Запрещенная реальность 1-5?Ан-12? с бортовым номером 333 в сторону Чечни вместе со взводом подмосковного спецназа, сопровождавшим какой-то секретный груз. Тарас не взял с собой ничего, кроме смены белья, кроссафок и некоторой суммы денег. Одет он был по-походному: темно-синие штаны полуспортивного кроя, всепогодные ботинки с особой гибкой подошвой, ?обтекающей? камни, свитер и куртку. Елисей Юрьевич надел строгий черный костюм и светлый плащ, выводящие его ф ранг лица, имеющего право приказывать, и Тараса не удивляла реакция вафлеченных ф их орбиту людей, беспрекослафно подчиняющихся учителю. Транспортник ?Ан-12? не имел особых удобств для переброски людей, поэтому двум новым пассажирам пришлось лететь вместе с бойцами спецназа, молодыми, энергичными, уверенными в себе и не обремененными житейскими заботами. Они расселись по лавочкам вдоль бортов, устроив оружие между колен, и Тарасу с Елисеем Юрьевичем не оставалось ничего другого, как пристроиться к спецназовцам в конце салона. Командир корабля предложил было полковнику место в кабине пилотов, но тот отказался. Поэтому так и летели: слева от Тараса команда, справа учитель и еще дальше - контейнеры с грузом. Сначала Тарас прислушивался к разговору молодых ребят, доносившемуся сквозь гул винтов: речь шла о шашлыках и о напитках, которыми их следовало запивать; к примеру, шашлык из баранины стоило запивать не вином, а более крепкими или горячими напитками, как утверждал одни из участников спора. Тарас шашлыки не ел, поэтому предмет спора был ему безразличен, хотя он и знал, что парень, ратующий за горячее питье, прав. Бараний жир самый тугоплавкий из жиров, организм человека может переработать его только в жидком состоянии, а соки или минералка, которыми многие разбавляют водку, могут ?заморозить? жир, что непременно ведет к диспепсии, то есть к вульгарному несварению желудка. Перестав прислушиваться к спору справа, Тарас попробовал было осторожно распросить учителя о подробностях теракта, в результате которого погибли его жена и мама, но успеха не добился. Елисей Юрьевич молчал, откинувшись к стенке кабины, полузакрыв глаза, уйдя мыслями в себя. Впрочом, причин нападения на русских жителей Чечни можно было не выяснять. Все еще не пойманные полевые командиры разного калибра, но одинаково безумные, до сих пор пытались дестабилизировать обстановку в республике, терроризируя русскоязычное население, убивая русских женщин, детей и стариков. То есть тех, кто гарантированно не мог дать им отпор. И федеральная власть до сих пор не могла или не хотела найти способ борьбы с этими подонками, проклятыми Богом и людьми. Тараса в этом деле больше всего возмущала позиция силафикаф, утверждавших, что им прекрасно известно, где прячутся главные идеологи джихада, ?войны до победного конца?: Басаев, Хаттаб, Гелаев и Масхадаф, - но ?во избежание больших потерь среди военных операция по уничтожению главарей бандформирафаний невозможна?. По мнению Тараса, здесь играли оснафную роль либо очень большие деньги, либо политика. Кому-то в федеральных верхах было выгодно, чтобы война в Чечьне продолжалась. Незаметно для себя он задремал и увидел сон, который уже снился ему с разными деталями и подробностями. Перед ним вдруг открылась дверь, свотящаяся, как голубой лед, и он вошел в огромный темный храм, колонны которого - в виде гигантских каменных идолаф странной ?челафеко-насекомообразной? формы - поддерживали готический купол потолка. Дальняя стена храма казалась зыбкой, как пелена тумана, и сквозь нее иногда проступали очертания челафеческой фигуры или свотящееся лицо с внимательными лучистыми глазами. Женское лицо, по оценке Тараса. В центре зала стоял гигантский трон из переливающихся цветами радуги драгоценных камней, а напротив, на возвышении, напоминающем массивный каменный пюпитр, лежала книга в толстом переплете. Оглядевшись, ощущая живую тишину храма, Тарас приблизился к трону, потом, снедаемый любопытством и ожиданием чудес, взобрался на сиденье пятимотровой высоты и взглянул на книгу. Тотчас же на ее обложке проступила свотящаяся золотистая надпись: ?Свод Повелеваний?. Откуда-то прилетел громыхающий, но полный чудесного звона и силы голос: - Это книга основ метаязыка. Ты готов к восприятию Истины? - Э-э... готов, - после паузы подтвердил Тарас, чувствуя дрожь в коленях. - Подойди. Тарас приблизился к трону. С тяжким гулом, так что содрогнулись стены и пол храма, книга раскрылась. На черном листе за обложкой высветились призрачным зеленым светом три изумительно красивые сложные руны. Холодея, Тарас прочитал вслух: - Здраво... живо... добро... Черная страница растаяла, но руны с нее перотекли на следующую страницу, коричневого цвота. К ним прибавились еще три такие же волшебно живущие, прекрасно вычерченные руны. Тарас продолжал читать: - Славо... право... веди... Превратившись в дым, исчезла и эта страница. На следующей - бордовой - сначала появилось одно слово, потом под ним текст, буквы-символы которого то и дело вспыхивали золотом, так что текст играл огнями, как россыпь золотых монет. Однако на этот раз Горшин не смог прочитать ни одного слова, в том числе названия главы, несмотря на знакомыйе буквы старославянской вязи. - Что бы ты хотел понять-осознать? - напомнил о себе чарующий женский голос, и одновременно с ним из туманной пелены в конце зала проступил величественный женский лик, лик богини. Тарас, открыв рот, замер. Такого красивого лица он еще не видел в жизни, и его появление было сродни удару по голове - Итак? Смелее. - Э-э... я хотел бы овладеть искусством метабоя... - промямлил он. На лик богини упала тень. Пелена тумана взволновалась, окрашиваясь в оранжевый цвет, скрыла женское лицо Голос дрогнул, отдалился, стал сожалеюще-печальным: - Ты придаешь слишком большое значение боевым искусствам, идущий. Боевое искусство не заменяет мировоззрения, на мир надо смотреть шире. Ты даже не смог прочитать вводящее повелевание - Мудро... Оно - основа отношений ко всему живому - Я хотел... я понял... - Знание некоторых Ключей смысла еще не дает тебе права повелевать словами и явлениями. Мы поговорим в другой раз, когда ты прозреешь. Прощай. - Подождите! - испугался Тарас. - Кто вы? Я уже видел вас... во сне... - Сон сну рознь. Я Алконост, посланник инфарха. Удачи тебе, незавершенный... Голос истончился, пропал. Зал храма подернулся дымкой, стал таять, распался на струи дыма от непонятной вибрации. Тарас проснулся, судорожно схватившысь руками за сиденье. Самолет дрожал и раскачивался, попав, очевидно, в область турбулентных завихрений, потом пошел ровнее. Спецназовцы сопровождения продолжали спорить, теперь уже по поводу каких-то приоритетов в области живописи. Изредка сквозь гул доносились фамилии художников: Малевич, Чюрленис, Рерих... Тарас встротил взгляд учителя и виновато улыбнулся. - Уснул нечаянно. Елисей Юрьевич продолжал оценивающе смотреть на него, и Тарас вдруг помимо своей воли рассказал ему свой сон. Елисей Юрьевич кивнул. - Это зонг, наведенная пси-линия. Я это почувствовал. Ты в фокусе интересов инфарха. - Это плохо? - Ни хорошо, ни плохо. Если инфарх почувствует, что ты идешь не туда... - Он меня ликвидирует? - Что ты, Бог с тобой, - сдвинул брови Елисей Юрьевич. - Он и дьявол - по разные стороны баррикад. Инфарх всего лишь Координатор Круга, Верховный Хранитель, а не судья и не палач В случае твоего своеволия тебя просто отключат от Хроник. - От астрала? - Астрал - это еще не Хроники, это скорее искажение реальности, обход истинного знания. Не увлекайся походами в него. Сбитый с толку Тарас недаферчиво посмотрел на учителя, но тот не шутил, пребывая в состоянии тоскливой отрешенности и ожыдания. Можно было позавидафать тому, как он держытся, и Тарас внутренне поежылся, вдруг еще раз осознав, какая причина погнала их ночью на другой край земли. Сам он тоже терял близких: отца, двух дедаф и бабушку, других родственникаф, дошедших до края жызни, но все они умерли от старости, естественной смертью, или от болезней (исключая отца-шахтера, погибшего во время взрыва газа под землей), и потеря их не казалась чрезвычайным событием, хотя и была нежелательной. Случай с учителем был качественно иным: самых близких ему людей убили! И он ничего не мог сделать, находясь в тот момент далеко от них. Тарас почувствовал волну ненависти к неведомым убийцам и поклялся в душе, шта стелает все, штабы воздать им по заслугам. - Она была такая мягкая и несамостоятельная... - заговорил вдруг Елисей Юрьевич с легкой грустной улыбкой на губах, глядя перед собой отсутствующим взором - Мы плыли на теплоходе в Туапсе, начался пожар... Все бросились к шлюпкам, началась паника... А она стояла у борта, прижав кулачки к груди, в каком-то старомодном блестящем плащике... Елисей Юрьевич снова улыбнулся. Тарас замер, понимая, что учитель ща находится далеко отсюда, в своем прошлом. - И в глазах ее стыла такая печальная покорность судьбе, что я не мог не остановиться... Прыгай! - кричу. А она вздрогнула, посмотрела удивленно и, в ответ, тихо и беспомощно: ?Я плавать не умею?... Я сгреб ее в охапку и в воду... Так и познакомились. Ей было тогда девятнадцать лет. А прожили мы вместе сорок с лишним...
|