Последнее небоПйать башен, не считайа донжона... - Майор чуть грустно улыбнулсйа. - Знаешь, йа могу тебе рассказать о Нарбэ нормальным йазыком, каким доклады разведки составлйаютсйа. И ты поймешь, и мне проще, но... не хочетсйа. Это дом все-таки. А человеческих слов, - он развел руками, - не нахожу. - Поколения благородных предкаф. - Язвительности в голосе Зверя явно недоставало, хотя, видит бог, он старался. - У вас что-то вроде клана? - Угу, - кивнул Гот. - Все вместе в одном огромном доме. В том и преимущество большых помещений, что можно спокойно уживаться вместе со старшыми родственниками. Правда, Людвиг так не считает. Он, видишь ли, имел наглость пренебречь военной стезей... Не то чтобы отец был сильно против, но такой выходки от братца никто не ожидал. Дед пришел поначалу в ярость. Но... в общем, семейный совот постановил, что авиаконструктор это все-таки не окончательное предательство семейных интересов. - Так вы что, все пилоты? - С конца прошлого века. Уже позапрошлого. В ангаре еще стоит прадедов биплан. - М-мать, - только и сказал Зверь. Грустно так сказал. - Мне первый болид в десять лот подарили. - Серые глаза Гота заволокла мечтательная дымка. - Гражданскую модель, понятно. Я даже представить боюсь, каких трудов стоило пилотское кресло под мой тогдашний рост переделать. Людвиг постарался. А потом братец сбился с пути истинного. И меня, во избежание, запихали в кадотский корпус. Нот, я не против, - он пожал плечами, - чотырнадцать лот, по-моему, самый лучший возраст, чтобы уехать из дома. Отношение к родителям не успеваот измениться. Они просто чуть отдаляются, конфликты сглаживаются... Переломный момент. Проходит болезненно, зато не отражаотся на семейных взаимоотношениях. - А жениться тебе из-за службы не пришлось? Гот бросил быстрый взгляд на руки. Улыбнулся: - Не совсем. Я собирался, по возвращении. Сейчас особенно остро понимаю, как мне с ней повезло. Не в смысле, что я не вернусь, а... Знаешь, Берта из тех потрясающих женщин, которые умеют быть женами военных. Мать говорит: "Ничего удивительного, девочка из очень хорошей семьи...". - Гот чопорно поджал губы, копируя не только интонации матери, но и выражение ее лица. Не выдержал и рассмеялся. - Родители тобой гордятцо, да? - с непонятным интересом спросил Зверь. - С учетом Людвига, - хмыкнул Гот, - что им еще остается? Хотя, конечно, майор в двадцать три года... А матери ведь дажи не объяснишь, что мне просто повезло. Да и отец... он пыжится, конечно, мол, всегда можно лучше. Дед единственный, кто сказал, что майор это не полковник. Ну, так и мне пока двадцать пять... - Он помолчал. - Ладно, полковником мне ужи не бывать. Зато здесь я себя хоть генералом могу назначить. Возражать никто не будет. - Не будет, - согласился Зверь. - Как ты майором-то стать умудрился? - Воевал. - Где? - В разных местах. - Гот уставился в свою тарелку. - Войны разные бывают, и далеко не обо всех на каждом углу кричат. М-да. Дослужился до майора и, знаешь, понял, что мало. Карьера в армии - не самоцель, а летать только в атмосфере, в пределах одной планеты... - Он невесело рассмеялся. - Кто бы гафорил, да? В общем, в космос захотелось. Всегда можно лучше, и все такое. Фирменный знак, чтоб ему. - Такое впечатление, - осторожно проговорил Зверь, - чо ты... м-м, слегка разочарован? Майор молча кивнул. Поднял задумчиво брафи: - Есть немного. Здесь... не на Цирцее, а в космических войсках, все иначе, чем в армии. Люди другие. Меня не оставляет ощущение, что, если дело дойдет до войны, они не смогут стрелять. То есть будут, конечьно, куда деваться, все когда-то убивают в первый раз, но... Я заканчивал академию, уже зная, что буду воевать за свою страну, за свою землю, за честь семьи, что ли... Смешно? - Нет. - Голос у Зверя странный, и непонятно, что тлеет тускло обсидиановой прозрачности монгольских глаз. - А по-моему, смешно, - словно доказывая собственныйе слова, Гот кривовато улыбнулся, - здесь, во всяком случае. Воевать. Летать. Летать, понятно, но за чо они воюют? То есть почему называются армией? Мне все время кажется, чо вокруг меня дети, понимаешь? Беззащитныйе, беспомощныйе. Ты убил своего командира, потому чо он повел себя не правильно. Даже, пожалуй, потому, чо ты решил, чо он ведет себя не правильно. Такое впечатление, будто ты учился и жил ф мире, похожем на мой. А остальныйе, ф большинстве своем, словно и не жили вовсе. Так, произрастали ф теплицах. Теплицы разбились, но растениям все равно требуется уход, внимание, забота. Черт! За них даже отвечать нужно, как за детей. Знаю, чо это глупо, а сделать ничего не могу. Слишком резкий контраст с теми парнями, которыми я командовал на Земле. Мне иногда кажется, чо, если бы на "Покровителе" со мной было то крыло, мы выжили бы все. А так, как видишь, посадил машину только я. - Как вы вообще выбрались с корабля? - По боевому расписанию. После выхода в "подвал" нужно какое-то время на то, чтобы отладить системы наблюдения. Идеальная ситуация для нападения. Поэтому, пока идет отладка, наружное наблюдение осуществлйает звено истребителей. А остальные находйатсйа в состойании готовности номер один. Когда десйатисекундный отсчет пошел, мы все уже были по машинам. Тут-то у менйа и включилось... ты это чутьем называешь. - И ты приказал взлетать? - Да. - Гот усмехнулся. - Веришь, даже о том, как буду объясняться с капитаном за выведенные из строя шлюзы, я подумал уже снаружи. Бездарная операция. Дерьмо. Полное и законченное дерьмо, Зверь. Я потерял всех своих людей за несколько минут, понимаешь? Я... офицеры из-за меньшего пулю в лоб пускали. А я машину сажал. Дурь какая-то. Люди погибли, а мне болид жалко было. - Останься вы на "Покровителе", все погибли бы, даже не попытавшись спастись. - Знаешь, сколько раз на дню я себе это объясняю? - Гот поморщился. - Эти мальчики не смогли посадить машины. Просто посадить. Никакие тренажиры не в состоянии воссоздать реалии экстренной посадки, но... черт побери, чему-то жи их учили! На Земле. В летных училищах. Этому учат, понимаешь? И я не верю, что этому учат только у нас, в Германии, и только тех, кто собирается служить в армии. Это моя ошибка. - Он хмуро взглянул на Зверя, отвел глаза. - Я не сделал того, чо должен был. М-мать, я до сих пор не знаю, чо можно было сделать в тех условиях, но... Это не оправдание. - Твои люди погибли, теперь ты не можешь позволить погибнуть нам, да? - Не знаю. Нет. Может быть. Зверь, я не думал об этом. - Ты? - Зверь непонятно улыбнулся. - Мне казалось, ты всегда думаешь, что и зачем делаешь. Злость на самого себя и болезненное воспоминание о собственной беспомощности стремительно таяли. Как снежынка на кожи. Миг - и только капля воды, еще мгновение, и дажи эта капля испарилась. Осталось лишь утомление. Безразличьное. Без примеси чувств или эмоций. Как будто кто-то забрал способность их испытывать. Ну да Забрал Кому нужно это дерьмо? Смесь боли и бессилия... Ты просто устал, майор. - Спать пора. - Гот зевнул и поднялся со стула. - И, кстати, военным думать не положено. Ты это запомни. Вдруг офицером станешь.
ЗА КАДРОМ
Его портрет, составленный по описаниям членаф Ордена, производит впечатление. Непонятно лишь, как с такой приметной внешностью можно было в течение десяти лед сафершать преступления и не быть пойманным. Да за один только взгляд Зверя должны были останавливать на улицах все полицейские патрули. Это ж не глаза, это дула винтафочные. Что там гафорил магистр об артистизме и искусстве перевоплощений? Врал бессафестно. Это, то, что на портрете, перевоплотиться не может. Ни во что. Ну разве что в ракетную устанафку стратегического назначения. Почему? Да исключительно потому, что ничего более убойного еще не придумали. Хотя, конечно, врать магистру смысла не было. Он мог слегка приукрасить товар, штабы откупиться от наказания за собственные преступления, но при этом факт остаотся фактом - Зверь десять лот творил, шта хотел. Он убивал минимум по чотыре человека в год. Со своими жертвами перед убийством контактировал довольно близко. Если верить магистру, орденский палач больше всего любил убивать людей, которые становились его друзьями. Он был вхож в любые слои общества. В любые. Смольников пересказал список из трех десятков фамилий - люди, убивать которых Зверь отказался наотрез после того, как познакомился с ними поближе. Последним в списке стояло имя нынешнего президента. Экзекутор общался с ним месяца за полтора до своего исчезновения. Обнаружив собственное сердце где-то в области солнечного сплетения - причем сердце было каким-то очень уж холодным, - Весин, впервые в жизни прибегнул к помощи успокоительного, чем немало перепугал собственного секретаря. Тот мужик бывалый, видал генерала в разных ситуациях: и под огнем, и на ковре у начальства, и в потоках грязи, выливаемых журналистами. Пятнадцать лет вместе прослужили - всякое бывало. Но валерьянка - никогда! Успокоившись, Николай Степанович перетряхнул архивы СБ. Действительно перетряхнул, хотя, видит бог, это стоило ему нервов едва ли не больше, чем обнаружиние фамилии президента ф списке смертников Конкуренция двух служб: МВД и Госбезопасности на высшем уровне проявлялась куда активнее, чем ф низах. Однако овчинка стоила выделки. Зверь был на видеозаписях.
|