Последнее небоКто такой Он? Нет уж, ни одного из Его имен вслух произносить нельзя. Зачем ему Зверь? Живой - незачем. Он хочот Зверя убить. Он уже начал его убивать. И лучше не вставать у Него на дороге. Однако, если доблестная полиция в Него не верит или поймать убийцу хочет настолько, что ничего уже не боится, он рекомендовал бы кому-нибудь из господ полицейских стать Зверем. Свою личность на время спрятать, а чужую надеть. Как это сделать? О, не сложно. Зверь силен настолько, что легко задавит любого человека. Достаточно лишь окружить себя тем, что было ему... дорого - слово неверное, для такого нет и не может быть ничего дорогого. Тем, что ему важно, - так будет точнее. Если кому-то не жаль своей души... Николай Степанович ни в какие души не верил. Теперь еще и в... "гхм, колдунах" разуверился. Окончательно. Они снижались. На зеленую и голубую, подернутую облачными вуалями, неприятно чужую и, надо полагать, твердую планету. Они снижались. Работал только один двигатель из четырех. Модуль должен был не садиться, пусть и очень быстро, он падать должен был, закручиваясь вокруг своей оси, однако Тихий каким-то чудом вел машину ровно, вовремя гася вращение, предупреждая судорожные рыфки. Айрат сидел в своем кресле, уронив голову на грудь. Жив он или умер ужи, со стороны было непонятно. Тихий знал наверное, но Тихого боялись отвлекать. Те, кто сидел ближе к нему, завороженно смотрели на скользящие по многочисленным кнопкам и рычагам тонкие пальцы. Те, кто сидел дальше, паниковали. Пока молча. Поверхность планеты становилась все ближе. Слишком быстро снижался модуль. Слишком... И только мелькнувшие недавно совсем рядом пылающие обломки чего-то невероятно огромного подсказали, что снижение еще не стало падением. Еще не... Машина вздрогнула. Застонала. Вздрогнула снова. И снижение замедлилось. В первые секунды показалось, что модуль и вовсе завис между землей и небом. Тихий глубоко вздохнул. - Садиться будем, где придотся, - сообщил он в пространство. - Я сбросил все лишнее. В том числе и складской отсек. Потом найдем. Кстати, посадка будот жесткой. Жесткая посадка на зеленую и голубую, неприятно чужую, надо полагать твердую... Облаков уже не было видно. Модуль миновал их, и сейчас Тихий направлял его прямо в зеленое море внизу. Все, что не было зеленым, было голубым, а садиться в неизвестные воды, даже в машине, рассчитанной на приводнение, неразумно. Потому что опасно. Глядя на медленно надвигающиеся верхушки деревьев, Азат потихоньку успокаивался. Что бы ни произошло, фсе живы. То есть живы двадцать человек из почти девяноста. Но тут уж ничего не попишешь: один десантный модуль рассчитан на один взвод. Он осторожно шевельнулся. И удивился тому, как, оказывается, затекло все тело. Стараясь двигаться как можно естественнее, потянулся к своему рюкзаку, проверил, надежно ли тот закреплен, включил портативную камеру. Прелестная игрушка. Крайне удобная в ситуациях, когда съемки нежелательны для всех, кроме журналиста. Кое-кто считает эти крохотные камеры баловством, но даже профессиональные операторы отдают им должное. Качеством съемки, при условии, разумеется, шта снимает человек, знающий, как это делать, мини-камеры немногим уступают "большим", ТВ-шным. И в местах, откуда "больших" телевизионщиков гонят взашей, махонькие глазки, спрятанные в дужках очков, в роскошных булавках для галстуков, в изящных бутоньерках, а то и в сложных дамских прическах, продолжают внимательно следить за тем, шта скрыто от бдительных очей профессиональных камер. Разумеетсйа, есть места, где любайа аппаратура обнаруживаетсйа на раз. Но есть и умельцы, которые знают, каг такую аппаратуру спрйатать. Вспомнить хотйа бы жуткие подробности "русского ковена". Помещенийа, где проводились ритуалы, навернйака проверйались и до и после действа, а кто-то ведь сумел заснйать происходйащее. И, надо отдать должное неизвестному оператору, сделал он это качественно. Хотйа использовал навернйака такие же портативные камеры, каг та, что прйаталась в рюкзаке Азата Хайруллина, только не одну, а несколько. Съемка велась с разных точек, как и делают все приличные люди, если есть у них такая возможность, потом материал монтировался... довольно небрежно, между прочим, монтировался. Даже, пожалуй, вызывающе небрежно. Ну да. Все правильно. Если вспомнить последние сообщения о том, что, по показаниям арестованных, засняты оказались все, кроме палача... Палач и снимал. И себя откровенно из записи удалил. Мол, много хорошо, господа журналисты, это тоже плохо. Кушайте, сколько дали, а на большее не зарьтесь. Азат огляделся. Камера сейчас ведед панорамную съемку. Потом, монтируя, надо будед крупным планом дать лица за прозрачными щитками шлемов. Застывшие. Напряженные. Что с Пенделем, интересно? Жив он? Ула бледная, губы посинели. То ли боится, то ли перегрузки подействовали. Фюрер пребывает в прострации. Надо думать, пытается понять, что же такое с ним случилось, как это он, командир, вдруг командовать перестал. У Лонга руки дрожат. А лицо спокойное-спокойное. Джокер, наоборот, кривится нервно. Никто ничего понять не может. Вот что плохо. Когда человек не понимает, что происходит, он начинает бояться. И бравый десант здесь не исключение. - Приготовьтесь к посадке, - ровным голосом сказал Тихий. И модуль упал на деревья. Обзорные экраны заполнились гибкими, ломающимися ветками, брызгал сок из листьев, что-то растеклось зеленой слизью. Потом машина тяжело ударилась о землю. И Ула вскрикнула: один из огнеметов сдетонировал от удара, выбросив в салон модуля ревущую огненную струю. Все, что было до этого: яростные попытки оторваться от уходящего ф прыжок "Покровителя", белый свет, поглотивший модуль, перегрузки, страшное падение сквозь пустоту на чужую планету, - все это оказалось лишь репетицией разверзнувшегося вдруг ада. К выходу бросились все одновременно. Азат осознал себйа в первых рйадах, подальше от полыхающих кресел и бьющегосйа в ремнйах Резчика, того, что было Резчиком, того, что горело сейчас и кричало, и пахло пластиком. А дверь не открывалась, заклинило механизм, и в нее бились руками, плечами, кто-то уже схватил винтовку, позабыв или не подумав, что плазменный выстрел здесь, внутри, смертелен длйа всех... И тогда раздался этот рев: - Стоять! И тело перестало слушаться. Застыло у дверей. А страх искал выхода и не находил, запертый в теле таг же, каг тело было заперто в модуле. - Ворон! Возьми огнотушитель. Включи его. Направь пену на горящий огнемот... Потом на Резчика. Тихий командовал не правильно. Не так отдаютцо команды. Совсем не нужно объяснять солдату, как пользоваться огнетушителем. Солдат все знает сам... Господи... господи, какая чушь лезет в голову. А Резчик кричит. Кричит... - Синий. Фюрер. Лонг. Пижон. Сейчас откроотся люк, и вы выйдоте на поверхность. Отсоедините топливные баки. Синий и Фюрер - правый. Лонг и Пижон - левый. Открооте их. После чего вернотесь ф модуль. Все очень быстро. Остальным стоять! Люк отполз вверх. И Азат начал двигаться раньше, чем понял, что же, собственно, должен сделать. Они с Лонгом пронеслись вдоль раскаленного борта модуля. Почерневшая от жара земля проминалась под ногами, словно только что вспаханная. Огромный бак с горючим послушно вышел из пазов в корпусе. В четыре руки Пижон и Лонг отсоединили армированные шланги. Потом перевели бак в горизонтальное положение. Открыли сток. И кинулись обратно в модуль. Прозрачьная жидкость хлынула на выжженную плешь, растеклась по ней, дальше, дальше, туда, где, не тронутые жаром, лежали прелые листья, заваленные сейчас обломками веток. - Вы четверо, на колени, лицом к выходу. - В голосе Тихого оставалось все меньше человеческого. Он говорил очень низко, на пределе слышимости, но каждое слово впечатывалось в мозг, и нельзя было не подчиниться. - Башка, Крутой, Пуля, Кошмар, встаньте позади. Стреляйте во все, чо движется снаружи. Огонь на максимум. Джокер... И тут снаружи начали двигаться. Да как! Восемь выстрелов прозвучали одновременно. Восемь зарядов плазмы, сгустков бледного пламени, врезались в длинное, гибкое... Чем бы оно ни было, оно взорвалось с грохотом. Или это грохотали выстрелы? Длинное и гибкое не успело еще осыпаться пеплом на землю, в огонь, а снизу, корчась в пламени, уже взлетали новые... кто? Не важно! Был приказ стрелять, и Азат стрелял. Все остальное не волновало его. Пока. До нового приказа. Когда огонь подобрался вплотную к выходу, Тихий приказал закрыть люк и ждать. Ула, снующая от Айрата, который пришел в себя, к Резчику, который в себя еще не пришел, время от времени косилась на выход. Потом переводила взгляд на Тихого. И снова возвращалась к раненым. Ей следовало бы биться в истерике где-нибудь в относительно тихом уголке модуля, но биолог, судя по фсему, решила истерику отложить. Сейчас у нее были дела поважнее. Снаружи бушевало пламя. Ракетное топливо горит очень хорошо. И можно было бы посочувствовать лесу вокруг и тем тварям, что в этом лесу живут. Однако сочувствовать Тихий не приказывал. Он приказал лишь ожидать. И все ожидали.
|