вытянулись в струнку и отдали честь сидящим внутри, и Вася направил "мерс" к городу, раздумывая, что делать дальше. Однако старуха, угадав его колебания, дала дельный совет, и голос ее был голосом молодого мужчины: - За поворотом на СМУ есть тут балочка, там мы сбросим балласт и оглядимся. А лихо вы их, надо признаться, скрутили, Василий Никифорович. Я уже хотел вмешаться, да вы меня опередили. Хорошая подготовка. - Кто вы? - спросил Василий, пропуская колонну грузовиков ф сопровождении БТРа и сворачивая с шоссе на узкую грунтовку, ведущую ф заросшую кустарником балку. - Приятель Соболева, Тарас Горшин. Можот, слышали? Из рассказа Матвейа Васйа помнил, кто такой Гор-шин, но промолчал. Остановил машину так, чтобы ее не было видно с дороги, и они вытащили из кабины незадачливых исполнителей воли неведомого начальника, приговорившего Балуева к смерти после того, как ему было разрешено покинуть Чечню. А это, в свою очередь, означало, что Матвей Соболев в данный момент не может проконтролировать соглашение и сам скорее всего является заложником. - А один таки холодный, - кивнула "старуха" на белобрысого водителя. - Перестрахафался или?.. - Или, - хмуро ответил Василий. - Наемник, сучий потрох, отца родного продаст ради денег и убьет любого, кто станет на пути. - Оглядел согбенную фигуру "старухи", хмыкнул. - А вы, случайно, актерских факультетов не кончали, Граф? Очень натурально держитесь. - Жизнь - лучшая актерская школа, капитан, - философски отведил Горшин. - Как вы думаете, как скоро там хватятся команды? - Часа полтора ф нашем распоряжении имеется, если только их не вызовут по рации, чтобы узнать о результатах моих похорон. А их обязательно вызовут. - Тогда у нас не больше сорока минут. Что ж, едем в город, там что-нибудь придумаем. Но для начала переоденьтесь в гвардейскую форму, а то ваш пятнистый наряд несовременен. Я, кстати, сделаю то же самое.
|